Ник Перумов - Семь Зверей Райлега
— Я, недостойный, верю тебе, — торжественно провозгласил Кройон. — Идём. Не всегда следует сомневаться. Порой, досточтимая Стайни, надо просто довериться посланному тебе. Наш керван почти исчез, и управляющие судьбою слепые силы послали нам помощь. Стоит её принять и не оскорблять невыразимое недоверием.
— Давно бы так! — поддакнул Брабер. — Не сомневайся, Гончая, не подведу. А клинок мой — ручаюсь, никаким рыцарям не понравится.
Стайни ничего не ответила. Лишь поднялась и одним движением скрылась в темноте.
— Хотите идти — идёмте, — донеслось мгновение спустя.
Гном пожал плечами, хмыкнул, но спорить не стал.
Промолчал и Кройон, задержавшись, чтобы лишь затоптать совсем недавно разведённый костёр.
* * *Сидха уже знала подобные пробуждения. Последний раз — совсем недавно, когда мир окончательно встал на место, лишь сжавшись до крошечной серой клетки арестантского возка. То же самое и сейчас. Та же жуткая ломота во всём теле, вкус едкой стали на языке, жжение в глазах — её Держали без сознания какой-то алхимической дрянью, хотя и иного свойства, чем та неудачливая Гончая, позже назвавшаяся Стайни.
Потом — на пути из ниоткуда в никуда — что-то произошло. Нечто, нарушившее сладкий кошмар, навеянный струящейся в жилах отравой. Нарушившее на краткий Миг — чтобы потом погрузить в новый, отличающийся вкусом. Именно вкусом — потому что ей дали новой отравы, на сей раз иной, чем прежде.
Однако иной яд действовал по-другому. Он оставил сидхе — словно в насмешку — чувство направления. Оно изменилось. Её больше не везли на северо-восток, а почти строго на восток, даже чуть уклоняясь к югу.
Я в плену, застучало в висках, отразилось на внутренней поверхности век. Снова неволя. Цепи, кнут, петля. Яд. Они так любят яды, эти люди, так гордятся своей властью над изуродованными, искажёнными, насильственно сведёнными вместе элементами когда-то живого, гармоничного, пребывающего в ненарушенном единстве всего со всем, от мельчайшего до великого. Люди сильны в составлении отрав. Этого у них не отнимешь.
Она попыталась пошевелиться. Нет, эти пленители оказались куда предусмотрительнее неудачной Гончей. Нэисс приковали за щиколотки и запястья, накинули обруч на шею и железную змею кольчужного пояса с замком вокруг талии. Стражевая ветвь, которую не догадалась — или не сообразила — отнять Гончая Стайни, разумеется, на сей раз исчезла бесследно.
Она опять проиграла. Врагу пострашнее Некрополиса — или, во всяком случае, поумнее, что немедля делало его также и куда опаснее.
Нэисс постаралась застонать не так громко. Наивная! Притащилась в этот самый Феан, в грязный людской городишко, решив в одиночку, силой лишь стихийной магии освободить дурачка-дхусса, натянуть нос этой гордячке Гончей, похоже, возымевшей на него виды и уже выбросившей из головы весь собственный позор, как ползла к Тёрну на коленях, окровавленная, умирая от её, Нэисс, Игл-до-Сердца.
Её стона словно бы ждали. Крышка грубо сколоченного ящика откинулась, заблестели факелы, над сидхой склонились безликие тёмные фигуры в карикатурно-просторных капюшонах — так всегда изображали мага в учебниках ДлЯ страдальцев Дир Танолли, когда требовалось показать положение накладывающего заклинание относительно маги ческого круга или выложенных рун.
Она не могла ошибиться — в Феане Нэисс сражалась совсем с другими.
— Сидха, — проговорил глубокий, сильный голос. — Я не люблю пустых слов и тем более пустых угроз. Вдобавок у меня очень мало времени. Нам не нужна твоя жизнь, твоя кровь или твои муки. Всё это нам есть у кого взять. — Говоривший сделал паузу, словно ожидая, что сидха ответит.
Нэисс молчала. Поджилки у гордой обитательницы лесов тряслись. Это не деревенька таэнгов, теперь никто не придёт на помощь — скорее всего, Тёрн и сам пленник этих же тварей, если вообще ещё жив. Остались, конечно, Гончая с демоном, но что они могут? Тем более что эта Гончая — уже не боевая машина, не живой голем Некрополиса, а обычная человеческая девчонка, с только чуточкой оставшихся способностей — видать, не все эликсиры ещё вымыло из крови.
Человек да идеалист-демон, смешной поэт — ну и парочка.
Да, от таких только и остаётся ждать геройских подвигов в стиле «красиво умереть».
— Что вам нужно?
Ой. Это я говорю? Мои губы? Мой язык, моя гортань? Ну да, да, конечно. Именно язык, гортань, связки, всё прочее. Мясо. Душа моя молчит. Это корчится от ужаса слабая плоть. Но душа истиннорождённой сидхи тверда, подобно адаманту.
…Сейчас Нэисс совершенно искренне не помнила о случившемся в храме Феникса. Искренне и честно не помнила.
— Очень рад, что слышу твои слова, — говоривший слегка поклонился. — Нам нужны сведения. Точные сведения об одной персоне, с каковой ты, сидха, волею непрорицаемой судьбы оказалась близко знакома.
— К-какая персона?
— Дхусс, именующий себя Тёрном. Его истинное имя пока что неведомо даже нам.
Конечно. Что же ещё?
— Дхусс, именующий себя Тёрном, и впрямь был моим спутником. — Им это известно и так, к чему запираться?
— Замечательно. Всегда пребывал в высоком мнении об уме вашего народа, досточтимая сидха.
— Если я досточтимая, то нельзя ли что-нибудь сделать с этим? — Нэисс напоказ погремела оковами.
— Досточтимой сидхе достаточно будет проявить ещё лишь самую малость доброй воли, и причиняемые ей неудобства будут не только незамедлительно устранены, но и компенсированы, — теперь человек в капюшоне казался самой любезностью. — Принимаемые меры, учитывая высокие таланты досточтимой сидхи в магических практиках, — печальная, но необходимая дань нашей безопасности.
— Тогда спрашивайте, — капризно сказала сидха. — Мне уже надоело так.
— Спросим. Как произошло знакомство досточтимой с упомянутым дхуссом?
Что ж, нормальный вопрос. Немножко косноязычно задан, но какое ей дело? Правда ведь ничем не повредит Тёрну, верно?
Нэисс принялась рассказывать.
Люди в капюшонах слушали, их предводитель время от времени останавливал Нэисс, что-то переспрашивал или уточнял — ровным, спокойным голосом с тем же странноватым набором слов.
— Итак, он излечил Гончую Некрополиса? Получившую четыре успешных Иглы-до-Сердца?
— Да. Нельзя ли, наконец, снять это? Мне кажется, я проявила достаточно доброй воли!
— Можно, — с небольшой паузой ответил человек в капюшоне.
