Ирина Булгакова - Последняя битва
— Ничего, — произнёс Аскья. — Это можно поправить. Отойдите немного в сторону, — все послушались. — Мира, — девушка послушно подошла к нему, и друзья с удивлением переглянулись. Аскья протянул руку, поставив ладонь параллельно телу, Мира проделала тоже самое. Они стояли лицом друг к другу. Винар, раскрыв рот от удивления, наблюдал, как между их ладонями загорается огонёк силы. Когда-то ребята уже наблюдали подобное от человека, который привёл их к амулетам. Огонёк светился. Словно крошечная звезда, набирал он обороты. Аскья и Мира напряглись, удерживая сферу, а затем, мягко подтолкнув её, направили прямо в сторону Мёккуркальфи. Звезда вспыхнула и… рассыпалась в пыльцу, мягко озарив старейшину. По телу эльфийца прошла волна, он вздохнул и закашлял. — Мира облегчённо улыбнулась, Винар и Аслан подскочили к нему.
— Что произошло? Где Мила и Анри? — выпалил Винар, полагая, что раз уже всё обошлось, пришло время задавать вопросы.
— Их… забрали… Воины… Девушка… Очень красивая, черноволосая. И… Сильный, светловолосый… Не знаю, куда, — Мёккуркальфи сильно кашлял, с натугой выдавливая из себя слова. Было видно, что его состояние весьма слабое.
— Хватит. Ему не хватит сил. Он себя истощает. Его нужно отнести в то место, где он смог бы подпитаться и отдохнуть, — волнуясь, произнесла Мира.
— Мы можем отнести его в Эльфийский лес, — произнёс Астарот, глядя на принца, после паузы. Тот кивнул, и Винар задумался над тем, хорошо ли Аскья видит происходящее через свой балахон. Им-то не было видно его лица.
— Не думаю, что это хорошая идея, — отрицательно покачал головой Аслан. — Там сейчас очень опасно.
— Ариккёль большая искусница. Она поставит его на ноги. Кроме того, нет лучшего лекарства для восстановления сил, чем родные места, — возразил Астарот. — Я ей помогу, а вы, — обратился он к ребятам, — подумайте, куда Воины могли забрать Анри и Милу. И для чего. И последнее, — сказал он перед тем, как вместе с Аскья растворился в воздухе, — таиться больше нет смысла.
— Что он имел в виду? — нахмурил лоб Винар. Аслан пожал плечами, мол, и сам теряюсь. Мира молчала, сидя на каком-то причудливом кресле, застыв, словно статуя. — Мир… Ты, как? Кстати, — встрепенулся друг, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, — ты можешь лечить без амулета? — Мира молчала. — Да, ещё и по-другому как-то. Раньше ты никогда так не делала.
— Мира, — настороженно позвал подругу Аслан, видя, что она остаётся безмолвна. Что-то произошло, и это томило.
— Почему вы мне не сказали? — неожиданно устало выпалила Мира. Ребята застыли по стойке "смирно", как два оловянных солдатика.
— Что не сказали? — осторожно переспросил Винар.
— Не надо со мной играть в дурочку, сама такая! — огрызнулась подруга. — Почему вы мне не сказали, что Ключ у меня, а не у Милы? — Винару и Аслану показалось, что на их плечи кто-то с силой надавил. Они переглянулись, словно попались на своём же мошенничестве. Соврать не получится, съехать нельзя, да и незачем, пожалуй.
— Кто тебе сказал? С чего ты взяла? — начал было Винар.
— Винар! — Мира устало помассировала виски. Голова разрывалась. — Чего вы добились своим молчанием? Зачем было убеждать всё и всех, в том, что Ключ у Милы? Или вы и впрямь так думали? — Мира неожиданно подняла глаза. Глаза, которым теперь нельзя было соврать.
— Нет, — покачал головой Аслан. — Мы сделали это для того, чтобы хоть как-то уберечь тебя и Ключ. За ним шла слишком большая охота.
— А в итоге, что? Кто-то вам не поверил. Кто-то заманил меня в… Я даже не знаю, куда. И украл, сорвал его с моей шеи. Ключ теперь у кого-то, — Мира не кричала, не психовала, не нервничала. И это настораживало. Она, как бы рассуждая, говорила обо всём этом, а у ребят создавалось впечатление, что теперь она знает что-то, чего не знают они. — Вы хоть знаете, для чего он нужен Воинам? Знаете, что это за камень?
— Ну, в общих чертах, — уклончиво произнёс Винар. "Ни черта вы не знаете!", как-то печально заключила для себя Мира.
— Этот камень называли по-всякому: Райетой, Философским камнем, Святым или Светлым Граалем.
— Да, ну?! — Винар аж сел от таких слов. Аслан остался спокоен… внешне.
— В оккультной традиции Грааль — символ мистических поисков. Святой Грааль является символом низшего мира и телесной природы человека, потому что вместе они служат вместилищем для сущностей высших миров. Ангелы снесли Грааль, сотворённый из лучистого камня Люцифера (его вырубил из короны Люцифера своим мечом архангел Михаил во время битвы между ангелами и восставшими духами) на землю; где его сторожили в Корбеник ("гора спасения"). Именно туда нас позвал Незнакомец, который помог нам найти амулеты. Теперь вы понимаете, кого хотят вызволить эти ненормальные? Люцифера!
*************************************
А вот теперь и впрямь повисло гробовое молчание. А что ещё скажешь, если тебе фактически сообщают, что ты попал в другой мир для того, чтобы спасти его от Люцифера и четырёх Воинов Апокалипсиса.
Люцифер… Это имя было известно всем. Люцифер (Lucifer, от латинского "Светоносец"), утренняя звезда. Римский бог. В христианской же мифологии, в Святом Писании и у отцов церкви — Князь Тьмы. Он стал синонимом зла. Впрочем, к этому образу на земле ребят привыкли. Гораздо проще бояться, чем восхищаться. История вырисовала Люцифера такими красками, что одно только имя вызывало невольную дрожь коленок. Он был помощником Зла, Адским принцем. И даже, если отмахиваться от этого всего, подневольно всё равно было не по себе. Страх — каверзное чувство. Кроме того, то, что сейчас происходило… Мир сошёл с ума!
"Ты грешен!". Так твердили те, кто отправлял людей на смерть. Всё было очень просто. Хочешь получить прощение грехов? Плати! Акты звериной жестокости расползались по земле. "Сжигайте всех, Творец отсортирует своих!". Костры пылали, крики ласкали слух Светоносных. А они несли свою веру, раздавливая ногами всё доброе и светлое, что ещё оставалось. Но от них можно было откупиться. Золото красиво, оно обольщает и сводит, предаёт и забывает, всегда подталкивает к пропасти. Ведьмы и колдуны, Тёмные и Чёрных дел мастера стали всего лишь поводом для расползновения власти. Любая власть укрепляется на костях.
Среди "ведьм" были маленькие девочки от семи до десяти лет, и сотни, тысячи из них были приговорены и сожжены. Никто не вникал в суть дела, всё это стало обычным явлением. Никто даже не давал себе труда записывать имена обвиняемых, их просто обозначали цифрами, а то и без них. Где место в таком богословии, которое требует таких всесожжений, как эти, чтобы насытить кровожадные аппетиты своих священнослужителей. Где место в нём для следующих ласковых слов: "Дозвольте малым детям приходить ко мне, не запрещайте им, ибо принадлежит царство Небесное". И детей отправляли на тот свет. Так коверкать Святое писание?! Было ведь сказано и другое: "Но, кто обидит одного из малых сих, кто верит в меня, тому лучше было бы привязать жернов на шею и быть брошенному в морские глубины". Почему же никто не прислушивается к этим словам?
