Карен Миллер - Невинный маг
— Мы должны молчать о своей находке, — продолжал король. — Кроме нас, об этом подземелье знает лишь повар, обнаруживший дыру в земле. Я предупредил его, чтобы он держал язык за зубами, а завтра я сотру воспоминания о дыре в земле из его памяти. Вы все поняли?
Все присутствующие заверили Борна в том, что будут молчать.
Прежде чем выйти из ниши, Дурм спрятал дневник Барлы под своим широким одеянием. Он любил Борна, как брата, но не мог рассказать ему о своей находке. Ему было больно при мысли, что он утаивает что-то от близкого друга, но поступить иначе маг не мог.
— С вами все в порядке, Дурм? — спросила его Фейн, когда они шли по коридору.
Наставник наследницы улыбнулся, ощущая под одеждой прикосновение дневника Барлы к своей коже.
— Конечно, ваше высочество. Не беспокойтесь, — снисходительно поглядывая на ученицу, сказал он.
Глава двадцать шестая
Поздно вечером после ужина, запершись в своем кабинете, Дурм сел у пылающего камина и открыл заветный дневник. Во дворце к этому времени все стихло, королевская чета и принцесса отправились спать. И лишь по коридорам тихо, словно мыши, все еще шмыгали слуги.
Дурма окружали шкафы с книгами, в камине потрескивал огонь, в воздухе распространялся бодрящий запах сосны. От горящих свеч на стены падали пляшущие тени. Шторы на одном окне остались незадернутыми, чтобы любоваться золотистым заревом, встававшим на горизонте от Стены Барды. На улице накрапывал вызванный Борном во время обряда заклинания погоды дождик.
Одетый по-домашнему, Дурм удобно устроился в кресле, положив ноги на низкую скамеечку. Рядом на столике стояла кружка с горячим глинтвейном. Вздохнув, Главный Маг осторожно открыл дневник, с которым обращался бережно, как с любимой женщиной.
— Поговори со мной, Благословенная Барла, — промолвил он и погрузился в чтение.
* * *Прошло несколько часов. Свечи оплыли и почти догорели. Поленья в камине превратились в красные угли. Недопитый глинтвейн в кружке остыл. Вызванный заклинаниями Борна дождик за окнами утих.
— Помилуй нас, Барла, — громко произнес Дурм в тишине комнаты и вздрогнул от звука собственного голоса.
Содержание дневника ошеломило его. Борн был прав: если бы тетрадь попала в чужие руки, это могло бы привести к катастрофе. При мысли о возможных последствиях Дурма охватил ужас. Дневник, который он держал в своих руках, заключал в себе древнюю мудрость их предков, все забытые и, казалось, навсегда утраченные знания. Здесь были заклинания, с помощью которых можно было победить в войне и поработить другие народы, выведать правду у тех, кто хотел ее скрыть, высосать душу из тела и заключить ее в кристалл, создать невиданных фантастических существ — драконов, единорогов, троллей, химер, кентавров. Произнеся заклинание, можно было за считанные часы до основания разрушить весь Лур. В дневнике приводились даже слова страшной магической формулы Уничтожения. Она не просто убивала человека, а уничтожала память о нем, его место в мире. Он исчезал так, словно его никогда и не бывало, а вместе с ним исчезал и тот, кто произносил это заклинание. До сего момента Дурм полагал, что это страшное заклинание — всего лишь миф, но теперь убедился, что оно действительно существует.
Кто мог прибегнуть к подобной магии? Кто мог использовать эти страшные заклинания? Только настоящий монстр! Такой, каким был Морг…
Хвала Барле, что он умер, не успев уничтожить весь мир.
Наряду со страшными заклинаниями в дневнике содержались и полезные магические формулы, которыми Дурм собирался воспользоваться. Теперь он знал, как перемещать тело в пространстве, превращать разные металлы в золото, становиться невидимым, оказаться по ту сторону Стены.
Барла писала в своем дневнике:
«Чтобы сохранить мир на этой земле, еще многое предстоит сделать. Я всего лишь заложила основу благополучия, избавив мой народ от черной, алчной магии. Но этого недостаточно. Морган до сих пор жив в умах и сердцах. Его тень еще не легла на нас, но, боюсь, рано или поздно это произойдет. Я должна предотвратить катастрофу. Надеюсь, это возможно. Земля, на которой мы оказались, дышит гармонией. В соединении с нашей более энергичной, воинствующей магией она может стать непреодолимым барьером на пути проникновения зла.
Используя новые, изобретенные мной магические приемы, я создам Стену в горах и заграждение из рифов в море вдоль всего побережья. Берегите их и подпитывайте ежедневно магическими обрядами заклинания погоды. Я превращу эту землю в райский уголок, чтобы наших детей больше никогда не мучили по ночам кошмары».
На глаза невольно набежали слезы. Какой же страстью была наделена эта женщина, какой отвагой и мудростью! Она была последней в плеяде великих магов, создававших новые обряды и приемы. После нее в течение шести столетий Главные Маги Лура строго следовали канонам магии, свято соблюдая правило: «Никаких нововведений!» Изобретать новые заклятия и обряды было слишком опасно, это могло нарушить равновесие, установившееся между Погодой и Стеной, и привести к хаосу.
Дурм строго соблюдал все запреты и не вносил изменений и новшеств в магическую практику, но порой тосковал по свободе действий, ему хотелось экспериментировать, рисковать, создавать что-то новое, уподобившись Барле. Но для этого нужно было бы оказаться за пределами Лура, чтобы не навредить королевству.
С пересохшими от волнения губами Дурм снова открыл дневник и стал читать то, что написала когда-то великая Барла.
«В запертой комнате хотя и безопасно, но если нет ключа, она является, по существу, ловушкой. Я создала безопасное для моего народа пространство и ключ, с помощью которого можно открыть в Стене окошко и через него заглянуть по ту сторону гор. Если обстановка на земле, которую мы покинули, улучшится, мы вернемся домой. Клянусь собственной жизнью, что однажды так и будет».
— Бедняжка! — воскликнул Дурм. — Она не знала, что Стена погубит ее!
Где-то там за горами находилась их родина, Дорана, колыбель предков. На той земле процветала магия, колдовство было своего рода искусством, а не инструментом для обустройства быта или игрушкой. Великие люди занимались таинственной практикой, не сковывая вдохновение жесткими правилами и не боясь наказания за их нарушение.
В дрожащих руках Дурма находился ключ, с помощью которого можно было попасть на родную землю.
Шесть столетий назад Морган, которого впоследствии все стали называть Моргом, вверг свой народ в пучину кровопролитной войны. Его давно уже не было в живых, прах злодея развеял ветер. Однако доранцы помнили о нем и пугали его именем детей. Морг преподал соплеменникам жестокий урок, забыть который они не могли и не смели.
