Дэннис Фун - Тень Хранителя
Там его встретил гюнтер Номер Шесть.
— Твои друзья, Виллум, прибудут с минуты на минуту.
Пол, на котором они стояли, стал опускаться вниз.
— Мы очень благодарны тебе за сотрудничество…
— Ты знаешь, что ловцы видений отняли жизнь у Семьдесят Девятой?
— У Семьдесят Девятой? — Он вспомнил ее лицо, когда видел девушку в последний раз, ее гордый взгляд, несмотря на слезы, когда в тот памятный день ее оскорбили на площади.
— Вижу, ты об этом ничего не знал. Много теперь происходит печальных событий. Мы потеряли семнадцать наших собратьев. Их убили в Мегаполисе. А теперь выяснилось, что многим из тех, кого выпустили из тюрем, был причинен непоправимый вред.
— Может быть, мы зря привлекаем вас…
— Сначала твоя просьба меня расстроила. Но это, Виллум, — наш вклад в общее дело. Твоя сестра оценила жизнь Одиннадцатого выше собственной, и мы знаем о тех испытаниях и муках, которые выпали на ее долю. Участвовать в сражениях мы не будем, но и сидеть сложа руки и глядеть на творящуюся несправедливость тоже не собираемся.
— Спасибо тебе, Номер Шесть.
— Устройства готовы. А в том, что касается хроши, ты оказался прав. Их язык и культура и вправду поразительны.
Виллум улыбнулся.
— Они, кстати, разделяют многие положения, вызывающие у вас неприязнь.
— Да. И тем не менее они выступают вместе с вами.
Лифт миновал библиотеку. Номер Шесть прокашлялся.
— Взрыв, убивший Семьдесят Девятую, отнял жизнь и у нашего друга Доббса. Думаю, тебе надо об этом знать.
Номер Шесть поправил на носу очки и, когда лифт вздрогнул, остановившись на самом нижнем этаже, поспешно из него вышел.
— А вот и ты, старый дружище, — весело произнес знакомый голос. — Опасности нас поджидают со всех сторон.
— Извини, Камьяр, Номер Шесть только что сказал мне…
— У нас, Виллум, будет еще достаточно времени поговорить об этом. Печаль воинам не к лицу.
— Вы уже приступили?
— Конечно, мы уже несколько дней только этим и занимаемся, рассказывая истории об обновлении и восстании всем, кто хочет их слушать. Мы пытались убедить Потерянных оставаться дома, но они, как мотыльки на пламя свечи, слетаются на это блестящее уродство, воздвигнутое Дарием.
— Это Апогей, Камьяр. Его необходимо уничтожить.
— Окончательное обсуждение назначено на сегодняшний вечер. Я включу этот вопрос в повестку.
— Скорее, они уже здесь! — крикнул им Номер Шесть, стоявший у большого открытого туннеля. Один за другим из него выходили Мабатан, Лампи, Миза, а за ними десятки апсара.
Мабатан сразу же заметила Виллума. Ссадины, как отголоски страданий Киры, еще были заметны у нее на щеке и под глазом. Когда она бросилась к нему в объятия, Виллум понял, какие жуткие страдания выпали на ее долю.
— С тех пор как мы виделись в последний раз, произошло много событий, — сказала Мабатан, отстранившись от Виллума. В голосе девушки слышалась горечь, но в нем звучал и присущий ей прагматизм. Тяжкое испытание, выпавшее на ее долю, закалило Мабатан, сделало еще сильнее.
— А впереди нас ждут новые схватки, — воскликнула Энде, выйдя к ним из толпы воительниц.
Воспоминания о посетившем его видении были так сильны, что какое-то время вместо Энде Виллум видел в воздухе кровь, брызги которой были крупными, как первые тяжелые капли проливного дождя.
— Что ты делаешь здесь, бабушка?
— Я пришла вместо Киры. — Энде выдержала паузу, вызывающе выпятив подбородок. — Другого выбора, Виллум, у нас не было. Я сделала лишь то, что обязана была сделать.
Почти охватившее его отчаяние, опасения за судьбу Энде сразу рассеялись. Она сказала истинную правду. Ему не надо было обладать сверхъестественным даром, чтобы почувствовать ее собственную муку и те усилия, которые она прилагала, чтобы ее скрывать.
— Я знаю, — прошептал он и в последний раз крепко ее обнял.
Бросив взгляд через плечо бабушки, он увидел Петру. — ее задиристая улыбка вызвала в нем такое чувство, будто копьем пощекотали бок.
Виллум со вздохом отстранился от бабушки и оглядел лица всех собравшихся вокруг него друзей.
— Я не могу остаться с вами. Мне надо было только убедиться, что все вы добрались сюда целыми и невредимыми. Как только луна начнет заслонять солнце — начинаем! И пусть все мы в эти дни уцелеем.
Голоса, раздававшиеся вокруг, заглушало биение его сердца. Он старался запомнить все до мельчайших деталей — смеющуюся Дай с ее пышной шевелюрой, озабоченный, но уверенный в себе кивок Лампи, кулак Мизы, прижатый к сердцу. Потом он резко повернулся и быстро направился к лифту.
Виллума догнал Камьяр, положил ему на плечо руку и вместе с ним вошел в кабину. Они стояли рядом в молчании, погруженные в раздумья, пока пол не вздрогнул. Лифт остановился — они приехали наверх.
— Знаешь, Виллум, вот что я тебе скажу, — проговорил Камьяр, по своему обычаю хорохорясь, но глядя куда-то вбок. — Когда вся эта чехарда уйдет в прошлое, давай-ка сядем мы с тобой в Парке Мегаполиса под открытым небом, пропустим по паре кружечек пивка и перемоем косточки старым друзьям…
Они оба давно уже знали, что этот момент неизбежно наступит. Теперь их вера должна была пройти последнее испытание. Камьяр никогда ни на секунду не допускал возможности поражения.
— Договорились, — с улыбкой принял его предложение Виллум.
Еще чувствуя руку друга на плече, он, чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой бетонную плиту, вышел в дверь. Именно в этот момент он и увидел их — трех до зубов вооруженных клириков, поджидавших его во дворе.
— Вот, значит, какие у нас дела! — чванливо прокудахтал один из них. — Странное здесь местечко для наставника Нашей Стоув. С чего бы это ему здесь околачиваться?
— Какое тебе дело?
— Дело Владыки Кордана — наше дело. Сдается мне, что его сомнения в отношении тебя вполне оправданы.
Все трое были настолько самодовольны и преисполнены ощущения собственной значимости, что справиться с ними не составило бы никакого труда.
Клирик ухмыльнулся, глядя на Виллума, и дал знак своим спутникам войти внутрь бетонного куба.
— Премного тебе благодарны за то, что открыл нам эту дверь. А то мы торчим здесь без толку с тех пор, как ты в нее вошел. — Включив фонарь, он продолжил: — Владыка Кордан сказал, что ты опасен, поэтому я не собираюсь…
Широко раскрыв рот, клирик уставился на собственную грудь — из нее торчала вязальная спица.
Когда покойник завалился на руки Виллума, Камьяр проскользнул между двумя другими свалившимися к его ногам клириками и прошептал:
— Всегда рад помочь другу в тяжелую минуту.
