David Eddings - Сияющая Цитадель
– Это называется искренность, друг мой, – улыбнулся Спархок.
– Слово не хуже всякого другого, – пожал плечами Келтэн. – Я просто ввалюсь в ее комнату и сокрушу ее своей искренностью. От этого ей наверняка полегчает.
* * *– Сефрения, это я, Келтэн. Отопри дверь.
– Уходи. – Голос ее звучал глухо.
– Это важно.
– Оставь меня в покое.
Келтэн вздохнул. Стало быть, сегодня один из тех дней.
– Пожалуйста, матушка, – сделал он еще одну попытку.
– Убирайся.
– Если ты не откроешь дверь, я применю магию.
– Магию? Ты? – она презрительно рассмеялась.
Келтэн отступил, занес правую ногу и со всей силы ударил каблуком сапога по засову. Еще два удара – и дверь, треснув, распахнулась настежь.
– Что ты делаешь?! – пронзительно вскрикнула Сефрения.
– Разве ты не встречалась прежде с эленийской магией, матушка? – мягко осведомился он. – Мы применяем ее постоянно. Ты не против, если я войду? – С этими словами он перешагнул усыпанный щепками порог. – Мы подумали, что тебе скучновато одной и нужно на кого-нибудь накричать. Вэнион хотел прийти сам, но я ему не позволил.
– Ты?! С каких это пор ты отдаешь приказы Вэниону?
– Я выше его ростом – и моложе.
– Убирайся из моей комнаты!
– Прости, не могу. – Он выглянул из окна. – У тебя здесь такой прекрасный вид. Вся дорога к гавани как на ладони. Может быть, начнем? Можешь визжать и молотить меня кулаками, только, пожалуйста, не превращай меня в лягушку. Алиэн это не понравится.
– Кто тебя послал, Келтэн?
– Я ведь уже сказал тебе – я сам вызвался. Я не пустил Вэниона, потому что ты сейчас слишком возбуждена. Ты наговорила бы ему всякого, о чем потом вы оба пожалели бы. Мне, Сефрения, можешь наговорить что угодно. Мои чувства очень трудно задеть.
– Убирайся!
– Ни за что. Хочешь, я приготовлю тебе чашечку чаю?
– Оставь меня в покое!
– Я ведь уже сказал – ни за что. – И с этими словами Келтэн взял ее за плечи и заключил в свои медвежьи объятья. Она вырывалась изо всех сил, но он даже не дрогнул.
– Твои волосы приятно пахнут, – заметил он. Сефрения замолотила кулачками по его спине.
– Я тебя ненавижу!
– Вовсе нет, – хладнокровно ответил он. – Ты не смогла бы меня ненавидеть, даже если бы захотела. – Он все так же крепко сжимал ее в объятьях. – Осень нынче выдалась теплая, правда?
– Пожалуйста, Келтэн, оставь меня в покое.
– Нет.
Сефрения разрыдалась, судорожно цепляясь за его камзол и уткнувшись лицом в его грудь.
– Мне так стыдно! – прорыдала она.
– Отчего это? Ты не сделала ничего плохого. Заласта обманул тебя, вот и все. Он обманул и всех нас, так что твоей вины здесь не больше, чем нашей.
– Я разбила сердце Вэниона!
– Вот уж не думаю. Ты же знаешь Вэниона. Он способен вынести очень многое.
Сефрения продолжала бурно рыдать – на что более или менее и рассчитывал Келтэн. Он вытащил из рукава камзола носовой платок и подал его Сефрении, не размыкая объятий.
– Я никогда не посмею посмотреть им в глаза, – всхлипывала она.
– Кому? Остальным? Посмеешь, конечно, и еще как. Ты сваляла дурака, вот и все. Время от времени такое с каждым случается.
– Как ты смеешь?! – Сефрения вновь заколотила его кулачками по спине.
Келтэну очень хотелось, чтобы эта часть их беседы поскорее закончилась.
– Но ведь это правда, верно? – мягко спросил он. – Никто не винит тебя, но все равно это правда. Тебе казалось, что ты поступаешь правильно, а оказалось – наоборот. Знаешь, всем случается ошибаться. Совершенных людей в мире нет.
– Мне так стыдно!
– Это ты уже говорила. Ты уверена, что не хочешь выпить чашечку чаю?
* * *– Тебе нужно отдохнуть, анара, – заботливо проговорил Сарабиан. – Я и не представлял, насколько это утомительно для тебя.
Ксанетия улыбнулась ему.
– Ты добр, Сарабиан Тамульский, однако я не столь хрупка и слаба, как ты полагаешь. Итак, продолжим. Замышлял Заласта различными соблазнами еще в юные годы совратить Анакху и тем обрести доступ к Беллиому без опасной борьбы, однако Сефрения и Афраэль весьма бдительно надзирали за детством и юностью Беллиомова творения, вновь разрушив замысел Заласты, хотя сами о том не ведали.
Тогда рассудил Заласта, что нет у него иного выхода, как стать врагом, а не искусителем Анакхи, и держал он совет с Огераджином и Оттом, и отправился затем в Симмур, дабы отыскать там пособников своему делу. Для сего притворился он одним из бесчисленных земохских стириков, коих Отт посылал в эленийские королевства, дабы сеять там раздор и смуту.
– Да уж, их было более чем достаточно, – согласился Улаф. – Ходили слухи, что земохский стирик может дать эленийцу все, что он пожелает, – если, конечно, элениец не слишком дорожит своей душой.
– Воистину щедры были льстивые посулы оных стириков, – согласилась Ксанетия, – однако Оттовы посланцы были людьми ограниченными.
– Весьма ограниченными, – согласился Вэнион.
– Заласта же действовал более тонко и куда как терпеливо. Отыскал он себе подходящего ученика в молодом духовнике королевского дома Элении, священнике по имени Энниас.
– Энниас?! – воскликнула Элана. – Я и не знала, что он когда-то был королевским духовником.
– Это было еще до твоего рождения, – пояснил Спархок.
– Теперь понятно, почему он имел такое большое влияние на отца. Так значит, анара, за всем этим стоял Заласта?
Ксанетия кивнула.
– Не так-то легко совратить молодого священника, – возразил Бевьер. – Они обычно ревностные идеалисты.
– И Энниас не был исключением, – отозвалась Ксанетия. – Отличался он честолюбием, однако в молодые свои годы был твердо предан идеалам Церкви. Идеализм его был немалой помехой планам Заласты, однако нашел он средство обойти его. – Ксанетия замялась, слегка покраснев. – Ни в коей мере не желала бы я оскорбить тебя, королева Элении, однако сестра твоего отца всегда была распутна и похотлива…
– Меня это нисколько не оскорбит, анара, – ответила Элана. – Об аппетитах Ариссы в Симмуре ходили легенды, и потом, я никогда не испытывала к ней особой любви.
– Это было связано с планами Заласты? – спросила Мелидира.
– Истинно так, баронесса, – ответила Ксанетия. – Принцесса Арисса и была тем средством, коим Заласта привлек Энниаса на свою сторону. Хорошо вышколенный развратным Огераджином, предложил Заласта похотливой принцессе… – Ксанетия запнулась, заливаясь румянцем.
– Можешь не вдаваться в подробности, Ксанетия, – сказала Элана. – Все мы знали Ариссу – она была способна на что угодно.
