Ольга Громыко - Профессия: ведьма
Меж разговором староста быстро и сноровисто накрывал на стол. По лицу Вала, словно масляная клякса по воде, расплывалась блаженная улыбка. Из печи выехал на рогах ухвата чугунок с тушеной курицей, печеная картошка, копченая колбаска. Поднялись из погреба миски с квашеной капустой, грибками, огурцами и мочеными яблочками, а также жбан с рассолом. Зашуршал лук, нарезаемый четвертушками, заскрипела соль, счищаемая с толстого куска сала, засуетилась толстая, рябая и некрасивая старостина сестра, расставляя по столу тарелки и кружки. И – предел мечтаний – из укромного закутка явилась на свет божий огромная, холодная и запотевшая бутыль мутного самогона.
Распахнулась дверь, и в горницу ярким вихрем ворвалась девочка лет двенадцати, в новехоньких сапожках и беличьей шубке, на голове – пестрый шелковый платочек, темно-русая коса до пояса, щеки раскраснелись от холода. Звучно, расплескивая воду, бухнула бадейку на приступок и, не обращая внимания на гостей, с порога затараторила:
– Тятенька, а что я знаю! Девчонки у колодца говорили, что Елемееву телушку волк задрал! Прямо посередь бела дня, заскочил в хлев и всю чисто в клочья порвал, вот те крест, не вру! Елемей спал, а жена слышит – телка ревет, давай его в бок толкать… Насилу разбудила, потому как выпимши с вечера был. Пока дошел до сарая, телка замолчала… он назад повернул, а жена его скалкой огрела и снова телушку глядеть послала – самой-то боязно. Елемей поворчал-поворчал, но пошел, открыл дверь – а там волчара!!! Здоровенный, с телка! Как зарычит на Елемея! Как зубишшами заскрежешшет! Тот так и сел, а волк через его скакнул – и деру! Белый, как молоко, а вся морда в кровишше!
Я словно примерзла к лавке, по спине забегали холодные мурашки. В клочья разодрал… Мне послышалось глухое волчье рычание, леденящее кровь, я словно воочию увидела животный ужас в коровьих глазах, прыжок, брызги крови на стенах… и огромного зверя, заживо пожирающего бьющуюся в конвульсиях жертву. Видение промелькнуло перед глазами и исчезло. Лён, как ни в чем не бывало, отщипнул корочку хлеба и отправил в рот. Вал сосредоточенно рассматривал порванный рукав.
– Какая горячка, такой и волк, – недовольно проворчал староста. – Нашла, кого слушать… Вечно этот Елемей сплетни распускает! То мракобес у него окорок из кладовой утянул, то леший по лесу три дня водил, пока самогон не кончился. Теперь волк белый, с телка… Тьфу, слушать тошно! Лучше бы поздоровалась с гостями – такой долгий путь проделали, из самого Стармина!
– Здрасьте! – звонко выпалила девочка, расстегивая шубку и присаживаясь на край лавки. – Тятенька, можно мне колбаски?
– Да бери, бери, егоза, что тебе хочется. А вы, господин заезжий, поди, купцом будете? – Староста со звучным хлопком откупорил бутыль и наполнил кубки.
– Купцом, – не раздумывая, согласился Лён. – Камушками интересуюсь.
– Ну, я так и подумал. Купцы, они завсегда для охраны троллей либо колдунов нанимают, а у вас прям полный комплект. Оно правильно, на одиноких купцов разбойники зело падки. Только навряд ли вы теперича чем-нито поживитесь. До вас уже шестеро с пустыми руками уехали. Не торгуют нынче норники, даже разговаривать с купцами не хотят. Нет камней – и весь сказ. Брешут, нелюди проклятые. Камней у них пропасть, шахты работают, сам видел, когда ячмень на продажу возил. Видать, цены взвинтить хотят. Но вы все ж сходите, попробуйте, может, уже подобрели.
– Обязательно, – пообещал Лён. – Вот только стемнеет, и отправимся.
Староста одобрительно кивнул головой и потянулся за соленым огурцом, крепко сжимая во второй руке опустевший кубок.
– Ну, и что там у вас, в стольном граде, слышно?
– Да всего помаленьку, – пожал плечами Вал. – Вот давеча вышел у нас на стрельбищах престранный случай, ну почти как с вашим Елемеем…
Тролль рассказывал хорошо, сочно, не стесняясь в выражениях, что придавало рассказу особый жизненный колорит. Старостина сестра ойкала и в самых жутких местах закрывала лицо передником. Браська слушала, раскрыв рот. Едва тролль умолк, как она подорвалась с места и, схватив шубку, вылетела во двор, торопясь пересказать байку подружкам.
Мажка не успевала наполнять кубки. У старосты раскраснелись нос и щеки, Вал лишь несколько оживился, на Лёна спиртное не произвело видимого эффекта. Я уже наелась и, откинувшись на спинку стула, рассеянно прислушивалась к разговору. Время от времени являлась бабка, то проходя сквозь дверь с подойником в руке, то с кряхтеньем вороша на печи какие-то тряпки.
Вскоре (происки шаловливой Браськи) по селу разнеслась весть, что к Мажутке приехали сваты, сватать ее за тараканьего короля, и Мажка-де согласна, а брат кочевряжится, приданого жалеет. Хату облепила любопытная молодежь, хохоча под окнами. В печную трубу после многократных попыток забросили дохлую ворону. Поднялась несусветная вонь, из открытой печи потянуло черным дымом от горящего пера. Староста, ругаясь, выскочил на улицу с кочергой наперевес, но проказники с визгом и хохотом прыснули в разные стороны.
Ворону выгребли из печи, избу проветрили, и застолье продолжалось. Удовлетворив старостино любопытство относительно столичных цен на брюкву, размера пошлины на ввоз соболей и куниц из Волмении, геройской смерти некоего Рынды Тупальского, войны с гномами (непроверенный слух), урожая овса и улова карпа, нам удалось тактично перевести разговор на валдаков.
– Совсем… ик!.. обнаглели, – жаловался изрядно захмелевший староста на валдаков. – Раньше еще… того… этого… а сейчас совсем стыд потеряли! Как объявился у них новый старшой, так вовсе обнаглели. Мажка! Наливай! За это… за нас с вами и леший с ними, во! Ух-х-х, забориста. О чем это я? А, об норниках. Так вот… ик!.. пришла ко мне на двор вчера ихняя ди… ду… дюлигенция! Давай, говорят, эту, как ее… девицу, одним словом, да чтоб покрасивше да пофигуристей, а не то худо будет. Ну, и стало им худо. Выкинули мы их, значит, прямо через плетень, чтоб неповадно было на человечьих баб заглядываться. И на кой им девица? Ума не приложу. Грозились-грозились, а тако ж ничего и не сделали, ушли несолоно хлебавши. Норники, одним словом. Мажка! Наливай, а то, ей-богу, отдам норникам!
Я задумчиво крутила в пальцах ложку, размышляя над словами старосты, и таракан, бегущий по чисто выметенному полу, сразу привлек мое внимание. И как это он ускользнул от бдительного ока рябой толстухи?
Когда таракан остановился у моей ноги, нахально ощупывая ее рыжими усами, я не выдержала. Хрясь! Обронив ложку, я нагнулась. Интересно, куда нужно смотреть – на пол или на ту часть таракана, что прилипла к подошве?
На пол упала вторая ложка. Извинившись, Лён приподнял скатерть.