Властелин Безмолвного Королевства - Кук Глен Чарльз
Пока город с ужасом взирал на учиненную бойню, враг атаковал Новый город и прорвался через наспех заделанные пробоины в стене. Защитников вытеснили почти молниеносно. Еще до полудня воины патриарха уже подкапывались под стены самого Кастрересона и возводили башни, чтобы обстреливать с них крепостной вал.
И тут самоуверенность и лень вновь подвели коннектенцев. Никаких укрытий для защиты от навесного огня они так и не соорудили. Гурдиций не построили, поэтому противник мог преспокойно делать подкопы под стены – стрелять по нему было неоткуда. Использовать потайные двери крепости для контратак тоже больше не было возможности – враги уже знали их и засы́пали все до одной. А основные ворота, ведущие в Новый город, завалили бревнами и хворостом и подожгли.
Под свинцовыми грозовыми небесами и несмолкающим дождем вершилась сейчас история. Ночь неотрывно следила за сражением.
Брат Свечка разволновался не на шутку. Теперь даже самые фанатичные приверженцы епископальной церкви боялись Ночи. Ходили тысячи самых жутких слухов. Внизу, на склоне холма, усыпанного павшими, видели следы Бестии. Возле брабикана заметили даже Смерть с часословом в руках. Сотни людей утверждали, что их братья или дядья столкнулись на поле боя с Черенком. По улицам шастали призраки Кинта.
И брат Свечка, и те, с кем он успел поговорить, сами ничего такого не видели. Все ссылались на кого-то другого, но слухи множились.
– Почему Старейшие помогают бротскому узурпатору? – негодовала Сочия. – Ведь церковь хочет их уничтожить.
Разговор шел за скудным обедом, который состоял из куска старого сыра и черствого хлеба и проходил в каморке возле кухни в обители графов Кастрересонских.
– Я, конечно, только предполагаю, – отозвался монах, – но готов поспорить, что сейчас там, за стенами, люди задаются похожим вопросом: почему же это Старейшие помогают нам, если здесь никто не желает их возвращения?
Девушка хотела поспорить, но передумала.
– Ночь ни на чьей стороне, – продолжал монах. – Нам только кажется, что она поддерживает кого-то, потому что все мы видим и слышим лишь немногое, доступное смертным.
Хотя, если вспомнить то, что случилось на восточном берегу Дешара, Ночь на этот раз, возможно, все же имела свои предпочтения.
– Им помогают члены коллегии.
– Помогают, – согласился старик. – И видимо, лучшие из лучших.
Захватчики даже не скрывали этого. Правда, не все пришедшие с армией патриарха принципаты имели громкую славу. Но вот о Муньеро Делари слухи ходили самые пугающие. А еще с ними был Бронт Донето, который отправился в Антье, – возможно, самый могущественный член коллегии. Всю жизнь он скрывал свои истинные способности.
– Нам нечего им противопоставить.
– Нечего. Все преимущества на их стороне.
В каморку вошел мрачный Бернардин Амбершель.
– Они отбили башню на противоположном берегу, – сказал он. – И начали сооружать наплавной мост. Ночью мы постараемся его разрушить, но вряд ли нам улыбнется удача. Мало кто из горожан рискнет снова выйти за стены.
Амбершель явно что-то недоговаривал, и монах чуть махнул рукой, словно подбадривая его.
– Патриаршее войско все еще не может взять город в сплошное кольцо.
Две пятых армии главнокомандующего отправились осаждать Антье и Шивеналь, и еще множество солдат захватывало окрестности Кастрересона, поэтому всего под стенами Белого Города собралось не больше восьми тысяч человек. Хотя даже такого войска в Коннеке не видывали вот уже несколько веков.
– Возможно, придется уходить, пока не стало еще хуже, – продолжал Амбершель.
– Я думал, Кастрересон неприступен, – отозвался монах.
Хотя он знал, что беженцы начали покидать город сразу же, как только появились первые отряды патриарших воинов. Те беглецам не препятствовали – пусть идут и станут лишними ртами где-нибудь в Коннеке.
– Мог бы быть неприступным, если бы местные вельможи действительно хотели его защитить. Но они не желают признавать, что мы в осаде. Никто не хочет пожертвовать своим домом, чтобы обеспечить камни для баллист. «Только не я, пусть сначала другой». И все уверены, что вот-вот подоспеет помощь из Каурена и Навайи.
Монах кивнул. Да, он видел подобное, и не раз. Коннектенцы никак не могли поверить, что Тормонд IV так и останется навечно Великим Недотепой. Или что король Питер вряд ли отправит на выручку войско – разве что тех рыцарей, что выступили вместе с Изабет. Питер не мог позволить себе ослабить оборону: владыки Аль-Халамбры мигом воспользовались бы этой возможностью и свели бы на нет Чалдарянскую Реконкисту.
Да и на Сантерин особенно рассчитывать нечего – пустые надежды. Хотя король Брилл, напав на границы Арнгенда, и отвлек ненадолго внимание Полоумного Шарльва и Анны Менандской.
Герцог Тормонд, обнаружив, что захватчики уже в каких-то шестидесяти милях от его города, впервые задумался о своих военных возможностях.
Брат Свечка искренне надеялся, что Тормонд прислушается к советам сэра Эарделея Данна.
– Именно вас граф Реймон оставил за главного. Я же должен присматривать за всеми.
Амбершель явно ждал иного – надеялся, что ему подскажут, что делать.
– Ну тогда подождем. Если местные вельможи по-прежнему будут делать вид, что все в порядке, отправимся в путь. Просто будьте наготове.
Спустя два дня брат Свечка поднялся на стену чуть южнее барбикана. Внизу горели сотни костров – они помогали целиться патриаршим артиллеристам. Осадные машины работали беспрестанно – день и ночь напролет. Солдаты возле них сменялись, а камни и бревна подтаскивали местные крестьяне.
Несколько часов назад обрушилась часть барбикана. Основная стена дрожала, по ней бежали трещины.
На восточном берегу Лаура люди главнокомандующего строили временные причалы – рядом с наплавным мостом. Там уже пришвартовалась дюжина кораблей и лодок, с них выгружали припасы. На берегу строили склады.
Осаждавших снабжали едой гораздо лучше, чем осаждаемых.
Хотя вряд ли осада затянется. Новый город уже взят, и скоро, видимо, захватчики снова ударят по Бургу.
На узких темных улочках воцарилось отчаяние. Мало кто теперь верил, что город, остававшийся неприкосновенным пять веков подряд, устоит на этот раз. Последней их надеждой была королева Изабет да еще герцог Тормонд.
Изабет со своими рыцарями была уже в двадцати милях от Кастрересона, а Великий Недотепа призывал добровольцев помочь защитникам второго по величине города Коннека.
Брат Свечка сомневался, что из этого выйдет что-нибудь путное.
Неожиданно обнадеживающие вести пришли из Вискесмента: сторонники Непорочного собрались там после ухода армии патриарха и избрали нового антипатриарха. Некий никому не известный епископ из Селларса, что в Граальской Империи, по имени Роклин Глас, принял не предвещающее ничего хорошего имя Непримиримый и обещал развязать серьезную войну против узурпаторов из Брота – не просто сопротивляться, но наступать. Он призывал к священному походу. И хотя за пределами Вискесмента никто не воспринимал этих призывов всерьез, с членами Конгрегации в тех краях расправлялись, и весьма жестоко. Они пожинали посеянную ими же ненависть.
Непримиримый грозился казнить по одному члену Конгрегации в отместку за каждого убитого ими непробротского епископального чалдарянина. Оба они – и новый антипатриарх, и Безупречный – теперь ночей не спали, рассылали очередные буллы, отлучали друг друга от церкви и предавали анафеме.
Безумие порождает безумие, подумал брат Свечка.
Быть может, они сожрут друг дружку и на свете останутся только неверные, ищущие свет да те, чьи древние жестокие божества постепенно возвращаются в этот мир из тени забвения.
Его все больше охватывало смятение, когда он смотрел на солдат патриарха. Он вдруг понял, что такого не было со времен Древней Империи. Город осаждали профессиональные воины, которых вели в бой профессиональные офицеры, отобранные не за благородное происхождение, а за опыт и безупречную выучку. Все они прошли не одну войну и занимались своим делом с невозмутимостью обычных мясников или каменщиков. И как бы знать по обе стороны ни презирала их, разили они стремительно и точно.
