Анатолий Нейтак - Уроки гнева
— Верю-верю. Ну и что?
— Прошу прощения, — вклинился Гес. — Предположим, Веррим и его друг откланяются. Что вы тогда станете со мной делать? Просто стоять и отгонять всех, кто подойдёт слишком близко?
Ответа не было.
— У меня есть собственные планы, — добавил Летун, — Возможно, Веррим поможет мне, а вы будете наблюдать и контролировать… процесс?
— Я не могу согласиться на это, — твёрдо сказала Гельда.
Эхагес встал. Поклонился.
— Тогда я буду вынужден искать помощи у третьей стороны. Потом четвёртой, пятой и так далее. Мне не хотелось этого делать, так как по незнанию я могу намесить глины. Но если вы не достигнете компромисса, я это сделаю.
— Нет!
— Постой!
Гес не собирался исчезать. Веррим и Гельда посмотрели друг на друга.
— Итак? — спросил Летун после секундного молчания, уже зная, каков будет ответ.
Когда какой-то вопрос обсуждают три человека, процесс принятия решений не занимает много времени. Собственно, это число — три — является минимизированным идеалом. Один голос: теза. Другой: антитеза. Третий: синтез. И всё крутится очень быстро.
Обсуждение деталей продолжилось в глайдере, взятом напрокат Гельдой. Затем — в ещё полупустых обширных корпусах некого недавно организованного института, напрямую не контролируемого ни службами безопасности Сферы, ни корневыми службами десантных флотов. Значительная часть необходимой аппаратуры была смонтирована тут же, в крыле корпуса номер три, выглядящем на вкус Эхагеса диковато (цветное прозрачное "стекло", непрямые углы и очень сложные металлические конструкции). Недостающая аппаратура срочно арендовалась, закупалась и ввозилась. Кое-что прибывало само по себе, кое-что — с вызванным "подкреплением" в лице техников, учёных-консультантов и специалистов. Летун запомнил момент, когда в начинающееся столпотворение прибыл с собственной маленькой свитой кто-то из начальства Гельды. Не прямого начальства, а смежного, из "тройки". Его удалось оттереть в сторону, чему помогли и Веррим, и сам Эхагес. К тому времени все они успели ощутить что-то вроде командной общности и не собирались вмешивать в дело посторонних.
Во всё остальное, сложное и меняющееся, что лепили из воздуха седой и безопасница, Гес старался не вникать. Он вообще старался не перегружаться новыми впечатлениями. Услыхав краем уха от Веррима и одного из спецов, что для хорошей съёмки визуальных образов, хранимых "быстрой" памятью, очень желательна их острота и свежесть, Летун выстроил между собой и реальностью прозрачную стену. Всё, что вне её, потускнело и отдалилось — даже тропическая красота природы, даже броская красота Гельды. Всё, что внутри — замедлилось и опустело. Вспоминать раньше времени записи Искры Гес не пытался, он просто нёс их в себе, как незримый хрупкий груз, который незачем лишний раз трогать и перекладывать. Течение времени стало каким-то гибким, необязательным, словно Эхагес пребывал в полудрёме. Пару раз он и в самом деле вздремнул, раза три — слегка перекусил…
А потом аппаратура была собрана и протестирована, пробные съёмки "карт мышления" прошли удачно; настало время переливать груз воспоминаний в новую чашу.
И Летун перелил его. В два приёма, заменив отдых глубоким часовым трансом. В темпе, который ограничивала не столько скорость считывания образов, сколько пределы возможностей декодирующей техники. Он даже не понял, что отдыхал только раз на протяжении половины декады. Такие мелочи его не волновали.
Правда, в итоге, услышав очередное "Конец серии!" и стащив тяжёлый сенсорный шлем, он опустился на ближайшую горизонтальную поверхность и словно окоченел. А до кровати его пришлось нести, как негнущееся бревно.
Должно быть, впечатление на зрителей он произвёл ещё то…
Но дело было сделано. А всё прочее — не в счёт.
Проклятье! Коротко размахнувшись, Веррим саданул кулаком по раздражающе гладкому пластику подлокотника. Ноль эффекта: подлокотник даже не шелохнулся. Он должен был в случае чего выдерживать многократные перегрузки и прочность имел соответствующую.
Такое же действие, как этот удар, произвели аргументы Веррима на позицию контр-адмирала. Дрегмар выслушал всё, что ему имел сказать аналитик, а потом сухо подтвердил свой прежний приказ. И вот теперь Блестящий Берег оставался внизу и позади шаттла, а Эхагес и вся информация, выжатая из пришельца — в монопольной собственности СБ.
Капитуляция без сопротивления. Проклятье! Триста тысяч проклятий!
— Тебе дальний вызов, — сообщил Чосс нейтральным тоном. Предельно нейтральным.
До неестественности.
Насторожившись, аналитик помедлил с подтверждением контакта и попытался вначале установить вирт-адрес собеседника. Без толку. Линия связи скакала с гейта на гейт, путалась в многочисленных трансузлах, а под конец, как вода в крупный песок, уходила в обратное "дерево" пустых ссылок.
Такие трюки обычно используют в защищённых контактах с искинами. А для всего иного — слишком дорого и избыточно эффективно.
"Силушку демонстрируем? Ну-ну…"
Подтверждение контакта.
Поляризационный экран очков Веррима распахнулся в космический простор. Не самый оригинальный, но неизменно популярный фон, обычнейшее дело. А вот бледное до прозрачности лицо, явившееся на этом фоне…
Аналитик узнал его сразу же. И очень удивился.
— Вы действительно так недовольны полученным приказом, Веррим Орайя? — спросила его Ассебиль Виат Третья, в узких кругах более известная как Наследница. — Если да, нам с вами есть, что обсудить.
Глава двадцатая
Он очнулся от запаха еды. Или от голода? Скорее, от смешения того и другого. Сначала он очнулся, и лишь потом услышал приглушённый голос Гельды:
— Я не вовремя?
Открыть глаза. Подняться, оперевшись на локоть.
— Напротив. Я как раз готов разговеться.
— Готов — что? А… — Гельда улыбнулась. И Эхагес не узнал улыбки.
На её прекрасном — безо всяких скидок прекрасном — лице он уже видел улыбки. Разные. Целый арсенал их. Вот только прежде безопасница никогда не улыбалась ему, как…
Ну да. Просто как женщина мужчине.
Порассуждать на тему загадочной трансформации не позволил голод. Гес потянулся было за тем, что лежало поближе, но Гельда пресекла поползновение с мягкой непреклонностью. Ни дать, ни взять — сестра раненого героя. Или… немного больше, чем сестра. Гес расслабился, опустился на ложе, успевшее превратиться в нечто вроде низкого кресла, и покорно открыл рот.
