Юрий Иванович - Невменяемый скиталец
Дело в том, что во время перегонов между городками герцогиня вполне серьезно взялась за лечение своего бывшего раба. Для этого она продумала и стала постепенно использовать систему самых различных приемов ментального воздействия. Правда, от одних подопытный «выпадал» из этого мира, от других просто нырял в спячку, а вот третьи хоть минимально, но воздействовали на него вполне положительно. По крайней мере, уже на третий день в арсенале Вилеймы имелось шесть структур для эффектного «взбадривания», четыре для «подстегивания» мыслительного процесса, пять «успокаивающих и расслабляющих» и около десятка, которые, по своей сути, считались «оздоровительными». Последние видимого результата не давали, но, по крайней мере, хоть не вредили. А по убеждениям медика-экспериментатора весь итог выздоровления должен будет сказаться намного позже.
— Ведь не сразу ребенок превращается во взрослого человека. Так и тебе, Заринат, надо набраться терпения и ждать, пока кора твоего головного мозга восстановится, получит прежнюю гибкость, насыщенность кровоснабжения и сможет пробудить остальные участки твоей блокированной памяти. Так что слушай меня внимательно и тщательно выполняй все рекомендации.
Бывший десятник озабоченно чесал при этом затылок и соглашался:
— Да я готов! Мне самому очень хочется скорей выздороветь. Совсем не нравится оставаться ущербным.
Но один раз он не выдержал и перевел разговор на другое:
— Вилли, а вот откуда ты все знаешь? Или тщательно скрываешь свой истинный возраст?
Герцогиня начала с укоров:
— Мы ведь договорились: никаких лишних и каверзных вопросов.
— Да я ведь только возрастом поинтересовался. У нас в соседнем поселке старая колдунья жила, все знали, что ей за сто лет, но выглядела она не старше тридцати. Может, и ты…
— Да нет, — тихо рассмеялась Вилейма. — Так много я еще не прожила. Но все равно мой конкретный возраст тебе знать не следует. Просто можешь думать, что всего лишь немножко моложе тебя. Договорились?
— Как прикажешь!
Но про себя Кремон рассуждал совсем по-другому: «Наверняка старше! Если моему телу, по утверждению моего опекуна, пятый десяток, то ей наверняка уже есть пятьдесят. Ни одна женщина не упустит возможности сбросить свой возраст, тем более если выглядит на двадцать пять. Ну… не больше двадцати шести. Вот, правда, характер у нее слишком уж экспансивный! Не по годам резвая».
При последующих наблюдениях Невменяемый все больше и больше склонялся к мысли, что в герцогине сложно переплелись сразу несколько ярких линий поведения. Словно в одном теле сосуществовали сразу несколько разных людей. Одна особь обладала удивительным спокойствием, рассудительностью и хладнокровием. Вторая была не прочь подурачиться, пошутить и разыграть кого угодно. Третья напоминала решительную и безжалостную хищницу, которая для убийства врага засунет руку ему в глотку, а потом при необходимости свою же руку безжалостно отрубит. Ну и совсем изредка из-за плеч более ярких особей хитро выглядывала самая основная, которую все никак не удавалось рассмотреть. Для этого действия Невменяемому элементарно не хватало времени, потому что все-таки добрую половину он продолжал оставаться ничего не соображающим ребенком. Немного радовало, что и «ребенок» не останавливался в развитии, разговор у него постепенно усложнялся, обязанности по сбору денег выполнялись все старательнее, а любовь к чистке оружия только усиливалась. Даже приоритеты немного при этом сменились: если раньше бессознательный Заринат только про еду вспоминал, то сейчас деловито вытаскивал меч из ножен, доставал из кармана всегда лежащую там плотную тряпку и приступал к тщательной полировке.
Окружающим оставалось лишь удивляться да переживать: порежется или нет? Пока все обходилось.
Вот так и подъехали они по Королевскому тракту к горам Поднебесного сада: в торце повозки возница и фокусник, отсыпающиеся почти в обнимку, на облучке герцогиня и Уракбай и сидящий за их спинами Ранек, осоловевшими глазами наблюдающий за бывшим десятником. А вновь впавший в детство Заринат возился со своим любимым мечом и, невзирая на постоянную тряску при езде, старательно шлифовал режущую кромку мелкозернистым камнем.
Когда повозка приостановилась и стала поворачивать на развилке, мэтр словно очнулся и вслух высказал пришедшее ему в голову предположение:
— А может, наш Зар начинал обучение у какого-нибудь кузнеца? Не удивлюсь, если он и ковать умеет. — Затем повернулся вперед и, став на колени, начал посматривать между плеч хозяйки и коллеги. — О! Вот и наш знаменитый Сад! Давненько я тут не был, а все неизменно, как и много лет назад.
Дорога, на которую они свернули, по своей добротности выгодно отличалась от Королевского тракта: шире, глаже и без единой выбоины или постороннего камня. Плиты подогнаны так плотно, что и травинки между них не пробивается. Ровной стрелой дорога упиралась в горный хребет, там разделялась на три рукава и ныряла в три тоннеля. Движение в попутном направлении тоже увеличилось, создавая впечатление, что все то и делают, что поворачивают с тракта к горам. Скорость хоть и упала, но вся колонна продолжала двигаться размеренно, и, лишь когда подъехали ближе к тоннелям, молодому ордынцу стало понятно, почему так происходит. Никого из въезжающих не останавливали. Только стоящие прямо на проезжей части огромные стражники деловито указывали возницам руками:
— В левый тоннель! А ты в правый! И ты тоже! Пошевеливайтесь! Принимай вправо! И вы следом за ним!
Вот тогда Уракбай и не сдержался:
— А третий тоннель зачем?
— По нему встречное движение идет, — пояснил Ранек, — но сейчас, видимо, уже никто не выезжает. Все на праздник Перевязи рвутся. Когда особенно большой наплыв гостей, то порой по всем трем тоннелям внутрь пускают. Ведь разминуться не смогут лишь громоздкие повозки, еще большие, чем наша. А их все по правому пускают. — Они как раз приблизились к стражникам, и Ранек спросил: — Вилли, ты Зарината «взбадривать» будешь? Он ведь очень просился посмотреть.
— А чего тут смотреть? — с непонятным раздражением откликнулась герцогиня. — Вот проедем сквозь хребет, тогда и разбудим.
Их повозку отправили по среднему тоннелю, и, когда въехали внутрь, молодой ордынец не смог удержаться от восклицания:
— Да ему конца нет!
— Есть, коллега, есть. Вскоре и сам увидишь, — успокоил мэтр.
Висящие под самым сводом с равными интервалами тре-го освещали уходящий в бесконечность тоннель и в местах, наиболее залитых светом, можно было без труда присмотреться к структуре обработанного камня. Создавалось впечатление, что магию при проходке здесь не использовали и породу пробивали чуть ли не вручную, кирками, потому что следы были мелкие и неравномерные. На что Уракбай тоже обратил внимание:
