Павел Марушкин - Земля негодяев
— Прощай.
* * *Бешеная карусель образов давно рассеялась, а Гаргулов все сидел без движения, потихоньку приходя в себя. Он был дома, бесспорно и несомненно — в убогой крохотной комнатенке, снимаемой им у Степановны и Семеновны. Он совсем забыл о них, надо же… Да, теперь бабки вряд ли вернутся… «Эгоист хренов! Та еще скотина, между прочим… Даже спасибо не сказал!»
Полутьма пахла мышами и сыростью. Центральное отопление в Мгле было далеко не везде, и те дома, что обогревались дровяными печами, страдали порой от избытка влажности — особенно осенью и весной. Стоило день-другой не протопить, как постельное белье отсыревало, соль в солонке слипалась крупными комьями, а оставленный на ночь хлеб к утру покрывался пятнышками плесени. «Это сколько ж нас не было? Скоро, поди, снег выпадет», — отстраненно подумал Гаргулов.
— Подведем черту, — вслух произнес он. — Один, в убогой дыре, никому не нужен… Вот такие пироги. Зато, блин, есть чего вспомнить, да…
Чувствуя, как его начинает разбирать нервный смех, капитан встал и зажег свет. Юркие серые комочки порскнули со стола.
— Кыш, зар-разы! — рявкнул Сан Саныч.
«Завтра же накуплю мышеловок! Или… Может, лучше кота завести? Полосатую такую зверюгу — наглую, пушистую… Точно. А кликуха у него будет — Опер. Чтоб мышей ловил и отчитывался в проделанной работе дохлятиной. Буду поощрять его иногда сметаной… А вместо выговора — валенком по жопе. Вон их сколько. — Валенок у стены действительно стояло множество: такую полезную по сибирской зиме вещь старухи предпочитали держать в избытке. — Интересно, как они там? И кому теперь принадлежит этот дом? — насколько он знал, наследников у «бабок-индиго» не было. — Туева хуча проблем навалится… Бабки исчезли, Костя исчез — только мы с Дурко вернулись… Надеюсь, у Джо хватит ума пасть не раскрывать понапрасну… Хотя что это я, какое там «хватит ума!». Ладно, скажу, мол, — нарочно под психа косит, чтоб от армии отмазаться… А вот с остальными-то как быть? Ситуевина, как Костик любит выражаться. Тут валенком по жопе не отделаешься, душу вытрясут. Из органов попрут, наверное… Если каким-то чудом еще не уволили за злостные прогулы».
Ему вдруг показалось невыносимым сидеть в четырех стенах. Капитан набросил плащ и вышел на крыльцо. С неба сеялась мелкая снежная крупа, прямо в воздухе превращаясь в морось. Под ногами редких прохожих чавкала грязь. Мимо, понурив голову, чесала знакомая хромоногая собака по прозвищу Обоссака. Впору было повеситься. Гаргулов поднял воротник и шагнул в ненастье. Он брел безо всякой цели, почти не разбирая дороги — и ничуть не удивился, очутившись возле станции. Под фонарем топтались двое: здоровенный, словно пивная бочка, толстяк и смутно знакомый парень с семитскими чертами лица.
— Да не переживай так, Кобылыч! — уговариват он спутника. — Ну что ты каждый день сюда повадился… Поверь, что ни делается — все к лучшему… Жизнь наладится, вот увидишь! Сам себе хозяин теперь…
Толстяк шмыгал носом. По щекам его катились слезы. «Пьяный, что ли… — брезгливо поморщился Сан Саныч. — Тоска… Уеду я отсюда. Разгребу, что получится, и уеду — вон сколько в мире чудес… Сдалась мне эта ментовка! Жизнь, блин, загубила — и что? Ради чего все? Что лучше-то стало? Ворья меньше кругом? Сволочи всякой меньше? И главное — почему я? Ну, сначала — понятно: пришел после армии, лопух молодой, ума нет совсем… А потом? Когда хлебнул этого… Вроде, соображал уже, что к чему, — неужто просто по привычке остался? Или упрямство мое дурное, баранье всему виной…»
— Но не только же поэтому! — вслух произнес капитан, шагая по шпалам. — Ведь и впрямь есть что вспомнить! Была в жизни веселуха…
«Особенно последнее время… А что у разбитого корыта остался — ну, с кем не бывает… Не первое оно у меня в жизни, корыто, и не последнее, наверное… Да и кто сказал, что с нуля каждый раз начинать — плохо? Эти… Сытенькие? Которые «в люди вышли»? Или те, что по телику кривляются?»
— А чертаху живую вы видели?! — неизвестно кого спросил Гаргулов и с веселой злостью наподдал щебенку насыпи. — Аэроплан под вами сбивали?! Моллюсков разумных, вконец опухших, к ногтю брали когда-нибудь, а?!
На кончик гаргуловского носа спланировала снежинка, затем еще одна, и еще… Они больше не таяли, мягким одеялом укутывая голую землю: этим вечером в Мглу пришла долгая сибирская зима. Сан Саныч огляделся: ноги занесли его на Гнилую ветку. Он сейчас был неподалеку от того места, где началась их с Дурко фантастическая эпопея. Рельсы терялись во тьме, и капитан откуда-то знал: не в тупик возле заброшенного рудника упираются они, нет — бегут все дальше и дальше, в неведомые, невозможные края…
— Что ж, с возвращеньицем… — пробормотал Гаргулов и зябко передернул плечами. — Пойду разгребать.
— А стоит ли? Вы слишком многое повидали, капитан. Вам будет тесно в этом городке… Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Сан Саныч отчего-то ничуть не испугался высокой темной фигуры, возникшей по ту сторону полотна. Собеседник двигался бесшумно, словно клок тумана — плыл над землей, не касаясь ее.
— И что же вы предлагаете?
— Службу, всего лишь. Просто службу. Но… Думаю, она покажется вам куда интереснее здешней.
— Что за служба-то?
— Транспортная милиция. Видите ли, Призрачному Экспрессу… Точней, экспрессам, — их ведь несколько, — никак не обойтись без людей нашей с вами профессии.
— Так вы, значит…
— Да. Я, если говорить привычными вам терминами, — сотрудник отдела кадров, и наблюдаю за вами уже… скажем так, некоторое время. И не только за вами, кстати.
— Вот оно что… Костик, значит, тоже предложение получил?
— Увы, нет. Он не прошел испытания.
— Что так? Парень-то отличный…
— Не спорю, отличный. Но… Нам нужны те, кто возвращается, капитан. Те, кто всегда помнит свой долг — и не ждет за это награды… Ее ведь и впрямь не будет, Александр Александрович. Никакого великого воздаяния…
— Ну и не надо, — хмыкнул Гаргулов. — Ты мне такую вещь скажи: девушки-то у вас там симпатичные служат или как?
Эпилог
Здорово, Саныч! Ну, для начала: это все тебе не снится, то есть снится, конечно, но… Блин. Не знаю даже, как сказать. В общем, есть такая штука — ментальное послание называется. Ну, от одного, стало быть, мента другому. Закрываешь глаза — и вроде письмо надиктовываешь. Заучивать наизусть необязательно, оно все равно каким-то макаром в памяти отпечатывается, все как есть… А Господин Высокое Небо эту информацию у меня из башки аккуратненько так изымает и переправляет прямо в твою голову, телепатически, где бы ты там ни находился… Я тоже офигевал сначала от подобных фокусов, ага. Потом привык. Когда имеешь дело с великим эгоистом, устаешь удивляться по десять раз на дню. Вообще, ГВН оказался неплохим парнем… Для великого эгоиста, понятное дело. А поскольку я на него теперь работаю — он и согласился весточку передать.
