Олег Рыбаченко - Хочу жить вечно
— А как бы ходим? — подфутболив голой ступней камень, ответил оставшийся за старшего паренек.
— Вы никогда и не знали, что такое обувь. А этого парня мы будем приучать постепенно. Я думаю, со временем из него получится неплохой боец.
Ребята одобрительно закивали, Симур посмотрел на Зерома благодарным взглядом.
Первый день прошел относительно спокойно и, тем не менее, Сулейман приказал после переход вырыть вокруг лагеря небольшой ров и вал. Рабы ворчали, но выполнили приказ. Как выяснилось, бдительность не помешала. В воздухе было замечено дюжина комаров. Зером, Слев и десяток самых сильный бойцов, поднялись им на перехват. Битва в небе была короткой, но жаркой. Перебив десяток насекомых и пленив двоих, воины вернулись с почетной добычей. В городе и по пути на виллах, была захвачено не малое количество боевых муравьем. Из них был сформирован настоящий подвижный полк. Однако все это были еще цветочки.
Спустя два дня противник предпринял гораздо более массированную воздушную атаку. В налете участвовало не менее тысячи комаров и порядка двухсот стрекоз. Вражеские бойцы сбрасывали с верху горшки с зажигательной смесью, стреляли из луков, стараясь посеять панику и обратить рабов в бегство. Тогда в ответ повстанцы впервые применили ракетное оружие. Новое ПВО оказалось, на редкость, эффективным. Удалось сбить сразу полсотни летающих "террористов". Остальные были настолько напуганы, что в панике обратились в бегство. Казалось, что насекомые глупы и никого не боятся, но на деле это не так. У больших голов и интеллект не много повыше, впрочем, понятно в большой панике были и всадники. После этого войска вновь двинулись вперед. Они двигались по извилистым дорогам через благоухающие поля и живописные холмы, что тянулись между Цкакуей и Ревелоком. Согласно грозному приказу, запрещалось поджигать и грабить виллы и дворцы. Рабы лишь запасались оружием и припасами, заодно призывая товарищей по несчастью к восстанию.
Таким образом, они к вечеру добрались до подножия вулкана. Затем вышли на дорогу, которая тянулась по склону горы к местам увеселительных прогулок, туда где леса и обрывы делают горный хребет диким и мрачным.
Армия остановилась приблизительно в двух километрах о Ревелока и, заняв несколько садов, разместились за живой благоухающей изгородью из акаций, миртов, розмарина, крупных как сосны маслин. Сулейман часть армии отправил к вершине горы. Другая часть слегка задержалась выбирая командиров. Разведка доложила, что огромная армия идет на помощь городу Ревелока.
Стремительным марш-броском войска преодолевали вершину. Наступили сумерки, казалось, что макушка горы упирается в темно-синий свод небес. Затем стали появляться то сероватые, то белые облака; постепенно светлея, они походили на легчайшие клубы дыма, предвестники пожара, казалось неожиданно возникшего и разгорающегося на склонах.
— Чудеса! Загадка природы. — пробормотал Зером.
— Это отражение звезд. — С глубокомысленым видом произнес Слев.
— У нас сорок тысяч воинов и мы должны стать в засаду и разгромить противника. А что до чудес природы, то мы и не такое видели.
Облака из белых превращались в розовые, из розовых в пурпурные, вскоре они засверкали золотыми блестками, разойдясь по склонам горы. Возвышенность, до этого казавшаяся черной и грозной гранитной громадой, вдруг осветилась потоками яркого солнечного света, обрисовав ее величественные очертания, вершины близких хребтов, покрытых мрачной густой растительностью. Воины продолжали карабкаться, выполняя замысел полководца. Они обходили страшные пропасти, зиявшие между пепельно-серых пластов застывшей лавы, и цветущие холмы, которые тянулись на несколько километров, словно чудесный ковер, сотканный из зелени и цветов.
Армия выходила на ту позицию, которая должна была даровать победу. Раздался тонкий писк, сверху пролетело несколько комаров.
— Всем замереть. — Прошептал Зером. — Тут густая трава, нас не должны заметить.
ГЛАВА 20
Гость для меня, это святое. Ш "Шамиль Басаев".
— Какой еще такой карантин? Мы чистые! — возмущенно заорал Адольф.
Роботы не среагировали. Самый крупный киборг, прикрытый силовым полем, произнес замогильным голосом:
— Вы психически больные существа. Вас необходимо изолировать для опытов.
У Геринга сверкнули глаза, он опустил лапу за пояс, затем достал маленький круглый шарик, сдавил его пальцами.
— Слушай меня внимательно, глупые болванки. И ты, коварный или, вернее, коварная Эфора, со своим дружком.
Я не такой тупой валенок как вы думаете. Пока цветок "Цимаду" был у меня, я успел заминировать его мини-аннигиляционной бомбой с гравиодетонатором. Стоит вам хоть чуть-чуть дернуться, и я разожму свой кулак. Тогда не только разнесет ваше бесценное сокровище, но и взорвет пол звездолета. Вы этого хотите?!
В ответ послышался испуганный голос Эфора:
— Но ведь тогда ваша гибель неизбежна.
— А она и так неизбежна. Вы нас в карантин, потом в свою империю Кварри, где на нас в лучшем случае будут ставить опыты. А что в худшем и предположить страшно. А второй раз умирать не страшно, мне смертельно надоела моя одноклеточная оболочка.
Эфора заколебался, затем, видимо прочитав мысли Геринга, понял, что он не блейфует.
— Хорошо, какие у тебя условия?
— Очень простые. Наш катер отстыковывается от звездолета "Крах вселенной" и мы уходим от вас на безопасную дистанцию. У нас своя империя, у вас своя!
— Что же, это можно! Вы свободны. Только отключите гравиодетонатор.
— Нет! Во-первых, мне нужны более весомые гарантии, чем ваше честное слово, а во-вторых, должен и я поиграть вам на нервах.
— В качестве моральной компенсации? Понятно!
— Нет! Не только. За моральный ущерб вы мне дополнительно заплатите двести миллиардов, иначе я рвану к чертовой матери ваш цветочек.
— Вы и так получили полтриллиона. Вам что, мало?
— На это мы были согласны, потому что были уверенны, что вы ведете честную игру. А на самом деле обман за обманом.
А за хитрость надо платить.
Вместо Эфора ответил Верикорол:
— У нас на борту нет такой суммы наличными.
— Вот как! Не верю! Вы профессиональные жулики и у вас все есть. — Геринг поднял кулак. — Считаю до десяти. Раз… Два… Три…
— Ладно, оставьте его. Если он такой жадный мы дадим ему эту жалкую подачку.
— Триста миллиардов, — провизжал Адольф. — Мне и Генри тоже нанесен существенный моральный ущерб.
— А вы наглецы, одноклеточные. Ну ладно, одной сотней миллиардов больше, одной меньше не разоримся. Но что бы все в ажуре! — Эфора выкинул заковыристое человеческое словечко.
