Александр Самсонов - Кощеевы земли
— А чем тебе не угодили берендеи? — с недоумением спросил Басанов. — Это наше, исконно русское слово.
— С чего ты взял, что оно русское? — с издевкой отпарировал Гамаюн и, не ожидая ответа, продолжил разъяснения: — Жители обеих деревень не переносят друг друга, но мирно живут бок о бок и молиться ходят в священную рощу к подземному капищу. У них нейтралитет, но заметил я одну странность. Свежесрубленные глухие заборы вокруг обоих селений. Создается впечатление, что не все там у них ладно. Частоколы поставлены не так уж давно, еще даже не потемнели. Сами аборигены сейчас пашут за пределами деревень без особой опаски. Вывод: это защита от ночных гостей, значит, что-то здесь по ночам не ладно. А ведь вам придется к капищу идти ночью. Так что понаблюдайте до захода солнца, определитесь. Покумекайте. Подготовьтесь к любым неожиданностям. И только после этого идите. Да, забыл сказать, когда пойдете через священную рощу, будьте все время рядом, не теряйте друг друга из виду. Там можно потеряться навсегда. Помните, что обратно вас должно вернуться столько же, сколько и пришло сюда, иначе вместо кого-либо из вас в земной мир придет кто-то из этого мира и, не дай бог, еще один мессия. Вот теперь вроде бы все.
Гамаюн сложил крылья и скользнул в карман. Басанов недоуменно проводил его взглядом и, спохватившись, щелкнул по оттопыренному клапану.
— Что еще? — Длинный клюв, высунувшись из-под складки материала, каркнул со всем возмущением к окружающим его существам.
— Ты забыл сказать про ритуал, — напомнил Никита. — Что надо делать, чтобы, как ты говоришь, зайти сюда полностью и что сделать для того, чтобы выйти отсюда обратно.
— Разве? — удивленно произнесла передняя часть птицы. — Так это просто. Возьмитесь за руки, встаньте в круг и, когда закроете глаза, произнесите все одновременно: «Мы пришли». И всего-то. Ну пока.
Длинный клюв, обрамленный взъерошенными перьями, скрылся в кармане человека. Рудольф с хищным прищуром изучил оттопыренный карман на груди Басанова, но промолчал. Зато бесенок стал проявлять свойственную ему нетерпеливость и потребовал как можно быстрее идти к заброшенному сараю и провести ритуал полного проникновения. Долгого митинга не получилось. Жестикулирующего и кривляющегося рогатого Винни Пуха не поддержал никто.
— Осторожность и еще раз осторожность. — С этими словами Нодьи согласились и Никита, и Рудольф. Безбашенный Глузь спорить не стал и первым двинулся в указанном говорящей птицей направлении. Следом, не особо таясь, пошли остальные.
По уверению Лесного Хозяина, подземное капище имело один вход, который начинался с широкого грота в скале, торчащей серым пальцем между двумя плоскими холмами. И все бы ничего, но на обоих возвышениях огородились свежим частоколом деревни, каждая дворов на пятьдесят — шестьдесят. Выкошенные поля охватывали это двухолмие ровными плешами, окаймленными хлипкими изгородями.
После наспех проведенного ритуала амазонка и оборотень спрятались на опушке, а Никита забрался на крышу сарая, откуда перед ним раскинулась местность, которую предстояло пройти. Теперь, полностью погрузившись в мир Заповедника, он пытался разглядеть обитателей этих мест. Диких зверей или каких там еще существ, которыми пугали Кощей и Гамаюн, не наблюдалось, только аборигены предстали как на ладони.
С опушки стали заметны те детали, которые без наличия живых существ до сих пор не воспринимались ни как естественный пейзаж, ни как результаты воздействия существ на окружающую среду. Было видно, что урожай с полей собран и вовсю идет подготовка к посевной. Тощие лошаденки таскали вдоль полей нагруженные навозом телеги, а одетые в серые накидки селяне медленно раскидывали коричнево-зеленую субстанцию на серый грунт. Легкий ветерок приносил к опушке несравнимое «благоухание» деревенских сортиров, скотных дворов и выгребных ям.
— Ну и вонючки вы, люди! — Незаметно забравшийся на крышу бесенок нервно шевелил блестящим носом-пуговкой. — Какую только гадость вокруг своих же селений не разводите. Представь, ведь ночью мы там пойдем, а под ноги смотреть будет некогда.
— Безотходное производство, — хмыкнул в ответ человек, стараясь не вдыхать несущееся с полей амбре, — попытка создания чернозема в отдельно взятой деревне на неплодородных почвах.
Хоть Глузь и раздражал бесовской натурой мелкого шкодника, но в данной ситуации Никита с ним согласился на все сто, хотя постарался отделаться неуклюжей шуткой. У наполовину сельского жителя, каковым себя считал Басанов, такое отношение к земле протеста не вызывало, но для городской половины души стоящая в воздухе вонь ассоциировалась с огромным привокзальным сортиром, на который все уже махнули рукой — нужен не нужен, но пускай стоит, может, когда-нибудь и выветрится.
До наступления темноты по местным меркам оставалось около полутора часов. Край светила не успел коснуться горизонта, но, словно по сигналу, аборигены, нахлестывая тощих лошадок, стали спешно сворачивать сельскохозяйственные работы. Не прошло и нескольких минут, как они двумя колонами направились к своим деревням. Поля вокруг холмов опустели, только разбросанные то тут, то там кучи остались смердеть, привлекая тучи жужжащих насекомых.
Когда прятавшиеся в завалах на опушке оборотень и амазонка, не таясь, уже начали вылезать из укрытия, из леса со стуком и скрипом выметнулись несколько повозок с аборигенами и на скорости устремились к холмам. Создавалось впечатление, что их преследуют. Но за ними никто не выскочил, и вообще никакого шума, кроме того, что издавали мчащиеся повозки, слышно не было. Не сбавляя скорости, кавалькада разделилась на два потока и въехала в открытые проемы ворот. Едва последняя телега скрылась за огражденной частоколом границей деревни, створки со стуком закрылись. Над округой разнесся скрип налагаемых запоров, и наступила тишина. Как отрезало.
— Интересно. — Рудольф, отряхиваясь от мусора, прилипшего к одежде, когда он вынужденно бросился на землю, чтобы избежать нескромных взглядов торопящихся пейзан, озабоченно повел ушами. — У меня создалось стойкое мнение, что за этими человеками спешил кто-то очень грозный. Они даже по сторонам толком не глазели, а только назад и вперед. Кажется, мы рановато из укрытий повылезали.
— Может, обычай такой. — Но этот довод Нодьи прозвучал неубедительно.
— И отгородились они тоже по обычаю, — проворчал Рудольф. — Всем нутром чую грядущую гадость. И не одну.
Осторожный оборотень двигаться с места не спешил. Вытянув шею, он стал принюхиваться, но тяжелый запах, доносившийся с полей, сводил все усилия человека-волка на нет. Остроконечные, покрытые короткой серой шерстью уши жили отдельной жизнью, вращаясь по своим траекториям, тщательно сканируя окружающий с трех сторон лес.
