У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III
И вот духи с великим усердием принялись разжимать тарелки! Кто копьем, кто острием меча, кто ножом, кто топором, кто плечом, кто руками, одни тащат, другие тянут… Так они провозились до третьей стражи, но тарелки ничуть не разжались, словно слитые из одного куска. Сунь У-кун метался из стороны в сторону, надеясь увидеть где-нибудь отверстие, но все его старания были тщетны: нигде никакого просвета не было видно.
Тогда вмешался дух созвездия Дракона, способный пробивать металлы.
– Великий Мудрец! – вскричал он. – Не волнуйся! Судя по всему, с помощью этого талисмана можно делать все, что угодно, он обладает способностью всевозможных превращений. Ты шарь руками по всему шву, а я попробую просунуть свой рог. Как только нащупаешь кончик рога, так сейчас же превращайся в крохотное существо и вылезай наружу.
Сунь У-кун так и сделал. Он стал шарить изнутри, а дух созвездия Дракона тем временем уменьшился настолько, что кончики его рогов стали тонкими, как острие иголки. Он попытался вонзить свой рог между тарелками и надавил с такой силой, которой было бы достаточно, чтобы сдвинуть с места тысячу цзиней. Наконец один его рог прошел насквозь. Тогда дух прибег к волшебству и приказал «Расти!» Он и его рога сразу же начали увеличиваться, причем вонзенный рог сделался толщиной с чайную чашку. Однако тарелки вели себя совсем не как металлические, а скорее как кожаные или мясные: отверстие в них, проделанное рогом, тоже увеличивалось и плотно облегало рог, так что не оставалось даже крохотной щелочки. Сунь У-кун нащупал кончик рога и тут же горестно воскликнул:
– Ничего не выйдет! Нигде никакой лазейки! Что поделаешь? Придется тебе претерпеть острую боль ради того, чтобы я выбрался отсюда.
О, чудесный Сунь У-кун! Он превратил свой посох в сверло и высверлил им маленькую ямку на самом кончике рога, а затем, став величиной с горчичное зернышко, забился в эту ямку и крикнул:
– Ну, вытаскивай свой рог! Только живее.
Духу созвездия Дракона, однако, пришлось затратить немало усилий, чтобы вытащить свой рог, и он тут же в изнеможении рухнул наземь.
Тем временем Сунь У-кун выскочил из ямки, проделанной им на кончике рога, и принял свой первоначальный облик. Выхватив посох, он с размаху ударил им по тарелкам. Раздался оглушительный грохот, словно рухнула медная гора или обвалился горный рудник. Какая жалость! Драгоценные тарелки, принадлежность буддийского храма, разбились на мельчайшие осколки!
Все двадцать восемь духов – правителей двадцати восьми созвездий обомлели от страха, а у повелителей духов пяти стран света даже волосы встали дыбом. От страшного грохота и звона пробудились все большие и малые бесы. Царь оборотней в испуге проснулся, стремительно вскочил на ноги, напялил на себя одежду, забил в барабан и наскоро проверил ряды собравшихся бесов, явившихся с оружием. К этому времени уже стало светать. Вся ватага бесов кинулась к трону Будды. Там они увидели Сунь У-куна с духами – правителями двадцати восьми созвездий и разбитые золотые тарелки. Царь оборотней даже в лице изменился от сильного испуга и приказал своим приближенным:
– Ребята! Закройте наглухо передние ворота и никого не впускайте!
Сунь У-кун, услышав его распоряжение, вместе со всеми небесными духами взмыл на облаке прямо на девятое небо. Тем временем царь оборотней собрал осколки золотых тарелок, а затем расставил рядами полчище своих бесов за воротами храма. Сам он, горя злобой и не зная, что придумать, вооружился короткой эластичной палицей, усеянной волчьими клыками. Выйдя вперед, он громко крикнул:
– Эй ты, Сунь У-кун! Настоящий муж не станет спасаться бегством. Если ты не трус, живей выходи: схватимся с тобой и посмотрим, чья возьмет!
Сунь У-кун не удержался от любопытства. Вместе с духами созвездий он прижал книзу край облака и стал разглядывать царя оборотней. Вот каким он представился Сунь У-куну:
Собой являл он истинное диво:
Чтобы сдержать волос косматых гриву,
Надвинул обруч золотой себе на лоб,
Перепоясан был жгутом, как в поле сноп,
Обвязанный рукою нерадивой.
Нос посреди лица, как спелый плод,
Висел, ему заглядывая в рот,
Который было бы назвать уместно пастью:
Он был пошире, чем у щуки, и зубастей
Блестели брови, желтые, как медь,
А из-под них глаза метали пламя;
Своими волосатыми руками
Держал он палицу, на четверть иль на треть
Усеянную волчьими клыками.
Кольчуга прочная, но тонкая, как сеть,
Охватывала стан его и плечи:
Он, видно, был готов для бранной встречи.
И сколько ни гляди, а взять не сможешь в толк:
То – в шкуре человека или в доспехах волк?
Выставив посох, Сунь У-кун крикнул:
– Ты что за чудовище? И как посмел принять облик Будды, захватить гору и устроить на ней монастырь под названием малый храм Раскатов грома?
– Ты, обезьяна, видно, не знаешь, кто я и как величать меня по имени, а потому и позволил себе дерзость вторгнуться на мою священную гору. Так знай: это место называется Малым западным небом. Я обрел истинное перерождение за свое нравственное самоусовершенствование, за что само небо пожаловало мне эти богатые храмы и чертоги. А зовут меня Желтобровым Буддой. Но здешние жители не знают этого и зовут меня или великим Желтобровым царем, или Желтобровым старцем. Мне давно стало известно, что ты направляешься на Запад. Знал я также, что ты кое-что смыслишь в волшебстве, вот и устроил все так, чтобы завлечь твоего наставника и померяться с тобой силами. Если ты одолеешь меня, я пощажу твоего наставника и всех вас и позволю вам получить истинное перерождение. Если же не справишься со мной, я всех вас перебью, а сам отправлюсь к Будде Татагате, возьму у него священные книги и буду наставлять на путь Истины цветущую Серединную империю.
– Ишь расхвастался, подлый оборотень! – зло засмеялся Сунь У-кун. – Если хочешь схватиться со мной, подойди поближе. Сейчас я покажу тебе, как надо драться!
Царь оборотней был вне себя от ярости, он отразил удар Сунь У-куна, и тут между ними разгорелся такой замечательный бой, что о нем даже сложены стихи:
Два посоха сошлись между собой несхожих:
Один из них в длину растягиваться может,
Другой из них способен вширь расти.
Одним владеет почитатель Будды,
Другой теперь у дьявола в чести
И служит ревностно ему покуда,
И славу помогает обрести.
Вот, соревнуясь в ловкости и силе,
Враги волшебное оружие скрестили;
Как бы узоры сложные чертя,
Один из посохов по воздуху летает,
Другой ему пути не уступает,
Драконом разъяренным нападает,
Чеканными ободьями блестя.
Один становится длинней, другой – все шире,
И кажется – не два их, а четыре, –
С такой они летают быстротой:
Враги страшны в своем ожесточенье,
Они равны и в злобе и в уменье –
И потому ужасен этот бой!
Мартышка путь проделала немалый,
И всюду хитрость и смекалку проявляла.
Владея истинным учением, она
Ни страха, ни смятения не знала,
И потому всегда была сильна.
А оборотень в дерзостном безумстве
Решился на великое кощунство
И, в дивный образ Будды воплотясь,
Хотел достойных странников заставить
Самих себя сгубить и обесславить,
Но хитрость та ему не удалась,
Он, ненавистью лютою пылая,
Разделаться с противником желая,
Наотмашь посохом своим разил,
Однако Сунь У-кун, ему не уступая,
Удары отбивал, что было сил,
И сам их в исступленье наносил.
Пар изо рта клубится, словно туча,
Благого солнца застилая свет,
Туманом их испарины одет
Далекий лес и гор сокрыты кручи.
Враги дерутся, то сходясь, то расходясь,
Забыв про жизнь и смерти не боясь;
Ты, Сюань-цзан, чьи праведны молитвы,
Один невольная причина этой битвы.
Противники схватывались уже более пятидесяти раз, но все еще нельзя было сказать, кто из них победит. Вдруг в воротах монастыря забили в гонги и барабаны. Целая толпа бесов, размахивая знаменами, кинулась с военным кличем к месту боя.
