Светлана Гольшанская - Страждущий веры (СИ)
«Отражение», — закончил за меня Микаш. Я вздрогнула от нахального вмешательства и обернулась. Он стоял рядом, подпирая собой стену, и пристально изучал меня.
«Отвали, а? Тебе что с нами мёдом намазано? — грубо отчитал его Вейас. — Не лезь, куда не просят!»
Вот сейчас и попробую. Сама, раз учить меня не хотят. Положила руку на плечо брату и представила, как обволакиваю его собственным спокойствием. А ведь я делала так раньше на празднике в Готланде. Не понимала, что это мой дар, настолько естественно всё происходило. Удивительно! Моё спокойствие переходит к брату. Колеблющиеся чаши весов замирают, уравновесив друг друга. Вей смягчился, я почувствовала, как под моими пальцами расслабились мышцы. Он повернулся ко мне и ласково улыбнулся.
«Продолжим?»
Я кивнула, исподлобья глянув на Микаша. Он пожал плечами и удалился. Должно быть, тоже скучает, хочет поговорить для разнообразия с кем-нибудь из своих...
«Какие ж вы, бабы, жалостливые», — издевательски хихикнул Вей.
Ах ты ж, не заметила, как он начал читать.
«Ну я тебе устрою!»
«Догони вначале!»
Мы мысленно бегали друг за другом и бесились, совсем как в детстве наяву. Только сейчас никто не мог подсмотреть за нами и упрекнуть в неподобающем поведении. Как же это было весело!
Когда мы отоспались, мести не перестало, разыгралось с новой силой. Снег валил сплошной стеной, вихрился, засыпал, грохоча ветром. Пришлось ждать. Туаты изредка выбирались на охоту, чтобы пополнить запасы, а мы маялись от вынужденного безделья. Я дремала, закутавшись в три шкуры, а Вей копался в своих вещах. Собирал во время путешествия мелкие сувениры: чешуйки амфисбены, коготь варга, шишку со странно скрюченной сосны. Он не был сентиментален, не любил хвастать, но зачем они ему, не объяснял. Время от времени украдкой вертел их в руках и разглядывал, как сейчас.
В конце концов он сложил своё добро обратно в сумку и направился к Микашу. Того на охоту тоже не взяли, напомнив, что он «длиннобородый» и к выживанию в горах не приспособлен. Он хмуро наблюдал за костром и дремал одним глазом. Вейас ощутимо пихнул его в плечо, чтобы разбудить.
— Чего расселся, увалень? Отрабатывай свой хлеб! — голос брата звучал раздражённо. С чего бы?
— Я и так отрабатываю! — хрипло проворчал Микаш. Со сна, видимо, в драку лезть не хотелось. Правда, трудился он во время разбивки лагеря и поиска пути побольше нашего, помогал и вникал во всё, в то время как мы с братом были простыми нахлебниками. Я уж точно.
— Мне-то какая от этого польза? — не унимался Вей. — Это мой поход, моё испытание, значит, будь добр, подчиняйся. Иначе я поверю, что слова Йордена о твоей верности были правдой.
Микаш скривился и понурил голову:
— Облобызать тебе сапоги или сигануть в пропасть? Даже и так, всё равно для вас я всегда буду увальнем и предателем.
— Кому нужны твои унижения? — Вей подцепил своим мечом ножны Микаша. — Давай просто кости разомнём.
Микаш пожал плечами. Оба скинули мешавшие двигаться меховые малицы и вышли на свободное пространство. Раздираемая любопытством, я подобралась поближе. Они обнажили клинки и стремительно сошлись, не дожидаясь команды. Я впервые видела, чтобы Вей дрался так отчаянно. Куда там тренировочным поединкам дома, которые он наверняка назло отцу проигрывал. Даже с самым страшным из встреченных нами демонов, амфисбеной, он не сражался и вполовину так яростно. Как будто на кону была его жизнь или даже нечто большее. Но... этого было недостаточно. Микаш отбивал даже самые хитрые из атак играючи. Не дрался всерьёз, нападал, но лишь для вида. В бою он выглядел совсем иным: лёгким, гибким, ловким, смертоносным. Не думала, что медведи могут быть такими. Насколько же он силён?
Вейас двигался с головокружительным темпом, отрывисто нанося точные удары. Я не могла предсказать ни единого его выпада. Клинки со скрежетом сталкивались, расходились и снова сталкивались.
От волнения хотелось выбежать к брату и помочь, но я уговаривала себя, что не стоит лезть под шквал наточенной стали. Ну же! Ты сможешь стереть самодовольное выражение с лица этого нахала, не отступай!
На рубашке брата выступили мокрые пятна, лоб заблестел от пота. Вейас начал замедляться. Я сжалась, предчувствуя, что исход уже близок.
Вей запнулся. Сердце ёкнуло. Но брат вывернулся невероятным образом и нанёс удар снизу, переплёл клинки, пытаясь выбить оружие из рук противника. Микаш спокойно отступил, дёрнув меч к полу. От резкого толчка и потери опоры Вей не удержал клинок. Эхо разнесло по каменным сводам звонкий лязг ударившейся об пол стали.
— Хитрость — хорошо, затмевающая разум ярость — плохо. Ты забыл, чему я тебя учил? — снисходительно спросил Микаш.
Брат поднял оружие, досадливо сплюнул себе под ноги и отвернулся. Я ощущала обуревавшую его досаду и неудовлетворение. И так нестерпимо горько стало на душе.
Я скинула малицу и потянула собственный меч из ножен. Не слишком искусный, но короткий и лёгкий, чтобы я могла с ним управиться. Вей учил меня защищать себя самой. Когда я буду жить одна, этот навык мне понадобится не меньше, чем умение управлять даром.
— Сразись и со мной, — позвала я Микаша.
Он нахмурился, оглядывая меня с ног до головы.
— С бабами не дерусь.
— Трусишь? — я с вызовом выгнула бровь. — Боишься, что «кисейная принцессочка» опозорит такого могучего воина, как ты?
Лицо Микаша напряглось, глаза сощурились, а губы сжались в тонкую полоску. Кивнул. Мужики! Как же легко их на слабо брать. Каждый раз срабатывает, хоть остроухий, хоть длиннобородый.
Я вскинула меч и встала в атакующую позицию, выставив ведущую ногу вперёд. Про себя мысленно проговаривала наставления, вспоминала приёмы, всё, что знала о фехтовании.
— Лайсве, не стоит, — попытался отговорить меня брат.
— Стоит. Почему веселье всегда достаётся только тебе? — беспечно усмехнулась я, стараясь скрыть неуверенность.
Микаш продолжал сверлить меня оценивающим взглядом, перекладывая меч из руки в руку. О, брат мой, Ветер, я совсем разум потеряла.
Несколько глубоких вдохов помогли отрешиться от страха и волнения. Сосредоточиться на битве и противнике. Мы сошлись. Я ударила легко, примеряясь. Нужно сохранять силы. Микаш отбил лениво, как бы и нехотя. Сделала другой выпад, ещё. Почему он такой зажатый стал, неповоротливый, с братом был совсем другим. Ударила сверху. Микаш покачнулся, отступил. Да что с ним? Этот бой ещё нелепее, чем с папиным трясущимся от страха поединщиком.
