Макс Мах - Твари Господни
2
Следующие двадцать минут прошли в томительном ожидании. Лиса внимательно наблюдала за развитием событий, но ничего интересного не происходило. Федералы изображали из себя неодушевленные предметы или претворялись ни о чем не подозревающими, небедными гражданами, со вкусом обедающими – за казенный счет – в дорогом, вполне себе аристократическом кабаке. Смуглый и светловолосый маг – "Босниец? Черкес?" – пил красное вино и, по-прежнему, бросал на Лису взгляды, становившиеся раз от разу все более и более "красноречивыми", хотя, казалось бы, куда уже больше? Однако его синеглазая спутница поведение своего кавалера совершенно игнорировала – "Впрочем, кто их, восточных людей, знает? Может быть, у них так принято, типа, "женщина, знай свое место?" – ну, а Лиса, покончив с изумительно приготовленными антипасти по-сицилийски (попросту говоря, печеными на противне крошечными перцами, кабачками и прочими овощами, нафаршированными своей же собственной тушеной в вине со специями мякотью), благополучно перешла к "рыбному супчику", совершенно, впрочем, не напоминавшему, как подумалось Лисе, ни своей консистенцией, ни вкусом той ухи из рыбных остатков, которой во времена оны пробавлялись бретонские бедняки. Но это, кажется, судьба и всех прочих французских деликатесов. Во всяком случае с их луковым супом – Лиса читала об этом в газете "Неделя" – случилось в точности то же самое.
"А что теперь случится со мной?" – она "увидела", как на противоположной стороне улицы останавливается такси, и из него выходит невысокий и немолодой, если судить по обилию седины, человек в светло-сером плаще и начинает неторопливо и как-то по-особенному красиво набивать табаком трубку.
Машина отъехала, и, не дожидаясь, пока Лиса "зайдет" с другой стороны, мужчина обернулся.
Добрый день, сударыня, – в его "голосе" прозвучала одна лишь сухая вежливость, и серые глаза остались такими же спокойными и равнодушными, какими и были еще мгновение назад, когда их взгляды встретились впервые.
"Господи! Один к одному!" – мгновенное узнавание произвело на Лису такое впечатление, что она даже не задумалась, откуда он здесь взялся и почему именно теперь, когда до встречи с Кайдановым оставались считанные минуты, и сам Герман в сопровождении своей безумно красивой "тени" уже появился в створе улицы. Ей такой вопрос и в голову не пришел. Вероятно, потому что перед ней стоял не просто Некто во плоти, а именно тот самый Некто Никто, которого Лиса увидела семь дней назад в своем, как теперь выяснялось, вполне вещем сне.
Здравствуй. Ты, как всегда вовремя.
Она искала в его глазах хоть что-нибудь из того, что почудилось ей в голосе Августа тогда, в Замке, но не находила ничего.
Как ты меня узнала? – кажется, он даже не удивился.
Да, так как-то … Зачем ты пришел?
И в самом деле, зачем?
Зачем?
Двадцать пять лет он уходил от нее в неизвестность, в смерть и забвение, в никуда, и вот теперь он вернулся, но ничего из того, чего можно было от этой встречи ожидать, не произошло. Ровным счетом ничего.
Ты позвала.
"Я позвала… На кого он похож?" – мысль была почти случайной, необязательной, всплывшей в сознании, быть может, от одной только растерянности. А похож Некто был на Алексея Александровича Каренина…
3
Виктор вышел из такси, постоял мгновение, доставая из кармана плаща кисет и трубку, потом медленно обернулся и посмотрел на здание гостиницы.
"За кем они пришли? – Кандидатов было, как минимум, трое, но кто бы ни являлся сегодня мишенью, дела это в сущности не меняло, потому что…
Дебора сидела в ресторане, держала в руке бокал с вином и смотрела на Виктора. Как видно, стены не мешали ей точно так же, как и ему. Она была еще красивее, чем он себе тогда вообразил, но в главном Виктор все-таки не ошибся. Он узнал ее сразу и мгновенно оценил смертоносную силу, скрытую в этом восхитительном теле. Сейчас мощь ее была такова, что Лиса смогла бы, вероятно, обратить в руины весь этот город и убить всех живущих в нем людей. Однако и это Виктора почти не заинтересовало, потому что главным было не то, как она теперь выглядела, и даже не то, на что была способна, а то, как она на него посмотрела. В ее глазах не было души, вот что главное. Они были равнодушно внимательны, не более. И это уже не была Лиса, вот в чем дело.
Добрый день, сударыня, – поздоровался Виктор, чувствуя, как сжимается от тоски сердце.
"Где же та любовь, ради которой я вернулся?" – Но, похоже, он безнадежно опоздал.
Здравствуй.
"И это все?"
Впрочем, она была в своем праве. Это ведь он оставил ее тогда, в Свердловске, одну на привокзальной площади, и он, а не она, полжизни прятался черт знает где, имея на то свои, вполне идиотские, резоны.
Как ты меня узнала?
"А как узнал ее я?"
Дебора… – "Ее действительно так зовут?" – была совершенно непохожа на Лису. Разве что нечто в разрезе глаз и высоких скулах… Однако, возможно, это было всего лишь плодом его воображения. Той Лисы, которую он некогда встретил и полюбил, уже не существовало, и с этим он должен был смириться.
Да, как-то так… Зачем ты пришел?
И в самом деле, зачем? Ведь не мог не знать, что прошлое не возвращается, и случившееся однажды неповторимо уже хотя бы потому, что оба они изменились. Но тогда, к кому же он пришел и от любви к кому рождалась в его душе музыка?
Ты позвала.
4
– Тысяча извинений, госпожа…
Лиса не вздрогнула лишь потому, что та часть ее сознания, которая услышала этот голос, была неспособна удивляться и вообще находилась по отношению к окружающей действительности в позиции холодного отчуждения, дистанцируясь от нее, защищая границы своего личного пространства.
– Да? – Лиса подняла взгляд на смуглого мужчину, движение которого к ее столику, она, разумеется, "отследила", как отслеживала сейчас массу других совершающихся в "зоне ее интересов" событий, не сосредотачивая на них, впрочем, внимания, до тех пор пока они ее прямо не касались.
– Прошу прощения, мадам, – колдун перешел на французский, спрашивая ее интонацией, имеет ли смысл продолжать. Немецкого он, судя по всему, не знал, и первую фразу просто выучил наизусть. Лиса почему-то была уверена, что уж его-то спутница по-немецки говорит.
– С вашего позволения, мадмуазель, – холодно усмехнулась она. – Чем обязана?
– Мы не знакомы, – чувствовалось, что мужчина испытывает совершенно несвойственную ему неловкость, но он, кажется, даже не пытался этого скрыть. – Меня зовут Персиваль.
