Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы
Шли дни. Всё было, как говорила Лина: на протяжении недели Лант то просыпался, то снова засыпал — даже не замечая, когда соскальзывает в сон. Ему казалось стоит закрыть глаза — и вот уже минует день. Порою же приходило чувство, будто не одна неделя миновала, а целый год. Он просыпался с болезненными мыслями и с ним же засыпал. И ему снилось, что никак не может проснуться и открыть глаза. Со всей силы пытался, однако под веками мелькали лишь слабые блики. А потом просыпался и на миг с облегчением успокаивался, пока не вспоминал, что друг сейчас в Ураване и его в любой час могут лишить жизни. А он лежит здесь, беспомощный, не способный даже зачастую пошевелиться!
Иногда — пребывая на грани сна и действительности — он ощущал чьи-то осторожные и заботливые прикосновения. Часто в покои заходили одетые в белое женщины. Обтирали его влажными тряпками и намазывали своими настоями. Но в другой раз, не зная, было ли то на самом деле — Ланту показалось — он видит алую мантию и скрывавший лицо капюшон. Возможно, то был маг, а, возможно ему просто виделись знакомые и привычные образы. Маг сел рядом на кровать и взял его руку. И закрыл глаза. Руке стало тепло и теплота эта разливалась внутри, всё сильнее наполняя тело.
— Спокойно, Лант, — проговорил маг, всё ещё не выпуская его руки. — Скоро ты поправишься и будешь здоров как никогда. А пока отдыхай и набирайся сил. Тебе ещё предстоят тяжёлые свершения. Отдыхай.
Поднявшись и выпустив ладонь Ланта, маг пошёл прочь, скрываясь в царившем в покоях полумраке.
Каждый день к нему приходила Лина, как будто зная, когда он не проснётся. И они успевали обменяться несколькими фразами, иногда же молчали, сидя рядом и думая об одном.
— Когда сможешь подняться, будь осторожен, взвешивай каждое слово, — предупредила мага илия в пятницу. — Здесь тебя воспринимают не как молодого человека, а как мага. Разве что один… но о нём после. Каждое твоё слово будет считаться на вес золота и каждое твоё слово будет принято всерьёз.
— Что они могут хотеть от меня? — спросил тогда Лант.
— Я не знаю. — В свете огня, что мерцал в камине, лицо Лины казалось призрачным и ненастоящим. Илия сидела на подоконнике, подобрав одну ногу и свесив другую. Смотрела Лина за окно, где ночная темнота уже вовсю разливалась над куполами Брасьена и в сизом сумраке широко расставив крылья падала вниз птица. — Мне они ничего не скажут. Насколько им ты нужен, мне не дано узнать до совета.
— А Родер, каков он? — продолжал спрашивать Лант, зная, что любая мелочь может решить судьбу друга.
— Он достаточно молод для государя. Родер занял трон десять лет назад после смерти матери. Люди в Брасьене отзываются достаточно тепло о нём. Что же до его отношения к каэлам, то он достаточно осторожен, чтобы не говорить об этом с илием. Одно я могу сказать: Брасьен он своим врагом не считает, однако все последние события и без того накалили границу между северными землями. Там случаются стычки. При мне Родер молчит, это ясно, он ждёт тебя и не хочет, чтобы до вашего разговора какие бы то ни было случайности нарушили государевы планы, какими бы они ни были. Со мной он учтив, не более.
— Завтра же я встречусь со всеми, кто хочет видеть меня. — Решительно заявил Лант.
— Послезавтра, — устало ответила Лина, обращая взгляд на разгорячившегося мага.
Он промолчал.
В ночной темноте кто-то громко затянул песню прощания с уходящим днём и тут же десяток голосов подхватил её, разнося над крышами домов. Песнь эту Лант слышал и прежде.
— Лина, — Лант вдруг нахмурился. — У меня всё внутри сжимается, когда я думаю, что лежу здесь, в то время… — Лант замолчал, с трудом сдерживая готовое сорваться с языка.
Лина кивнула и Лант благодарно ответил ей тем же кивком. Илия оставалась с ним вплоть до того, когда туман в который раз сковал разум, тело обмякло и голова безвольно откинулась назад. И тогда она сидела на подоконнике, и смотрела в окно.
— Иа ай аиа, — прошептала Лина, обращаясь в ночную темноту.
Давно погас огонь в камине, когда она покинула покои и вышла из дворца, очутившись на широкой осмотровой площадке. Спал Ураван, редкие люди украдкой нарушали общее неукоснительное правило пребывать под крышей ночью. Три шага она сделал к краю и развела руки в стороны, точно собираясь взлететь.
Закрыла глаза.
Запрокинула голову, подставляя лицо слабому ночному ветру, и замерла. Но ветер был и впрямь слишком слаб, чтобы подхватить илию и унести с собой. Ветер и рад бы выполнить её горячее желание. И рад был бы, да только мягко прикасаться к коже.
Расступились тучи, когда она открыла глаза и опустила руки. Странно было смотреть на эту луну, зная, что она сейчас светит и над Ураваном.
А потом пришёл рассвет. Серый, вначале, голубой после и яркий, искрящийся в конце. Сильные голоса монотонно выводили приветствие новому утру. И так минул день, а за ним пришёл ещё одни. Когда Лант проснулся и понял, что теперь может подняться. Слабость не оставив и следа покинула тело, а от раны на груди остался всего лишь шрам.
Открыв глаза ни свет, ни заря — Лант быстро встал с кровати. На тумбе у зеркала его уже ждала вода для умывания. С удовольствием сунув лицо прямо в тазик и подержав его там минуту, Лант выпрямился, разбрызгивая воду и ощущая как бодрость и готовность действовать разливается по телу. Новая одежда дожидалась своего часа на стуле. И поверх всего была длинная алая мантия. Со смешанным чувством Лант накинул её на плечи и повернулся. С зеркала на него глянул уверенный в себе маг, готовый во что бы то ни стало отстаивать своё.
В дверь постучали и в покои вошёл высокий могучий маг с золотыми волосами, серые глаза походили на покрытую тенью долину. Под накидкой маг был одет во всё красное, словно всем своим видом выражая упрямую гордость и говоря: "Я маг и не стану скрывать того!". Долго он изучал Ланта, как будто одним своим взглядом мог выжечь в нём дыры. И заговорил так же смотря в глаза:
— Я Эмерет из западных пустошей. — И поклонился с почтением.
— Моё имя Лант, — сказал тот в ответ.
— Надеюсь, Лант, ты набрался сил, — проговорил Эмерет сурово и вместе с тем предупредительно. — Родер хочет видеть тебя и знаю, разговор ваш будет долгим и тяжёлым.
Они вышли в увенчанный куполообразным потолком сплошь в серебряной росписи длинный коридор. Большие залы были застланы шерстяными коврами, везде для удобства брошены многочисленные подушки. То и дело на пути попадались маги, внушительные и грозные с виду, каждый из них останавливался и кивал вежливо Эмерету и ему.
— Рад встрече, — один из магов, коренастый и с длинными вьющимися волосами, подпоясанный серебряным поясом, дольше остальных всматривался в Ланта. Маги быстро и многозначительно переглянулись. Поняв друг друга они разошлись.
