Роберт Говард - Воин снегов
Разделавшись с ними, мы устремились вверх по ступеням. Вдруг из-за колонны на меня набросился жрец со щитом и с копьем наперевес. Отбив копье, направленное прямо мне в живот, я обозначил обманный выпад мечом, словно собираясь ударить им в бок жрецу. Тот поспешил укрыться щитом, что стало его последней ошибкой. Повернув стальной клинок, я одним ударом снес жрецу голову. Та, словно тяжелый твердый орех, заскакала по ступеням храма, оскалив в смертельном удивлении зубы. Подобрав с пола выпавший из руки убитого священника щит, я вбежал внутрь капища.
Пробежав под сводами храма, я несколькими движениями вырвал из напольных креплений золотой экран и отбросил его в сторону. Мои соплеменники удивленно следили за моими действиями и с интересом оглядывались по сторонам. Наконец мне удалось найти потайной замок, и, нажав на рычаг, я потянул дверь на себя. Она поддалась, но неожиданно тяжело, вовсе не так, как раньше. Это насторожило меня, но предпринимать что-то было уже поздно. Мои худшие догадки о коварстве ягья подтвердились.
Я услышал какой-то странный ревущий звук, и вдруг дверь резко распахнулась, припечатав меня к стене всей своей тяжестью. В храм хлынул поток жидкого пламени, заливая и выжигая все вокруг. Меня спасла лишь толстая каменная дверь, отгородившая меня от огненного потока, вырвавшегося из каменной шахты.
На миг в храме стало светло, как днем, из своего укрытия я мог видеть лишь буйство огня. Наконец стена пламени осела, и я увидел безрадостную картину. Лишь небольшая группа воинов моего штурмового отряда, среди которой оказались и мои ближайшие друзья, сумела спастись благодаря своей проворности или по воле случая. К моему непередаваемому облегчению, оказались живы Гор, Таб, Тзан и кое-кто еще. А на полу осталось не менее полусотни обгоревших до костей трупов. Эти несчастные оказались прямо на пути всепожирающего пламени ягья, вырвавшегося из коварной ловушки.
Правда, теперь узкий коридор оказался пустым, и нас больше ничто не задерживало. Ясное дело, глупо с моей стороны было бы предполагать, что Ясмина не оставит без внимания потайную дверь. Умная королева ягья не могла не понять, каким способом мне удалось улизнуть из ее дворца. Эта женщина, куда более опасная, чем взбешенный скорпион, подготовила мне смертельную западню, догадываясь, что дверь буду открывать именно я. Посчитав мою судьбу решенной, она даже не позаботилась выставить дополнительную охрану, будучи уверена, и не совсем без основания, что без меня гура не представляют особой опасности. Она жестоко просчиталась!
Осмотрев боковые поверхности секретной двери, я обратил внимание на остатки какого-то вещества, похожего на воск. Похоже, с той стороны дверь была запечатана герметично, а между ней и этой восковой заглушкой залит некий состав, воспламеняющийся от соприкосновения с воздухом или от механического трения.
«Наверняка и у верхнего люка нам будет подготовлен какой-нибудь сюрприз», — подумал я и крикнул Табу, чтобы он взял факел. Гору же я велел отправляться наружу и созывать всех наших к храму, а затем следовать за мной, прихватив что-нибудь подходящее для тарана. Быстро поднявшись по ступеням, вырубленным в почти вертикальной шахте, я обнаружил, что люк заперт сверху. Приложив ухо к крышке, я по гулу голосов определил, что будуар Ясмины сейчас битком набит ягья. Тут внизу замаячил огонек, и вот уже ко мне присоединился Таб с факелом в руках. За ним следовали Гор и два десятка гура, которые волокли тяжелую деревянную балку, видимо служившую стропилом, снятым с одной из крыш Акки. Гор рассказал, что бой в городе еще продолжается, но большинство мужчин-акков перебито, а оставшиеся в живых предпочли вместе с женщинами, детьми и домашним скарбом переправиться на дальний, южный берег Джога. В храме же и в шахте за нами собралось уже более пятисот воинов, а к городу, на скорую руку изготовив большие щиты из досок и ветвей, пробиваются основные силы, хотя и несут большие потери.
— Тогда, — велел я, — выбивайте крышку люка. Нам нужно добраться до сторожевых башен крепости и связать лучников ягья боем, пока они еще не перебили половину отряда Кошута.
Приноровившись к узкому проходу и поудобнее устроившись на крутых ступеньках, мы подхватили балку и, действуя ею как тараном, ударили в крышку люка. Раздался страшный грохот, но камень выдержал. Еще. Еще! Еще!! Раз за разом мы наносили тяжелые удары. Мы уже почти оглохли от грохота, как вдруг конец балки треснул, раздался звук расколовшегося камня — и в туннель хлынул свет.
Со звериным ревом я, словно выпущенный из пращи, влетел в будуар Ясмины, прикрывая голову золоченым щитом. На меня тотчас же обрушились удары не менее чем двух десятков кинжалов. С трудом удержавшись на ногах в этом водопаде стали, я протаранил стоявших прямо передо мной ягья щитом. Отпрыгнув назад, я обернулся и, словно диск, запустил щит прямиком в лица пытающимся достать меня с тыла людям-птицам. Тяжелый щит срубил головы двум крылатым бестиям, отвлекая на миг внимание остальных. Я перехватил меч двумя руками и, широко расставив ноги, присел для надежности. Очертив вокруг себя стальной круг, я смел ягья, как косец траву, снося головы, отсекая руки и крылья, вспарывая животы нападавшим.
Но все равно я не смог бы продержаться больше нескольких минут и погиб бы, если бы вслед за мной не показались стволы дюжины мушкетов, Я грохнулся на пол, и надо мной пролетел шквал пуль, сразив наповал десяток людей-птиц.
Первым из люка выскочил Гор, затем комната наполнилась жаждущими крови котхами и хортами.
Нас беспрерывно атаковали ягья. Все соседние коридоры и комнаты оказались битком набиты воинами. Но, стоя плотным кольцом, спина к спине, мы сумели удержать горловину шахты. С каждой секундой все новые и новые гура присоединялись к нам, вступая в бой. Скоро относительно небольшой будуар Ясмины оказался завален трупами и умирающими гура и ягья, а меха настолько пропитались кровью, что помещение стало напоминать внутренности некой чудовищной мясорубки.
Нам сравнительно быстро удалось очистить от ягья ближайшие помещения и коридоры, и уже через сорок минут все восточное крыло дворца оказалось охвачено кровавым сражением. Многие ягья были вынуждены покинуть бойницы у стен снаружи и вступить в рукопашную, где наше превосходство было очевидным. Хотя мы десятками отправляли ягья на тот свет, наши силы тоже убывали. Нас осталось не более трех с половиной сотен, но больше из люка никто не показывался. Видимо, переправа через мост основных сил под командованием Кошута под ураганным огнем происходила крайне медленно. Я отправил вниз Таба Быстронога, чтобы тот велел Кошуту поторопиться любой ценой и показал путь наверх.
