Della D. - Зеркальное отражение
— Да откуда ты знаешь, что на него может быть похоже, а что нет? – зло спросил он у Гермионы, вскакивая на ноги. – Ты его вообще не знаешь. Никто его не знает, кроме меня! Не смейте говорить о нем такие вещи.
— Гарри, я понимаю, что ты хочешь иметь семью, — рассудительно заметила Гермиона. – И понимаю, что в альтернативном мире ты увидел приемлемую тебе модель отношений. Но наш Снейп не растил тебя с детства. До недавнего времени он даже спокойно говорить с тобой не мог. Ты для него не ребенок. И если предположить в нем определенные наклонности, то…
— Да с чего вы взяли, что у него есть эти наклонности? – чуть не закричал Гарри. – Вам просто хочется очернить его в моих глазах, хочется нас поссорить. Почему вы просто не можете позволить мне быть счастливым? – с болью в голосе спросил он. – Почему я не могу иметь свою семью?
— Гарри, — в голосе Гермионы слышались слезы, — ты имеешь право быть счастливым, но мы не хотим, чтобы кто‑то использовал твое стремление иметь семью в своих грязных целях!
— Не желаю вас слушать, — зло прошипел Гарри, схватил свои учебники и повернулся, чтобы уйти, но окрик Гермионы заставил его замереть на месте:
— Имя Томас Браун тебе что‑нибудь говорит? Ты знаешь, кто это?
Гарри остановился, но не повернулся. Он не мог заставить себя уйти, хотя чувствовал, что если останется, то все это очень скверно закончится, случится что‑нибудь ужасное. Он хотел и боялся узнать, кто такой этот Браун, чье имя заставляет Снейпа вздрагивать и выводит его из себя.
— Томас Браун три года был профессором Зелий и деканом Слизерина. Последний год его работы в Хогвартсе пришелся на первый год учебы здесь Снейпа.
— И что? – голос звучал напряженно. Гарри трясло от волнения.
— В конце года его уволили. Знаешь за что? Он был педофилом, Гарри. Ничего не смогли доказать, но показания мальчика с первого курса позволили совету попечителей уволить Брауна. Этим мальчиком был Снейп.
От этих слов у Гарри все похолодело внутри. Он почувствовал себя отвратительно. Нечто подобное он испытывал, когда залез в Омут Памяти Снейпа. Тогда он стал свидетелем очень неприятной сцены из прошлого Северуса без его желания, а в этот раз… Гарри был уверен, что Снейп не хотел бы, чтобы Гарри узнал об этом. Было в этом что‑то непристойное. И пусть зельевар и здесь был только жертвой, наверняка он стыдился этой части своего прошлого. Достаточно было вспомнить его реакцию на имя своего бывшего профессора.
— Подумай, Гарри, — продолжала Гермиона. – Если он получил в детстве такую психологическую травму, то он вполне может испытывать к тебе совсем не такое влечение, какое тебе хотелось бы. Мы не хотим поссорить вас. Мы хотим, чтобы ты был осторожен.
— Да, приятель, не успеешь оглянуться, как вдруг окажешься в его постели, — подал голос до сих пор молчавший Рон.
— Я уже там был, — с горьким сарказмом ответил Гарри и, не дожидаясь какой‑либо реакции, побежал к замку. Глаза ему жгли слезы.
Он шел, не разбирая дороги туда, куда несли его ноги. В ушах все еще звучали слова Гермионы, а перед глазами проплывали воспоминания. Каждое прикосновение, каждое объятие, каждый невинный поцелуй теперь казался Гарри частью какого‑то чудовищного, мерзкого плана. И от этого становилось очень плохо. Не оттого, что у Снейпа могли быть скрытые мотивы, а оттого, что Гарри больше не мог ему доверять. Наверное, это годы неприятностей, лишений и разочарований сейчас говорили в нем, но он был склонен верить в худшее.
Гарри остановился только тогда, когда понял, что ноги несут его в подземелья, в кабинет профессора Снейпа. Разозлившись на самого себя, мальчик метнулся в боковой коридор, который никуда не вел, и остановился там. Слезы все‑таки переполнили глаза и пролились горячими струйками. От отчаяния Гарри глухо зарычал и с силой ударил кулаком по стене, сбив костяшки пальцев в кровь.
Наверное, будь у него время подумать, как следует проанализировать свои отношения со Снейпом и слова Гермионы, останься он наедине с самим собой хотя бы на час, ничего страшного так и не случилось бы. Он успокоился бы, понял бы всю несостоятельность подозрений его друзей и глупость собственных сомнений. Но у него не было этого часа. Теплая ладонь легла на его плечо, когда его все еще бил нервный озноб, и знакомый, недавно еще такой родной, голос озабоченно спросил:
— Гарри, что ты здесь делаешь? Я видел, как ты сюда повернул и как ты дрался со стеной. Что случилось?
Мальчик дернулся, резко поворачиваясь и одновременно скидывая с себя руку. Он смотрел на Снейпа покрасневшими от слез глазами, в которых плескались уже почти забытые ненависть и презрение. От этого взгляда Северус озадачено нахмурился и вопросительно приподнял бровь.
— Не трогай меня, — процедил Гарри.
— Не буду, если ты объяснишь, с чего вдруг такая просьба, – голос Снейпа звучал спокойно.
— Чего ты от меня хочешь? – невпопад спросил Гарри довольно агрессивно.
— Я не понимаю, — Северус покачал головой, глядя на Гарри со смесью страха и заботы.
— Все эти твои объятия, прикосновения – к чему они? Чего ты на самом деле от меня хочешь?
Гарри заметил, как побледнел Снейп, как сжались его губы и потемнел взгляд. Почему‑то мальчик воспринял это, как признание вины. Он скривился, демонстрируя свое отношение.
— Значит, это правда? Значит, тебе не сын был нужен. Ты просто хотел затащить меня в постель, ты воспользовался моей доверчивостью, моим отношением к тебе! Как ты мог? За что? За то, что сделал с тобой Томас Браун? Почему я всегда должен отдуваться за тех, кто причинял тебе боль в детстве? Почему я должен нести ответственность за то, что произошло еще до моего рождения? – от крика голос Гарри охрип. Он совершенно неприлично всхлипнул, как девчонка, и спрятал лицо в руках.
Поэтому он не видел, как лицо зельевара продолжило меняться, стремительно превращаясь в ту надменную, всем недовольную маску, которую привыкли видеть окружающие. Не видел, как что‑то умирает в его взгляде, навсегда хороня где‑то в недрах души своего хозяина человеческую сущность. Всего через несколько мгновений на Гарри взирал профессор Снейп, которого мальчик знал уже много лет.
— Как же я ошибался в вас, Поттер, — прошипел зельевар. Это заставило Гарри снова посмотреть на него. – Вы все тот же недалекий мальчишка, которым были всегда. Не видите дальше своего носа и готовы все перевернуть с ног на голову, если уж вам в голову взбредет какая‑нибудь сумасшедшая теория.
Гарри смотрел на него испуганно. Он уже отвык от такого обращения наедине. Ему казалось, что Снейп больше никогда не будет так говорить с ним, когда никто на них не смотрит. Он только сейчас понял, что на самом деле не обвинить Северуса хотел, а услышать, как он с легкостью разобьет нелепые предположения, может, посмеется над ним, но все случилось совсем иначе. Зельевар смотрел на него с ненавистью.
