Людмила Астахова - Бог из машины
– Нет-нет, эрна Кэдвен, даже не думайте идти пешком! – возмущенно вскинулся попутчик. – Нет, крюк получается совсем небольшой, и я не могу позволить, чтобы благородная женщина в вашем положении сбивала ноги на этих камнях. Я не приму отказа.
– Тогда и я не приму, – отрезала Грэйн. – И непременно велю Сэйринн испечь пастуший пирог и угощу вас чаем, эрн. Да-да. И вас, почтенный, тоже.
Эрна Кэдвен сказала это и тихонько хмыкнула. В подобной заботе не было ничего удивительного – как только юный спутник заметил синий «шнурок Глэнны» в косе Грэйн, каковой вкупе с серебряным яснее всяких слов говорил, что перед эрном Дэйвиром дама не просто замужняя, а еще и беременная, то немедля преисполнился чисто ролфийским щенячьим восторгом перед этаким чудом. Чадолюбие у детей Морайг и в самом деле в крови – той самой, что щедро льется сейчас на полях Конфедерации. А может, уже и не льется, если Вилдайр Эмрис и впрямь замирил Идбер так ловко, как все надеялись. В любом случае без дела не останется никто, ни на войне, ни дома. Есть же еще и северяне. За синтафскими событиями об Угрозе с Севера все как-то подзабыли, но и восторженный эрн-Дэйвир, и молчаливый хозяин повозки, и сама Грэйн отлично понимали – северные «варвары» еще о себе напомнят. Эрна Кэдвен зябко повела плечами, отгоняя незабываемый образ того, жуткого и лысого, которого они с Удэйном прикончили на болотах между Идбером и Эббо. Всю добычу и славу Грэйн оставила на долю названого брата – в конце концов, карьеру бывшему синтафскому полукровке надо же с чего-то начинать! И лучше – с чего-то громкого и запоминающегося, с чего-то существенного. Лысый убийца, как бишь его, Луикс, кажется, станет для посвященного Локки ир-Апэйна отличной первой ступенькой в карьерной лестнице в Канцелярии. А второй ступенькой – все те гадости, что братец Удэйн напоет в уши Конри о самой Грэйн. «Ты уж распиши меня поотвратней, – посоветовала она Апэйну на прощание: – Припомни хорошенько, как сильно ты меня любил после Синхелма! Конри понравится, вот увидишь». Прощание вышло скомканным и бестолковым – Грэйн, привязчивая, как все ролфи, с трудом заставила себя помахать с борта «Прыткой» провожавшему ее Удэйну. С Джойн они попрощались раньше и не разревелись только оттого, что рядом с леди Янамари отирался господин Тиглат.
А еще там, за морем, среди скал Шанты… Нет, когти Локки. Нельзя об этом думать. Рано.
«А насчет леса думать не буду, – решила эрна Кэдвен, привстав в повозке и жадно вглядываясь в знакомые очертания холмов. – Вот приедет Фрэнген и подскажет. У него в таких делах опыта, верно, побольше!»
Разумеется, ни Грэйн, ни ее капитан не собирались вмешиваться в налаженный и устоявшийся быт поместий друг друга. Имение Фрэнген прекрасно существовало все эти годы и без Грэйн и еще столько же простоит, равно как и Кэдвен без Рэйберта эрнФрэнгена не рухнет. Но умный и своевременный совет вмешательством не считается, а эрна Кэдвен от советов никогда не отказывалась. Даже от божественных. Тем паче…
– Что это? – почуяв в дыхании ветра, долетевшего от показавшихся вдали крыш Кэдвена, нечто знакомое и совершенно невероятное здесь, Грэйн вскочила, рискуя вывалиться и свернуть себе шею. Ухватила всполошившегося попутчика за рукав и требовательно дернула: – Вы чуете, эрн-Дэйвир? Этот запах?
Едва уловимый, сладкий, прекрасный, он струился в ноздри и кружил голову. В горле ролфийки вдруг стало щекотно, а в ушах зашумело так, что она не сразу расслышала удивленное:
– Да это же яблони! Смотрите! Там, за домом… Это яблони! Они же… цветут? В июле?! Это Глэнна!
– Это Джойн… – одними губами прошептала она и сморгнула выступившие на глазах слезы.
– Что вы, эрна Грэйн? Вы плачете?
– Нет-нет, ничего, – улыбнулась Грэйн. – Это все ветер. Просто ветер.
Джойана Ияри
Когда шуриа некуда больше деваться, они прячутся на Шанте. Среди скал и озер, в высоком травостое, за бурными горными речками и крутыми обрывами лучше всего пережидать сложные времена. Последняя гавань для тех, кто желает повременить с окончательным выбором. Стоять на распутье – это, знаете ли, не самая удачная диспозиция. Дует со всех сторон потому что, и вообще неуютно.
Джона колебалась не так долго, как, должно быть, кому-то показалось. Она дождалась вестей от Аластара. Он победил Хереварда при деревне Кошкин Брод, Файрист победил Синтаф, но только в первых битвах, и война еще не окончена. Она, по большому счету, даже не начиналась. Но надо же убедиться, что Аластар и Рамман живы и невредимы.
Закрылась в своих апартаментах и раз двадцать перечитывала письмо сына – подробное, старательное, детально описывающее все впечатления от участия в сражении. Смаковала каждое слово, как вино. Ах, как он писал, как писал! Стиль, обороты, образы. Не зря все-таки Джона заставляла сына читать классику жанра – древних авторов переписки. И, недолго думая, бывшая синтафская графиня завела папочку, чтобы сохранить для далеких потомков письма великого человека, воображая себе тисненный золотом корешок книги «Рамман Янамарский. Письма к матери».
«Тщеславная змеище!» – сказал бы доблестный предок эрн Янэмарэйн и был бы прав. Старшим сыном Джона гордилась несказанно, видя в его успехах свой небольшой, но весомый вклад.
А вот письмо от Аластара никогда не увидят охочие до пикантных подробностей потомки. Незачем им знать о том, как князю со столь обширными полномочиями, что его власть граничит непосредственно с тиранией, приходится делать нелегкий выбор между желаемым и возможным в пользу последнего.
«Есть границы, за которые никто не может шагнуть безнаказанно», – написал он. Конечно, есть. Джоне не знать ли?
Она сожгла письмо, обернув в пепел слова горечи и неволи, очередной неволи диллайнского князя. Пусть никто не узнает, как ему было больно и стыдно. Кабы не цивилизованные времена, тьфу на них, то приказала бы казнить гонца, чтобы не проболтался за рюмкой, как мучительно скрипело пестрое перо в костлявой руке у Эска – их удачливого вождя, сумевшего, судя по всему, склонить на свою сторону древних богов. Как подрагивали его пальцы со сбитыми в кровь костяшками, когда отдавал запечатанный сургучом пакет с пометкой «Лично в руки».
Аластар нуждался в союзниках с Ролэнси, а Вилдайру позарез требовалась милость Глэнны. Что нужно Джоне, обоих мужчин интересовало меньше всего. Нет, конечно же, они оба учитывали мнение шурианки, но разве она сама не понимает, в каком сложном положении оказались они все втроем? Понимает прекрасно. Она хоть и шуриа, но одновременно еще и синтафская аристократка, и уж она-то лучше всех знает, что такое долг. Она – исполнившая свой долг перед своими соплеменниками.
