Елена Голуб - Алые нити прошлого
В последнее время Минни остро ощущала какую-то потребность, удовлетворить которую была не в силах, и только сейчас — глядя на ночной лес в тонких иголках снежного инея, поняла, что этой самой потребностью было курение. Сигарета, ставшая для неё в последние годы твёрдой привычкой, от которой она втайне мечтала избавиться, но никак не могла перебороть себя — сейчас полностью отсутствовала в её жизни. Странно, хотя всё можно было «списать» на перенесённый за эти пару дней стресс. И всё же… Почему-то Минни подумалось, что, затянись она сейчас — и многое вдруг стало бы куда как проще, и даже, может быть, к ней пришли бы кое-какие ответы на некоторые из тех вопросов, что хранились в её голове под грифом «неразрешимые навечно».
Ли стоял рядом с девушкой и молча наблюдал за ней. Контролировать её эмоциональный фон было делом чрезвычайно сложным, но — всё же она была самой податливой из всех троих, и только поэтому он выбрал её, а не ту симпатичную блондиночку, готовую в любой момент сорвать ему всю «операцию». Сейчас они, наверное, «рвут и мечут» на пару с Синайей — но, в этом и крылась гарантия его безопасности: Гро не станет рисковать одной сестрой, даже если другая будет настаивать на этом. Они все как-то связаны… Связь… Пора было заканчивать со всем этим.
«Период ухаживаний подошёл к концу, — размышлял Ли. — Наступает время решительных действий». Ему, конечно, было немного жаль сестёр, но — как истинный эгоист, Медичи в первую очередь думал о себе и своей выгоде и благополучии, а уже во вторую очередь — о благополучии близких, своего рода. К женщинам же он привык не испытывать ничего, кроме мужского восторга и чисто потребительского отношения. В конце концов, рассуждал он, устройство мира таково, что сильный пол вершит революции и войны, и устанавливает Великий Мировой Порядок. А слабый пол — тихо лежит и подчиняется всем прихотям, исполняя свою Великую миссию — продолжение священного рода. И так было от Начала времён — и так будет впредь…
Ли мягко развернул Минни к себе лицом — его сильные руки сжимали плечи девушки, заключённые в слои безвкусной стёганой ткани. Он улыбнулся, одновременно поглощая всё её внимание и концентрируя его исключительно на себе:
— Кортни, — начал он почти шёпотом. — Я ещё никогда не испытывал ничего подобного. Лишь находясь рядом с тобой, я могу просто молчать — и чувствовать при этом, будто разговариваю со всем миром. А весь этот мир — заключён в тебе, такой удивительной и прекрасной…
Минни не могла оторваться от этих гипнотизирующих, цвета нефрита глаз. Она заранее знала, чем может закончиться эта «прогулка», ещё когда выходила с Ли из бара. Однако девушка предприняла последнюю попытку «сопротивления», всё же её ум был не настолько затуманен как сердце, жаждущее сейчас только одного — быть вместе с ним, быть его частью…
— Ли, я…погоди. Мы ещё так мало знаем друг друга — мне кажется, что мы несколько ускоряем ход событий, — слабым голосом произнесла девушка. — А вдруг…вдруг, ты разочаруешься во мне, и что тогда? Наше чувство, пресытившись одной ночью, исчерпает себя без остатка — а я этого не хочу.
Минни говорила правду. Она действительно так чувствовала и не видела нужды лгать. Медичи наклонился к её лицу так близко, что девушка почувствовала на своей коже его дурманящее дыхание. Он легонько прикоснулся к её щеке своими тонкими, но такими красивыми губами, и произнёс, одновременно целуя ей то место чуть ниже уха, где располагается «сонная» артерия:
— Больше всего на свете, Кортни, я хочу только тебя — без остатка… И мне кажется, что и ты этого хочешь… Мы можем уехать отсюда так далеко, что никто и никогда нас не найдёт…
— Ли…, - «блёкнущим» голосом попыталась возразить Минни.
— Забудь обо всём…обо всех…, - Медичи обвил талию Минни более настойчиво, не желая выпускать её из своих объятий ни на сантиметр: — Ты — моя, а я — твой. Полностью… Без остатка…
Горячим шёпотом произнося все эти банальности, Ли, тем не менее, был абсолютно уверен в том, что они сработают. Тут ведь самое главное, не что говорить — а как. И по своему опыту, Медичи прекрасно знал, что все истории о том, как времена изменили противоположный пол и сделали его в разы умнее — полная брехня. Все женщины — это женщины, и ничто не заменит им хорошей ночной «встряски», особенно если до этого они вынуждены были долго терпеть. А слова — слова во все времена были одинаковы, и никто со времён Петрарки не придумал ничего лучшего. «Женщины любят ушами» — расхожая истина, но некоторые считают, что она устарела и перестала работать. Весь секрет заключался лишь в том, что для того, чтобы женщина этим самым «ухом» тебя полюбила — надо быть к нему как можно ближе, а ещё лучше — произнося слова любви целовать и ласкать эту эрогенную точку. И тогда истина сработает — на все сто.
К сожалению, Медичи был прав — Минни абсолютно не вслушивалась в то, что шептал ей «на ушко» её «возлюбленный», всё её тело находилось во власти одного сладостного предчувствия. И потому, когда горячие губы мужчины добрались, наконец, до её собственных пухлых губ — она безропотно отдалась поцелую, всё крепче и крепче приникая своим стройным и чувственным телом к телу Медичи…
В постели он был внимателен и нежен — их кожа испытывала постоянный физический контакт, и каждый раз Минни чудилось, что между ними в прямом смысле «проскакивает искра» — крохотные заряды голубой энергии, одновременно обжигающие и дарящие неизведанные ею ранее ощущения удовольствия и полного погружения в суть другого человека. В её теле то и дело вспыхивал и расцветал огненный цветок страсти — он цвёл и сбрасывал свои лепестки подобно тому, как поднималось, длилось и опускалось внутри Минни чувство единения с этим человеком. Если бы можно было словами описать рай, то Минерва Кроу сказала бы, что рай — здесь, в Дарквилле — в мрачном городке с непонятной погодой. В большом светло-сером особняке, на постели с бельём из светло-сиреневого шёлка. В объятиях почти незнакомого, но такого близкого ей человека с прекрасными, светло-зелёными глазами… И ничто больше не имеет и не будет иметь значения — ни сейчас, ни когда-нибудь потом…
Медичи лежал на животе, теребя на указательном пальце крупное серебряное кольцо. Он был обнажён до пояса, нижняя же часть его мускулистого тела скрывалась под шёлковой лиловой простынёй, оставляя открытыми только широкие длинные ступни с идеальным педикюром. Минни же находилась в душе, поэтому сейчас Медичи мог спокойно отдохнуть от её присутствия и обдумать некоторые «рабочие» моменты.
Хоспек должен был предупредить Ромиреза о том, что подобная ситуация могла иметь место, поэтому он безбоязненно отключил прослушивающее оборудование. Теперь также можно было не беспокоиться и о том, что на том конце услышат что-то, не предназначавшееся для начальственных ушей. Занятия любовью не предполагают каких-то жёстких рамок — так что, он выигрывает, по крайней мере, часа четыре как минимум. А может даже — и весь следующий день, если удасться подключить микрофоны таким образом, чтобы коллеги услышали лишь часть разговора, имеющего открытый сексуальный подтекст. Скажем, ему так понравилась средняя Кроу, что он решил «зависнуть» с ней в койке на целый день, проигнорировав своё основное задание. Звонки от Хоспека, конечно, беда неизбежная, но — зато он отведёт от себя лишние подозрения. Очень важно, чтобы всё «дело» оставалось в чистой «удалённости» от малейших умозаключений полиции.
