Кристофер Сташеф - Маг-менестрель
Возмущение, охватившее Мэта, сменилось обескураженностью. Не может быть! Короля Бонкорро слишком сильно интересовала наука, поиск подмен для религии, чтобы он вот так намеренно взял и сослал сюда ученого. Уж не томился ли здесь в заключении какой-нибудь латрурийский двойник Петрарки или Абеляра? Если да, то почему?
Парк закончился, и перед Мэтом предстал особняк из алебастра, сверкающий под лучами полуденного солнца. Вот теперь Мэт узнал это солнце! Это был волшебный, ясный свет Италии и Греции, о котором он читал в книжках! Кто бы ни жил в этом доме, он знал свое дело.
Подойдя к дому поближе, Мэт понял, что на самом деле здание не такое уж и пышное. Это, конечно, не хижина, но и не дворец. На самом деле, если Мэт не ошибался, перед ним стояла римская вилла, размеры которой были таковы, что в ней с удобством мог поселиться один-единственный человек. Уважение к владельцу дома у Мэта сразу подскочило. Хозяин явно скромен и не жаден. Он мог бы иметь все, чего только ни пожелает, однако не желал никаких излишеств. Дом прост, но при этом весьма элегантен в своей простоте. Совершенство пропорций, да и колоннады позади здания прекрасно гармонировало с самим зданием. Мощеный дворик прямо-таки приглашал войти. Дворик вел к портику — единственному элементу, не выдержанному с исторической точки зрения. Однако портик так славно сочетался с античным стилем, что Мэт засомневался — уж не упустил ли он чего-то, когда изучал античную архитектуру. Правда, это был всего лишь двухнедельный обзорный курс, но все-таки.
Минуточку! Не был этот портик античным — так что же? Перед Мэтом стоял образец чего-то совершенно нового, между тем созданного в совершенной гармонии с духом пропитанного солнцем золотого века Греции, но выраженного при этом в римской стилистике! Кто бы ни был хозяин этого жилища, он был эклектиком и не боялся экспериментировать.
Мэт просто обязан с ним познакомиться. Он решительно шагнул к двери и в полномизумлении обнаружил на ней дверное кольцо, приличествующее двери флорентийского особняка шстнадцатого века. При этом форма и орнамент кольца выдержаны в римском стиле. Мэт поднял и отпустил кольцо, подождал минуту, еще раз постучал. Его несколько удивило, что из глубин дома не донеслось многократное эхо стука, а потом он удивился тому, почему удивился. Удивляться-то было нечему. Какое эхо в таком солнечно-воздушном, распахнутом доме?
Двери распахнулись. Перед Мэтом на пороге дома стоял старик. Лысый, немного сутулый, с римским носом, тонкогубой улыбкой и яркими, пытливыми глазами.
— Добрый день, друг! Ведь ты друг, надеюсь?
— Пока нет, — уклончиво отвечал Мэт. — Но, пожалуй, хотел бы им стать.
— Стало быть, ты философ?
— Ну... я бы так не сказал. — Ведь в конце концов он пока не закончил свою диссертацию, не говоря уже о получении степени доктора философии. — Просто мне нравится учиться.
— Но нравится недостаточно, чтобы сказать, что ты любишь знания, верно? — Старик заинтересованно улыбнулся. — Может быть, ты больше любишь женщин? Или одну женщину?
— Одну, — признался Мэт. — А что касается знаний, то можно сказать, что я с ними кокетничаю, но не стал бы на них жениться.
— Ах! — опять воскликнул старик и рассмеялся. — А вот я, мой друг, с удовольствием кокетничаю с красивыми женщинами, но избрал женитьбу на знаниях! Ты читал работы древних греков?
— Только некоторые, — признался Мэт. — Я изучал современные языки — не латынь и не греческий.
— Но ты же ученый!
— Не сказал бы. Я всего лишь профессиональный студент.
Старик задумался и нахмурил лоб.
— Тебе придется объяснить мне, в чем тут разница, но сначала тебе нужно чего-нибудь выпить. Пойдем же, пойдем!
Мэт вошел, старик одной рукой закрыл дверь, а вторую протянул Мэту для рукопожатия.
— Меня зовут Аруэтто. А тебя?
Так... Приехали. Начало не то дружбы, не то вражды. Но почему-то Мэту не хотелось врать этому человеку, и он честно ответил:
— Я — Мэтью Мэнтрел.
Аруэтто широко раскрыл глаза.
— Верховный маг Меровенса?
Мэт взял себя в руки и выпрямился во весь рост.
— Он самый.
— Я слыхал о тебе, слыхал о широте твоей учености! О, пойдем же, пойдем, садись. Нам надо поговорить, долго и о многом! Пойдем, пойдем!
Аруэтто быстро прошел по залу и вышел в двери. Мэт шел за ним, изумленный до глубины души. Приятно, что его не принимают как врага, но как-то удивительно слышать, что ему поют хвалы, в особенности же по поводу его учености. Может быть, по понятиям этого мира он и был ученым, но сам-то Мэт знал про себя правду.
С другой стороны, он был знаком с одним математиком, который на выпускном акте, гордо глянув на свой диплом доктора философии, сказал: «Что ж, теперь я знаю, как много не знаю».
Правда, может быть, все дело в этом месте? Волшебники, колдуны и — ученые?
А вот предложение присесть Мэту очень понравилось. Он последовал за Аруэтто.
Пройдя через дверь, они вышли в атриум* [22]. Светило жаркое, по-настоящему итальянское солнце. Аруэтто подвел Мэта к каменной скамье, расположенной так, что на нее падала тень от стены. Перед скамьей стоял небольшой столик.
— Присаживайтесь, мой дорогой друг! Да-да, я знаю, сидеть на мраморе жестко. Сейчас подложим подушку! — Аруэтто пристально посмотрел на белую поверхность скамьи, и на ней тут же возникла подушка с оборкой. — И еще чего-нибудь прохладительного! — приказал Аруэтто, глядя на крышку столика, где тут же появился хрустальный кубок, покрытый капельками испарины, поскольку в пурпурную жидкость внутри кубка был положен лед. Аруэтто, лучась улыбкой, взглянул на Мэта. — Удобно жить в мире иллюзий, не так ли?
Значит, он все понимал.
— Долго ли вам пришлось разгадывать это? — медленно выговаривая слова, спросил Мэт.
— Я ни о чем не догадывался. Боюсь, в некотором смысле я тугодум, — ответил Аруэтто. — Но я повстречался здесь с одним хвастливым колдуном, которому пришло в голову устрашать меня набором своих фантазий. — Аруэтто улыбнулся. — Но он не читал античных авторов и понятия не имел ни о Гидре, ни о горгонах. Когда он с ними встретился, он в ужасе бежал, а к тому времени, когда он вспомнил, что они всего-навсего иллюзии и что их можно уничтожить, я уже выдумал мою виллу. Ее стены — защита ото всех чудовищ этого фанфарона. Пришлось заговорить их, потому что, боюсь, образования у колдуна маловато, а воображения еще меньше. — Аруэтто уселся на скамью рядом с Мэтом. — А ты скоро ли догадался, мой друг? Будучи чародеем, ты наверняка тут же все быстро раскусил.
В пальцах Аруэтто появился кубок с шартрезом.
— Это верно, но... я только и делал, что пытался разгадать, как устроен этот мир, — ответил Мэт. — Понимаете, когда вы произносите заклинание, а результат получаете быстрее, чем ожидали, и более яркий, то поневоле задумаетесь. — Мэт отхлебнул напитка. В кубке оказался неферментированный виноградный сок, холодный и вкусный. — Видимо, король Бонкорро решил, что будет лучше, если я стану творить чудеса здесь, нежели в его королевстве.