Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече
Показалось, стало темно, едва он моргнул. Теперь руки и меч чуть виднелись. Тварей из иного мира бояться уже не стоило. Лехин был уверен, что в деле с кошмарными спасителями Соболева поставлена безапелляционная точка.
Но что делать с подступающей тьмой?
По мечу поплыли неясные тени. Они явно имели вес, так как оружие в расслабленных руках Лехина отяжелевшим лезвием ткнулось в пол. Лехин безразлично поднял меч. С лезвия на него вытаращились две пары желтых глазищ.
— Привет, — еле шевеля губами, выговорил Лехин. — Вы чего здесь?
Глазища не ответили, но начали расти, перерастая форму четко очерченных бусин и превращаясь в туманные пятна. "На мутном небе мгла носилась, луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела, и ты печальная сидела…" И я печальный здесь сижу. Сижу-сижу, чего-то жду… Во Пушкин-то действует: в экстремальный час стихи сочиняются…" Глазам стало больно, Лехин со стоном оторвался от стены — наклониться к мечу, неподъемному, придавившему колени, — чтоб разглядеть Шишиков… Наклонился…
… и привалился лбом к теплому, мягкому.
— Дима! Полотенце у тебя на столике! Быстрее!
— Надо уложить его! Держи за плечи… Так. Разворачивай.
В мире, в котором Лехин очутился, существовали только говорящие руки. Они помогли ему лечь, мимоходом потрогали горячий мокрый лоб, промокнули полотенцем щеку и распахнули на нем рубаху.
— Ничего страшного. Глубокий порез. А шок, скорее всего, от потери крови.
Подушка справа зашуршала, будто кто-то провел по ней ладонью. Лехин скосился. Лохматая "помпошка" встретилась с ним глазами и нерешительно хихикнула…Где-то далеко, а может, близко заиграли "К радости".
— Нет, это не Алексей Григорьич. Он пока подойти не может, но с ним все в порядке… Что вы сказали? Кто?.. Елисеев? Хорошо, я передам, что звонил Елисеев. До свидания.
Мужской голос умолк.
— Ты прав, — сказал женский голое. — Ничего страшного. Рану на груди я забинтую, но что делать со щекой? Шрам останется. Дима, ты меня не слушаешь.
— Ты сидела рядом с ним, — задумчиво сказал мужчина. — Он не вставал с места. А посмотри на него, Аня. Он будто только что из драки. Что происходит?
"Думай-думай! — с некоторым злорадством мысленно предложил Соболеву Лехин. — Ты у нас доктор наук, и думать тебе положено по должности. А я уж пока в постельке твоей понежусь, высплюсь чуток — хоть какая-то компенсация за все!"
И он крепко зажмурился, все еще чувствуя, как ухаживают за ним теплые руки и снимают боль. А рядом зажмурился Шишик и вплыл в сны хозяина, где на летней улице пел хор музыкального училища, а девушки-зрительницы обрывали цветы с клумбы и бросали сладкоголосым певцам, которые слаженно выводили: "Как ярко светит после бури солнце!.."
58.
Сбылась мечта идиота.
Ранним темным утром Лехин спустился во двор, прихватив карниз-гардинку, дошел до дворовой детской площадки и принялся за тренировку. Немного смущало, что могут увидеть ("Ты же хотел, чтобы видели! И ахали от восторга!"), но бегает же народ по пешеходным дорожкам — и ничего… Ни романтики, ни героики, как в боевиках, тоже не получилось. По дороге во двор увязались за Лехиным Касьянушка с Дормидонтом Силычем. Ну какая может быть с ними романтика! Лехин удары отрабатывает, а напротив стоит Касьянушка, благообразно сложив ручки на животе, и чинно рассказывает про какую-то добродетельную купчиху, которая "кажну пятницу копеечку подавала". А справа изгаляется Дормидонт Силыч: Лехин наносит тренировочный удар — призрак радостно сопровождает тычок зверским "Хе!". Спасибо еще, не заезженным "Кий-я!".
В общем, через десять минут тренировки Лехин откровенно обхохотался. Он уже изнемогал от смеха и старания приглушить его (что люди подумают?! Псих-одиночка?!), когда из кустов вынесло еще двух призраков: Линь Тай задержался у Касьянушки, который обрадовался новому слушателю и принялся пересказывать историю про купчиху; а бывший агент, Глеб Семенович, прямиком порхнул к Лехину.
— Считаем своим долгом предупредить. — Призрак конфиденциально откашлялся. — К вам, Алексей Григорьич, направляется Веча. К сожалению, сказать, какие у него намерения, мы не можем.
— А на вид он как? Грозен? — легкомысленно ляпнул Лехин.
— Вам бы все шуточки шутить! — обиделся Глеб Семенович. — А тут ведь дело серьезное. Можно сказать — опасное. А вдруг он идет рассчитаться за то, что без его ведома втянули в операцию с потенциально смертельным исходом? Он же алкоголик. Мало ли что придет в голову больному человеку.
"Больной человек" прошел сквозь призрачную тень Глеба Семеновича и остановился перед Лехиным. Лехин не спеша закончил последнее упражнение разминочного комплекса, спокойно кивнул:
— Здорово, сосед.
— Здорово, коль не шутишь, — буркнул Веча.
Насупленный и набычившийся, верзила выглядел таким угрюмым, что Лехин невольно стиснул гардинку. Но Веча шумно вздохнул и спросил словно бы с претензией:
— Это ведь не самбо, да?
— Не самбо, — подтвердил Лехин и по собственному почину продолжил подкинутую соседом тему в медлительной манере Вечи: — Из всех стилей нахватал приемов по душе — и отрабатываю.
— Слышь, Алексей, возражать не будешь, если я рядышком пристроюсь заниматься-то? Ты свое, я свое. Одному как-то несподручно, а иной раз и лень. Как? А, Алексей? А то ведь я подраспустил мышцы, аж самому порой тошно бывает, как вспомню, какой крепкий да легкий ходил.
— Пристраивайся, Вячеслав. Сам видишь, места на многих хватит.
Неугомонный Линь Тай тут же метнулся к Вече и стал повторять за ним движения, бешено выпуча косенькие глаза и запыхтев от усилий. Комик нашелся. Пародист.
Глеб Семенович колыхался у турника, философски поглядывая на своего младшего друга и новоявленных спортсменов. Дормидонт Силыч загнал Касьянушку в кусты, где смачно и в лицах рассказывал очередной похабный анекдот. Касьянушка плевался, тоненько вскрикивая: "Ох, батюшки, страсти-то какие!" Но бежать не решался. Смысла нет: Дормидонт Силыч догонит и в наказанье заставит выслушать еще один анекдот.
В общем, красота. Спокойные, мирные будни. Призраки радуются благополучному, без оглядки существованию. Рядом сопит Веча — еще одно неожиданное следствие недавней жуткой истории. А ближе к полудню позвонит Анна и смущенно спросит о чем-нибудь ненужном. А если не позвонит, за телефонную трубку возьмется Лехин, у которого есть законный повод поинтересоваться здоровьем Соболева.
Только солнышка не хватает. Но это дело считанных минут. Небо-то вон какое — чистое, синью до краев налитое. Да и домовые обещали еще один жаркий день летнего месяца августа.
