Ансельм Одли - Еретики Аквасильвы
— Однако совпадения по времени вызывают такое подозрение.
Все пять дней, которые мы провели в Фарассе, отец пребывал в дурном настроении, хотя на публике ничем не выдавал своей печали. Покойный король был не только его другом, но и соратником: они сражались бок о бок в одних и тех же битвах и знали друг друга сорок лет. В последний день, когда сессия Конгресса была закрыта и мы покидали зал, к нам подошел граф Тэматум из небольшого фарасского клана. Он поддержал отца в вопросе о регентстве в клане Моритана.
— Элнибал, — тихо произнес Тэматум, — я не ваш союзник и не друг Моритана. Но мне не нравится нынешний заговор. Я хочу дать вам один совет. Увезите Моритана из Фарассы. Отправьте его в Кулу — в госпиталь Кортьереса. Оставшись здесь, он не проживет и месяца.
Прежде чем мы успели ответить, Тэматум отошел от нас и затерялся в толпе. Отец последовал его совету, и мы перевезли Моритана в город Кортьереса. Это было продиктовано не только вопросами безопасности, но и тем, что госпиталь Кулы считался лучшим в Океании.
Перед нашим отплытием новый король издал указ, в котором повелел провести в городах тотальную чистку. Ставленник Сферы собирался освободить Океанию от греховной ереси. Он наделял авархов и инквизиторов любыми полномочиями для проведения расследований и выявления людей, поклонявшихся ложным богам. По его распоряжению любой человек, признанный еретиком или подозреваемый в ереси, должен был понести суровое наказание.
Мы видели, как Аркадий, стоявший в те минуты рядом с королем, согласно кивал головой и скромно улыбался. Несомненно император одобрил бы такой указ, уничтожавший корни социальной напряженности. Ничто не должно было мешать его возвышенному покою. Королевское предписание давало Мидию право допросить апелагов в присутствии мага ума. На обратном пути Палатина, Равенна и я пытались найти способ, который мог бы расстроить планы аварха. К сожалению, мы ничего не придумали. Отец, послушавшись совета Палатины, взял Равенну вместе с нами. Мы не хотели, чтобы Мидий добрался до нее во время нашего отсутствия.
И вот теперь, вернувшись в Лепидор, я лежал на софе и размышлял о превратностях судьбы, которые довели нас до такой опасной ситуации.
На следующее утро мне сообщили плохие новости. Апелагам пришлось задержаться еще на неделю. Кто-то сунул камень в ходовой механизм левого двигателя «Изумруда», и винт заклинило. Если бы поломку не обнаружили вовремя, то при выходе в море произошел бы взрыв реактора. Сэганта кипел от злости, однако винить было некого: ни один охранник не заметил диверсанта. В порту произошло уже две диверсии, а мы до сих пор не поймали вредителя. И даже не знали, кого подозревать…
— Это очень плохо, — теребя травинку, заметила Палатина.
Жаркий день — самый солнечный за пару прошедших недель — подходил к концу. Мы сидели на лужайке дворцового парка.
— Мидий пока не приступил к выполнению королевского указа, но он обязательно что-нибудь сделает. А мы не можем отвлечь его от апелагов? Например, создать какую-нибудь проблему, которая потребует от жрецов сил и времени?
— Тогда он арестует и нас вместе с ними, — ответил я. — За препятствия его расследованию.
— Хм! Возможно, он как раз и ожидает вашего вмешательства, — раздался голос за моей спиной.
Я не слышал этот бас уже многие годы. Равенна обернулась и испуганно прижалась ко мне.
Мужчина, стоявший позади меня, выглядел великаном. В сравнении с ним даже Палатина казалась лилипуткой. В последний раз он навещал нас, когда мне было тринадцать лет. Я всегда изумлялся его росту. Семь футов с лишним! И соответствующее телосложение! Я считал Гостя самым высоким человеком на планете. В его размерах было что-то устрашающее. Обветренное лицо, несмотря на улыбку, сохраняло мрачный и немного вызывающий вид. Зеленые глаза таили глубину, которую я не смел измерить. За ними угадывалось нечто леденящее душу.
— Гость! — воскликнул я, смущенный тем, что не знал его имени.
Палатина улыбнулась и спросила у гиганта:
— Вы знакомы с Катаном?
— Конечно. Почему бы и нет? Он для меня такой же подопечный, как и ты.
— Кто вы? — спросила Равенна.
Ее голос утратил обычный начальственный тон. Наверное, ей было трудно сохранять свою надменность в присутствии этого мужчины.
— Катан называет меня Гостем. Палатина знает мое настоящее имя. Я могу сообщить вам его после того, как узнаю, кто вы.
Девушка нисколько не обиделась.
— Я Равенна Юлфада из Калатара.
— Магэсса Равенна?
— Вы меня знаете?
— Конечно, знаю. Ну а я… Вы слышали о Танаисе Летиене?
— Да, о нем упоминается в «Истории», — нахмурившись, ответила Равенна. — Он был генералом Этия.
— Я по-прежнему его генерал, — хотя Этий давным-давно обрел вечный покой.
— Но позвольте! «История» написана двести лет назад!
Я, как и Равенна, не поверил его словам. Он не мог быть Летиеном. В конце Великой войны Танаису исполнилось пятьдесят лет. Люди не живут по два с половиной века. Это просто невозможно.
— Время воздействует на каждого по-разному, — ответил Танаис.
— Он тот самый Летиен, — подтвердила Палатина. — Поверьте мне на слово.
Она повернулась к Танаису.
— Что вы здесь делаете?
— Я могу задать тебе тот же вопрос. Мне понадобились месяцы, чтобы выяснить, куда ты подевалась. Едва я собрался направиться сюда, как в Сильвернии начались идиотские чистки, с которыми мне пришлось разбираться.
— Как это «куда я подевалась»? Что вы имеете в виду?
— Ты ничего не помнишь?
Палатина печально покачала головой.
— У меня амнезия. Моим первым воспоминанием было утро, когда я проснулась в доме Гамилькара. В последнее время ко мне возвращаются проблески памяти, но я по-прежнему не знаю, верны ли они.
— А тебе известно, кто ты такая? — бесстрастным тоном спросил Танаис.
— Мне кажется, что я дочь президента Рейнхарда Кантени и принцессы Нептунии… Верно?
Я заметил тревогу на ее лице. В этот миг она походила на маленькую девочку.
— Да, ты права.
Палатина радостно завизжала, вспугнув птиц на ближайших деревьях. Я был счастлив за нее: она наконец-то нашла подтверждение своим воспоминаниям.
— А как насчет Катана? — спросила Палатина. — Он мой кузен? Я чувствую, что мы с ним связаны родственными узами.
Танаис перестал улыбаться и повернулся ко мне.
— Извини, Катан, но я не могу говорить на эту тему. Пока не могу.
Мне стало обидно до слез.
— Значит, вы снова уплывете на семь лет, так и не сказав, кто я такой? Мне уже двадцать. Я взрослый человек! Почему вы скрываете от меня правду о моих родителях?
— Если я расскажу тебе о них, вам троим придется покинуть Лепидор, — спокойно ответил Танаис. — И тогда у вас не останется никакого выбора. Ты отличаешься от Палатины тем, что она всегда знала о своем происхождении. Было бы бессмысленно утаивать от нее очевидные факты.
