Александра Лисина - Серые Пределы
— Он просто изумительный! Честное слово! Но… эй! А где застежки?!
— Сбоку.
— Так ведь тесно!
— Ничего, авось не прищемит, — невозмутимо пожал плечами Крикун. — Надеюсь, за этот месяц у тебя не отросли толстые складки на боках?
— Желаешь в этом убедиться? — вдруг вкрадчиво и как-то неестественно мягко поинтересовался мальчишка. — Помочь с заклепками? Подтянуть, где не надо? А, Крикун? Рискнешь зайти?
Бородача аж передернуло от такого предложения.
— Нет, благодарю. Я еще не сошел с ума — интересоваться смертными. В особенности, Гончими, у которых есть отвратительная манера сперва кусаться, а потом разбираться, кого цапнули сдуру. А то и когти выпускать при каждом удобном случае… думаешь, я забыл, как у Адвика в тот раз была морда расцарапана?! Три месяца заживало, пока "нектаром" не капнули! Вся Застава ржала, как ненормальная!! К тому же, ты не в моем вкусе, не обольщайся.
— Неужели? — хмыкнул изнутри пацан. — Адвик, между прочим, еще легко отделался: обычно я просто сворачиваю шеи.
— Да надевай быстрее, хмера двуногая! И покажись: хочу глянуть, как село, и угадал ли я… гм, с размером?
Белик послушно открыл дверь и странно посмотрел на ехидно скалящегося гнома. Все в той же куртке, плотных полотняных штанах, вот только прежняя кольчуга куда-то исчезла, а вместо нее из-под высокого ворота выглядывал краешек удивительной, матово поблескивающей бархатной чернотой брони. Тонкая, потрясающе гладкая, слегка шуршащая при движении, она была похожа на легкую змеиную чешую, которая обнимала тело подобно второй коже. Нежно льнула, укрывая самое дорогое прочным панцирем, которому не страшен ни огонь, ни чужые когти, ни даже сок тиррта, который, бывало, растворял и металл. Эльфы увидели только краешек, самый кончик, старательно скрытый обычной одеждой, но и этого было вполне достаточно, чтобы тихо охнуть и во все глаза уставиться на кудесника, сумевшего спаять это невиданное чудо в единый доспех. Причем, доспех не обычный, а, судя по всему, монолитный, цельный, укрывающий наглого сопляка от шеи до самых пяток! Что же касается макушки, то вон — тонкий капюшон торчит за спиной: накинул сверху, укрыл затылок, и готово — даже саблей его не рассечешь! Ну, дела! Где только водятся твари, из шкуры которых можно свить подобное совершенство?! И главное, каких же они тогда размеров?!!
Пацан неловко помялся, слегка подпрыгнул, нечаянно показав кончики покрытых такой же чешуей сапог, даже качнулся на пробу, но быстро убедился, что обновка нигде не жмет и не давит. После чего раздвинул губы в мягкой улыбке, натянул кожаные перчатки, тоже расшитые странно мерцающей змеиной кожей, на секунду встретился глазами с внезапно оскалившимся кузнецом и очень тихо сказал:
— Спасибо, Крикун. Ты действительно — лучший мастер Обитаемых Земель.
И вдруг низко поклонился. Крикун аж зажмурился от удовольствия, но почти сразу преувеличенно гневно фыркнул.
— Ты чего в куртке-то? Не боись, бронька от всего укроет! Даже от колючек и клыков хмеры: черный питон, как-никак! Да к тому же — самка, готовая к брачному сезону! То есть, дико голодная и злая! А еще — защищенная не хуже иного дракона! Так что можешь смело снимать эти тряпки и щеголять как есть: точно убережет.
— Да, — странным голосом согласился Белик, методично пристегивая ножны на бедра. — Самка черного питона — это хорошо. Даже не думал, что так здорово получится с чешуей. Только теперь буду благоухать на всю округу, как и она — дрянным эльфийским медом.
— Ну и что? Зато от тебя за сто верст начнут разбегаться все разумные твари!
— Гм… пожалуй, ты прав: все сбегут, поджав хвосты. Кроме моих парней. Одно хорошо: эта тварюга была единственной на ближайшие три дня пути половозрелой особью, а сезон спаривания у них давно прошел. Иначе быть бы мне… м-да, объектом пристального мужского внимания.
Крикун неожиданно громко расхохотался, а мальчишка тихо вздохнул.
— Да хватит ржать-то, в самом деле. Я ж ее случайно прибил — на пути попалась, зараза, да пасть не вовремя раззявила. Дура! У меня настроение было тогда поганое, да еще Каррашик отравился какой-то дрянью, вот я и не сдержался — удавил, где поймал. А ты и рад стараться: одел меня, как… наверняка ведь знал, ЧТО получится, старый хрыч! А то и специально сделал, чтобы парни в обморок грохнулись, когда увидели!
— Гы-гы-гы… конечно! Зато как славно вышло, да?
— Очень, — совсем мрачно отозвался Белик, бережно проводя пальцами по удивительной броне. — Если меня только рассмотрят… вряд ли даже Гончие устоят: выдержка у них, конечно, потрясающая, но все же не беспредельная. А если кто-то увидит ЭТО в полный рост… ох, боюсь, мне придется искать новую стаю.
— Ха-ха-ха!! Точно!! — надрывался гном, от восторга даже хлопнув себя ладонями по бедрам. — Или им — нового напарничка! Но тебе это не поможет: каждый, кто хоть разок взглянет, сразу сообразит, в чем дело, и ты больше никому не сможешь морочить голову! Особенно… хи-хи… вон тем ушастым, которые все еще не доперли! Кстати, теперь им наверняка понравится, как ты пахнешь!
— Дурак ты бородатый! А еще Страж! — неуловимо порозовел мальчишка, воровато оглянувшись на эльфов, но те продолжали таращиться на любезничающего гнома с неприлично разинутыми ртами. И, похоже, еще долго не смогут выйти из шока.
Эк, их зацепило-то! Впрочем, и неудивительно: гномы издревле славились отвратительным характером, потрясающей неуживчивостью даже друг с другом, склонностью к бесконечному ворчанию, удивительной сварливостью, доходящей порой до откровенного брюзжания, и совершенно невыносимой манерой сперва орать, как резаные, и только потом путно разговаривать. И то, если не прибьют собеседника сгоряча. А этот тип — какой-то неправильный. Мало того, что на "бородатого дурака" не взъярился и не выхватил топор, "старого ворчуна" просто не заметил, "хрыча" откровенно проигнорировал, но теперь, кажется, разохотился еще больше. По крайней мере, заржал точно громче. При этом с искренним удовольствием следил за стремительно вытягивающимся лицом пацана, которому, судя по всему, сделал сегодня не только славный подарок, но и просто изумительно подпортил настроение.
— Крикун, ты чего так развеселился? — хмуро поинтересовался Шранк, неожиданно материализуясь возле гогочущего от восторга бородача. Тот только хрюкнул в ответ и неопределенно махнул рукой, словно удачно осуществил давно задуманную пакость и только теперь воочию убедился, что она оказалась поистине феерической. После чего, наконец, отвернулся и так, похохатывая, двинулся прочь. А мальчишка снова вздохнул, в последний раз погладил матово блестящие перчатки, а затем обернулся к Гончим и странно прищурился.
