Василий Кононюк - Жизнь взаймы
Такое мое вызывающее поведение крайне не понравилось десятнику. Он перестал щериться и дал команду двум своим крайним бойцам увеличить темп. Те, подбадривая коней криками, — "Хура, хура", снова взвинтили темп.
Хура, хура, хура, хура, корк
Слышу татарские возгласы резкие
А вон тому красивому щас
В голову дам заточенной железкою
Пришло время разыграть последний акт этого спектакля. Замысел противника стал мне понятен сразу. Его можно назвать, — использование численного преимущества. Эти двое заставляют меня ускориться и держать темп, пока их лошади смогут его удерживать. Остальные двигаются в экономичном режиме. Если мои кони выдержат первый рывок, этот прием повторит вторая двойка. Рано или поздно мои задерганные постоянными ускорениями лошади сдадут, а основная группа попытается захватить мое красивое, молодое тело. Такое развитие сюжета меня в корне не устраивало, поэтому, темп езды принципиально увеличивать не стал.
Самым опасным из них был правый от меня конник. Он мог спокойно расстреливать моих заводных лошадей, скачущих справа от меня, а мне в его сторону стрелять было крайне неудобно. Чтоб усложнить ему жизнь, а себе, соответственно, облегчить, заложил небольшую левую циркуляцию, так, чтоб прикрывать заводных лошадей собой и корпусом коня.
Вследствие этого маневра расстояние с левым всадником начало быстро сокращаться. Он увлеченно принялся осыпать меня стрелами, наивно полагая, что маскхалат моя единственная защита. Мне приходилось прикрывать щитом в первую очередь коня. Хоть на нем была дополнительная кожаная попона, от прямого попадания она защитить не могла. Одна из его стрел, чувствительно ударила меня в левый бок и осталась висеть, запутавшись в маскхалате. Татарин радостно закричал, радуясь своему успеху. Когда мы сблизились на пятьдесят метров, начал стрелять и я. Растянув лук, сделал вид, что стреляю прямо в него, но стрелу не отпустил, а провел рукой. Татарин шустро закрылся щитом, когда моя стрела со второй попытки глубоко вонзилась в правый бок его коня, рядом с шеей. Лошадь сразу сбилась с хода, ее зашатало. Всадник попытался тут же, на ходу, перепрыгнуть на заводную, но под обстрелом такие трюки редко заканчиваются успешно. Моя стрела в брюхе не улучшила его координацию, поэтому он свалился на землю.
Стрела тюкнула меня в спину, напоминая о втором стрелке. Развернувшись и пустив в него две стрелы подряд, мне удалось попасть срезнем в голову его коня. Видно от резкой боли, лошадь затормозила всеми четырьмя копытами сразу, а всадник ласточкой спикировал на землю. Но, гад, как-то ловко перевернулся и вскочил на ноги прикрытый щитом, в который тут же воткнулась моя третья стрела. Меня это огорчило… так хотелось дать кому-то в голову заточенной железкою, а тут такой облом. Лошадь не в счет.
Основная группа преследователей оставалась на комфортном для меня удалении в двести метров. Пользуясь краткой передышкой, осмотрел состояние своего подвижного состава. Моя лошадь получила стрелу в круп. Болтающаяся сзади кожаная попона из бычьей кожи, не смогла остановить неточно пущенную в меня бронебойную стрелу. Та пришпилила ее к заду моей лошади. Выдернув ее и перепрыгнув на заводную лошадь, расширил ножом дырку в попоне и затолкал в рану живицы. Для меня, в данной ситуации, ранения лошадей были смерти подобны. Но та держалась хорошо. Стрела вошла неглубоко, круглый наконечник мышцы не порезал.
От основной группы преследователей отделилась четверка всадников и прибавила скорость, пытаясь взять меня в клещи, по двое с каждой стороны. Принимать с ними бой было бы безумием. Даже если мне удастся выкрутиться за счет доспеха, лошадям это не поможет.
Поэтому, пришлось прибавить скорости, не подпуская их ближе полторы сотни метров. Не мытьем, так катаньем, но преследователи добились своего. Теперь все зависело от лошадей. Первый рывок они выдержат, тут сомнения не было. Но когда отстанут эти четверо и на рывок решиться вторая четверка, тут уже все будет зависеть от нюансов, которые в данный момент не видны.
Скакали мы долго, перескакивая на ходу с лошади на лошадь, все дальше отрываясь от отставшей четверки продолжавшей езду рысью. Но все когда-нибудь заканчивается, закончилась и эта гонка. Татарам не было смысла загонять своих коней, они начали резко уменьшать темп, когда почувствовали, что кони доходят до предела. Вот мы уже едем легкой рысью, а они постепенно переходят на шаг. Мне бы тоже нужно дать роздых лошадям, второй рывок они не выдержат, это уже и мне стало ясно, а моим преследователям выросшим вместе с лошадьми было ясно давно. Но тогда, через десять минут, меня догонит основная четверка. Если скакать дальше легкой рысью, это только оттянет неизбежное развитие событий…
Мне пришлось принять нелегкое, мужественное решение. Как только я увидал в стороне небольшую балку, густо поросшую кустарником вербы и других растений, как сразу перешел на шаг, проехал мимо нее стороной, затем описал дугу и направил туда лошадей. Должен же быть мне какой-то бонус за то, что я далеко впереди всех и меня никто не видит.
Расчет был на то, что основные преследователи, не меняя темпа, ускачут дальше, основное направление движения, не менялось всю скачку. А вот вторая четверка, когда сюда добредет, та, скорее всего, нос свой засунет, но лошади у них никакие и поэтому, легко от них удеру. Перед тем, как вволю постреляю. Люблю стрелять из засады. Особенно в спину. Психика неуравновешенная, знаю, что это плохо, а перебороть себя не могу…
Едва спрятал лошадей, зарядил самострел, вылез из балки в поле и залег за кочкой, как из-за холма показались едущие рысью всадники, растянутые цепью. Они пытались на ходу что-то увидеть на траве. Один из них проехал в двадцати шагах от меня и даже бросил взгляд в кусты на дне балки. Но повезло, и ему, и мне. Так тоже бывает. Оба живы остались. Он умер бы первым, мне бы еще пришлось трепыхаться, но недолго.
Не прошло и десяти минут, как показалась вторая четверка. Те шли пешком, вели коней в поводу, и тоже, чуть ли не носом рыли землю. Один из них еще издали отделился и побрел в мою сторону. Тут сразу стало ясно. Не разминемся. Жаль. Убегать и скакать на лошадях мне изрядно надоело. С удовольствием полежал бы часик в траве, пока не вернутся основные ребята. Подпустив его как можно ближе, с десяти шагов вогнал ему в лоб бронебойный болт и побежал к лошадям. До тройки его друзей было метров сто, а мне хорошо удавались выстрелы метров на пятьдесят-шестьдесят.
Все-таки песня нам строить и жить помогает. Спел, — "в голову дам заточенной железкою", и дал. Пацан сказал, пацан сделал. Мне можно было собой гордиться, но не стал. Помнил, что мне скромнее надо быть.
