Джин Вулф - Рыцарь
– Хорошо. Я сочувствую Свону. Не вставайте, пожалуйста, сэр Эйбел. Я вижу, вы готовы встать и уйти, но мы только-только подходим к вопросу, который мне больше всего хочется обсудить.
Бил разнял сложенные домиком ладони и подался ко мне с встревоженным и напряженным видом.
– Мы с дочерью находились на том проклятом спуске, когда на нас напали. Я ни на шаг не отходил от нее. Я мало что мог сделать, но я был исполнен решимости защищать Идн до последнего.
– Естественно, милорд.
Бил понизил голос до шепота:
– Она выйдет замуж за короля в самом скором времени. Она выйдет замуж за короля, и наш род снова станет королевским.
– Понимаю, милорд.
– Моя дочь безумно дорога мне, и потому я не спускал с нее глаз. Она ни на минуту не поднималась на скалы, где находились наши враги.
– Разумеется, милорд.
– И все же, сэр Эйбел, складывается такое впечатление, будто она там была. Идн сказала мне, что скалы усеяны телами огромных волосатых людей, убитых вами и вашим псом. Мне трудно поверить, что собака может загрызть хотя бы одного такого человека, не говоря уже о нескольких дюжинах, но так говорит моя дочь. Недавно вы похвалялись своей честностью.
Увидев выражение моего лица, Бил поправился:
– Вероятно, я слишком сильно выразился. Но вы заверили меня в своей правдивости. Вы сказали, что не лгали ни мне, ни мастеру Кролу. Вы не станете отрицать этого?
– Нет, милорд.
– Вы можете заверить меня в своей искренности сейчас?
– Да, милорд. Заверяю.
– Тогда я был бы признателен вам за прямые ответы на несколько моих вопросов. – С минуту Бил молчал, внимательно рассматривая мое лицо, а потом свои руки. Он так ничего и не съел и не выпил ни глотка. – Вы мне нравитесь, сэр Эйбел. После моего знакомства с его величеством еще никто не вызывал у меня такой симпатии. Надеюсь, вы это знаете.
– Нет, я не знал, милорд, но я очень польщен. Позвольте мне сказать, что я считаю вас очень хорошим человеком, преданным слугой короля и любящим отцом своей дочери.
– Именно моя дочь и беспокоит меня сейчас, – кивнул Бил.
– Я знаю, милорд. Я ничем не обидел леди Идн и не пытался.
– Вы видите занавеску, разделяющую наш шатер. Идн спит за ней, а я здесь. Я умываюсь и одеваюсь тут, а она там.
– Понятно.
– Таким образом, мы не видим друг друга. Но отлично друг друга слышим. Занавеска шелковая, очень легкая и тонкая. Она служит преградой для зрения, если так можно выразиться, но пропускает все звуки.
Я кивнул.
– Поэтому мы часто разговариваем по вечерам перед сном. А также по утрам, когда Идн одевается с помощью своей служанки, а я с помощью Сверта.
– Ясно.
– Сегодня утром моя дочь говорила о сражении, и говорила как человек, своими глазами видевший все, происходившее на скалах, – о проломленных черепах и переломанных конечностях; о людях, поверженных наземь и разорванных на части, словно львиными зубами. Она сказала, что вы убили многих из них, сэр Эйбел. Это правда?
– Да, милорд.
– Можно поинтересоваться, каким оружием вы пользовались?
Я вынул кинжал и положил на стол, а рядом с ним – извлеченный из ножен Мечедробитель. Бил взял Мечедробитель, чтобы рассмотреть получше, а я сказал:
– Это не меч, милорд. Я знаю, это похоже на меч, но это палица.
Бил потрогал пальцами ребра клинка, попытался согнуть его, а потом положил Мечедробитель обратно на стол.
– Насколько я понимаю, вы низкого происхождения. Но вы рыцарь, а не крестьянин, а рыцарь имеет право носить меч.
– Я воспользуюсь таким правом, когда получу меч, который мне нужен, милорд.
– Какой именно?
– Этерне, милорд.
– Совершенный клинок – не более чем легенда, сэр Эйбел, – тихо проговорил он.
– Я так не думаю, милорд.
– Колдун, волшебник или маг. – Бил вздохнул. – Кто из них? Я сам немного сведущ в магии, хотя и не могу похвастаться особой силой.
Я промолчал.
– Я признаюсь в этом, чтобы вы поняли: я вам не враг. Вы можете доверять мне как одному из своих.
– Я могу признаться лишь в том, что ровным счетом ничего не смыслю в магии, милорд.
– Чародеи держат язык за зубами. Так всегда говорила моя няня, но прежде я не знал, насколько это соответствует истине. Вы были на тех скалах, сэр Эйбел? Это вы расправились с нашими врагами?
– Да, милорд, с некоторыми. Большинство из них убил мой пес. А нескольких поразили стрелы ваших лучников.
– Вы приводили туда мою дочь? После сражения?
– Нет, милорд.
– Вы видели Идн, когда сами находились на скалах?
– Нет. Если она и была там, то я ничего не знаю.
– Вот документ о передаче права собственности на поместье Свифтбрук. – Бил показал мне пергаментный свиток. – Вы разговаривали с ней без моего ведома? Рассказывали о сражении?
– Нет, милорд.
– Кто еще был с вами на скалах?
– Мой пес и мой кот, милорд. Вы их видели.
– Тогда кто же рассказал моей дочери о побоище? О людях, убитых вами, о смертельных увечьях?
– Только не я, милорд. Вам не кажется, что лучше спросить у нее?
Бил молчал, и я понял, что любое сказанное мною слово только все ухудшит. Кроме того, мне самому следовало хорошенько поразмыслить. Я намазал масло на хлеб, положил на него кусок копченой осетрины, а сверху еще один кусок хлеба.
Наконец Бил сказал:
– Вы надеетесь, что я отправлю вас на поиски вашего слуги.
– Верно, милорд.
– И напрасно. Вам лучше пойти отдохнуть как следует перед состязанием с сэром Гарваоном.
Я кивнул, поднялся на ноги и засунул обратно в ножны кинжал и Мечедробитель.
– Вы по-прежнему готовы состязаться с ним?
– В любое время, милорд.
Я не сказал этого Билу, но тетива Парки превращала все мои ночи в кошмар. И мне подумалось, что настало время применить ее с пользой.
– Я буду судить ваше соревнование.
– Конечно, милорд, – кивнул я.
– Я очень постараюсь судить справедливо, сэр Эйбел. Для меня это вопрос чести.
– Я понимаю, милорд.
– Можете идти. – Бил вздохнул. Когда я уже выходил из шатра, он тихо добавил: – И все же я надеюсь, что победит сэр Гарваон.
Глава 51
СОСТЯЗАНИЕ
Во сне, приснившемся мне тем утром, я был (против обыкновения) самим собой, только совсем маленьким мальчиком, еще младше, чем был по выходе из пещеры Парки. Я сидел в маленькой лодке и греб вверх по Гриффину. Бертольд Храбрый стоял на берегу и смотрел на меня, а Сетр плыл рядом, выбрасывая фонтаны воды и клубы пара, точно кит. Выше по течению меня ждала мать. Довольно скоро Бертольд Храбрый остался позади, и я увидел лицо матери в зарослях ивняка и боярышника – красивое, улыбающееся, в венке из боярышниковых цветов. Но лодка плыла все дальше по извилистой реке, и, когда заросли боярышника остались позади, мать больше не появлялась. Время от времени я мельком видел впереди каменного грифона, из клюва которого бил источник, дающий начало Гриффину. Я попытался подплыть к нему, но внезапно очутился у отверстия трубы из толстого зеленого стекла.
