Денис Юрин - Имперские истории
– Ну надо же, застыл, бедненький, оробел! Бой вокруг, а он ни сабелькой взмахнуть, ни шажок сделать не может. Что, не поднялась рука на своих бывших дружков?! А как же мы, мы для тебя никто?!
По-прежнему держась за скулу, Артур поднялся и медленно перевел взгляд с пяти мертвых тел, лежащих в луже шипящей на горячих камнях крови, на фигуру возмущенной воительницы, которой в пропущенной им схватке тоже немало досталось.
– Что произошло? Я помню, появились они, а потом все… провал…
Внезапно злость Флейты куда-то ушла. Девушка закрыла лицо руками и, застонав, опустилась на мостовую.
– Совер погиб, Нивела мерзавцы с собой утащили, а ты… как вкопанный стоял, и тебя они почему-то не тронули. – В голосе девушки не было ни раздражения, ни злости, только усталость и печаль. – Никогда бы не подумала, что ты струсишь, будешь вот так вот спокойно смотреть, как нас режут.
– «Души погибших пиратов вселяются в акул…», эту глупую сказку я часто слышал, а вот про то, что они пополудни на берег выползают, как-то не доводилось, – качнул головой пират, внимательно осматриваясь и осторожно перевернув ближайшее мертвое тело.
Шок прошел, а горечь потери еще не пришла. Очнувшийся от паралича разум перехватил инициативу и не думал больше ее упускать.
– О чем ты лопочешь? Какие мертвецы, какие души? По жаре головой тронулся или оправдание для своей трусости пытаешься найти?
– Жане Карвьерито, вивериец, – пропустив мимо ушей упрек в трусости, произнес Артур. – Погиб, как и все остальные, в той схватке, его мачтой придавило. А вон тот, с усами, что рядом, вторым канониром на «Шельмеце» был, задавлен собственной катапультой. Когда нас на абордаж имперский корвет взял, крепежные тросы порвались, и она назад откатилась…
– Ты хочешь сказать?..
– Да, Флейта, да! – кивнул Артур. – Это не просто пираты, это члены моей бывшей команды, и они уже пятнадцать лет, как покоятся на дне морском, могу и место точное указать. Я сам участвовал в том проклятом сражении, я собственными глазами видел их смерть, и вот теперь…
Договорить Артур не успел, одно из тел вдруг зашевелилось. Это был Совер. Раненный в бок, а затем добитый рубящим ударом абордажной сабли, прошедшим через левую ключицу, граф Карвол пришел в себя, хотя Флейта уже причислила его к числу отошедших в мир иной.
– Манускрипт, – слетело с трясущихся, бледных губ забившегося в предсмертных конвульсиях вельможи.
Артур подскочил к нему и заботливо приподнял голову. Рана была смертельной, бессмысленно было даже пытаться остановить вяло сочившуюся из нее кровь. Сам факт, что Совер еще не испустил дух, был поразителен и необъясним.
– Манускрипт, – прошептали по слогам губы умирающего.
– Я понял, «манускрипт», что дальше? – Артур пытался помочь Соверу окончить последнюю фразу в жизни.
– Передай Гилиону, он должен быть уничтожен, слишком опасно его хранить… – выпалил граф на одном дыхании и умер, смотря в небесную высь, в которой парила какая-то птица, кажется, сокол.
– А он все о своем задании думает, – печально вздохнула Флейта. – Неужто эта проклятая служба так затягивает, что перед собственной смертью и сказать-то больше не о чем?
– Затягивает, затягивает, – подтвердил Артур, думавший в этот трагичный момент о чем-то другом, о чем-то, что относилось к смерти графа и нападению пиратов весьма опосредованно. – Флейта, тебе не кажется кое-что странным?
– Совер убит, Нивел в плену у пиратов, а нам с тобой Пархавиэль голову за мальчонку оторвет. Он же возле этого малыша, как мамуля заботливая, порхает. А больше ничего странного, извини! – В голосе Флейты снова появилась желчь.
– На улице более четверти часа ни одной живой души, да и с телами моих бывших товарищей что-то не так, – сделав вид, что он не расслышал язвительной реплики, размышлял вслух пират. – Кровь Совера уже загустела, а из их тел до сих пор так и льет… Смотри, сколько натекло, как будто целое стадо коров зарезали! Разве у пяти человек может быть столько крови?!
Артур был прав. От вида по-прежнему безлюдной улицы Флейте стало не по себе, по спине девушки вдруг пробежала волна мурашек, а руки затряслись. Мир замер, даже одинокая птица и то неподвижно застыла в небе.
Тела мертвецов продолжали кровоточить, притом уменьшаясь в размере. Лужа горячей крови уже достигла неимоверно больших размеров и вдруг начала менять цвет с багрового на черно-зеленый. Артур с Флейтой завороженно наблюдали, как и кровь, и тела убитых превратились в желеобразную слизь, быстро высыхающую под лучами солнца. Через четверть часа не осталось ни единого следа происшедшей на улице схватки, растворилось и растаяло даже тело графа Карвола, хотя процесс его разложения шел гораздо медленнее.
Как только с мостовой исчезла слизь: частично испарилась, а частично просочилась в землю между камнями, время возобновило свой бег. Птица в небе замахала крыльями, а на пустынной улице появились первые прохожие, спешившие по своим делам и с опаской обходившие стороной рассевшуюся прямо посередине дороги парочку.
– Артур, ты понимаешь, что происходит? – спросила Флейта, боявшаяся, что сошла с ума.
– Одно из двух, – нахмурив брови, ответил Артур, – или кто-то уже воспользовался «Деминоторесом», или это проделки моего бывшего хозяина, в последний год работавшего с неполной, эльфийской копией манускрипта. Ставлю на второе, хотя не исключаю возможность и первого. Неизвестно, что еще страшнее: загнанный в угол шпион, переоценивающий свои магические способности, или спятивший маг, которому захотелось поиграть в шпиона? Но только зачем им понадобилось похищать Нивела, вот в чем вопрос…
– Давай-ка убираться отсюда, – предложила Флейта, вставая сама и настойчиво потянув пирата за рукав. – Горожане вон как на нас зыркают, того и гляди, стражу позовут.
– Не позовут, – возразил Артур. – Ты, видать, забыла, что это за квартальчик, патруль сюда и большими деньгами не заманишь!
– Пошли в гостиницу, Совер хоть и мертв, но Гилион почти поправился, думаю, он сможет нам помочь. На манускрипт нам уже плевать, но парнишку спасти надо!
– В этом ты ошибаешься, милая, – как-то не по-доброму усмехнулся Артур. – Теперь у меня с Убием Мадериусом личные счеты. Я ему доверял, я открыл ему душу, рассказав о гибели своих друзей, а он туда плюнул. Этот мерзавец осмелился воспользоваться моей памятью о погибших товарищах, чтобы создать их омерзительных двойников, да еще на нас же их и натравить!
– А может, он не создавал, может, просто воскресил? – выдвинула предположение Флейта.
– Нет, – отверг ее точку зрения Артур, яростно сверкнув глазами. – Нет, по трем причинам. Останки человека никогда не превращаются в слизь. Моя команда погибла в море, и их кости уж давно обглодали крабы, там нечего было воскрешать. И последнее, самое подлое, о чем мне горько и противно даже подумать, – произнес Артур, решительно направляясь обратно на набережную. – Он как-то материализовал образы из моей головы. Двойники были точно такими, какими я запомнил оригиналы: та же одежда, те же выражения лиц.
Если кто-то не видел черепашьих бегов, то многое потерял. Скорости низкие, но зато какие накал страстей и стремление участников к победе! Хотя, впрочем, при желании можно найти и куда более увлекательное зрелище, например наблюдение за слежкой, в особенности если и следящий, и ведомый мертвецки пьяны.
Маленькие ножки гнома выделывали замысловатые кренделя, пытаясь нести его грузное тело по прямой и при этом не завалить набок. Массивный живот, в котором что-то постоянно урчало и булькало, неустанно тянуло то к мостовой, то к обшарпанным стенам домов, то к телам испуганно отскакивающих в сторону прохожих. Равновесие центробежных и центростремительных сил было трудно найти, тем более что сам Пархавиэль не прикладывал к этому ни малейших усилий. Отдав полностью бразды правления ногам, голова гнома была абсолютно чиста от каких-либо мыслей, даже желание подраться затерялось в хаосе мелькавших на огромной скорости образов и обрывков фраз, которые мозг гнома начинал, но тут же забывал, не успев довести хотя бы до середины.
Дорога пошла под откос. Выпивший гном походил на огромный шар, катящийся по произвольной, совершенно непредсказуемой траектории и ударяющийся обо все, что не успевало убраться с его пути. Пархавиэль дважды падал, но тут же вскакивал, забавно тряся облитой вином бородой, и продолжал катиться дальше, даже не снизойдя до угроз обидчикам, то есть тем ротозеям-зевакам, кто не успел вовремя отскочить с его пути.
Желавшей узнать, где находится логово врагов, Джер тоже пришлось несладко. Девушка шла следом за гномом, интуитивно выдерживая дистанцию в пятнадцать – двадцать шагов и плотно прижимаясь плечом к стене. В глазах все расплывалось, маленькая фигурка гнома постоянно терялась на фоне чужих поясниц и тех частей тел, что находятся чуть ниже, но о которых не принято говорить слишком откровенно. К тому же эльфийке сильно мешали попадавшиеся навстречу мужчины, стремящиеся то помочь опьяневшей красавице, то направить ее перемещение в ближайшую подворотню, то нащупать на поясе то, чего там никогда не было, то есть плотно набитый сонитами кошелек. Отбиваясь от алчных рук проходимцев и ругаясь на необузданной смеси имперского языка и нескольких десятков современных эльфийских диалектов, Джер продолжала свой путь, хоть, как ей казалось, гном и сам не имел представления, куда несут его кривые ножки.
