Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы
— Айя хочет, чтобы я оставался здесь и не позволил Гончим присвоить мне номер. Но ведь до Эро всего день пути, если я вам понадоблюсь.
— Подумать только, что дойдет до такого… — Фарин устало провел рукой по волосам. — Ты знаешь, я был рядом с Риусом до того страшного момента. Если бы моего коня не убили… Если бы я оказался там, где должен был быть… где всегда был… — Фарин закрыл лицо руками.
— Ты не мог управлять вражескими стрелами.
— Знаю я! Но клянусь Четверкой, здесь сейчас разговаривать с тобой должен бы Риус, живой и здоровый, а не я! Или мы оба должны были погибнуть…
Аркониэль, глядя в искаженное горем лицо Фарина, снова подумал о том разговоре, который состоялся между ними на мосту.
— Ты очень любил его.
Фарин поднял взгляд на молодого волшебника, и выражение его лица немного смягчилось.
— Не более, чем он того заслуживал. Риус был моим другом, как Тобин для Ки…
В дверь кто-то тихо постучал.
— Фарин, ты здесь? — раздался голос Нари, полный беспокойства.
Аркониэль впустил ее в комнату. Женщина выглядела ужасно, рыдала и ломала руки.
— Благородный Орун такое устроил в зале! Он до смерти перепуган демоном и говорит, что Тобин должен уехать с ним в течение часа. Он говорит, что царский приказ дает ему власть заставить моего мальчика… Ты не должен позволить ему этого! У Тобина нет даже подходящей одежды, чтобы появиться при дворе. А Ки размахивает мечом и обещает убить любого, кто сунется в спальню Тобина.
Фарин, не дослушав, двинулся к двери.
— Кто-нибудь пытался войти в комнату принца?
— Нет пока.
Фарин повернулся к Аркониэлю, глаза его сверкали.
— Что будем делать, волшебник? Этот ублюдок увидел сироту, окруженного только слугами, и решил, что может разыгрывать из себя хозяина в доме погибшего воина.
— Ну, до кровопролития доводить не стоит. — Аркониэль минуту подумал, потом улыбнулся. — Мне кажется, Тобину пора заявить о некоторых своих требованиях. Пришли мальчика ко мне, а вы с Нари успокойте пока Ки. Мне нужно поговорить с принцем наедине.
Через несколько минут Тобин вошел в мастерскую, бледный, но решительный.
— Ки никого еще там не убил? — спросил его Аркониэль.
Тобин не улыбнулся в ответ на шутку.
— Благородный Орун говорит, что мы должны выехать немедленно.
— Какого ты мнения о благородном Оруне?
— Толстый надутый недоносок, которого царь не взял с собой, потому что он не годится для битвы!
— Ты хорошо разбираешься в людях. А кто такой ты?
— Я? Что ты имеешь в виду?
Аркониэль сложил руки на груди.
— Ты принц Тобин, сын принцессы Ариани, которая, по предсказанию оракула, должна была бы царствовать в Скале. Ты — первенец князя Риуса, владетеля Атийона и Цирны, самого богатого вельможи и величайшего полководца Скалы. Ты племянник царя и двоюродный брат наследника престола. Независимо от того, сколько управителей назначит царь во владения, по праву принадлежащие тебе, ты не должен забывать ни единого из твоих титулов и никому не должен позволять их забыть. Ты — истинный владыка по крови, Тобин, ты скромен, смел и чистосердечен. За то время, что я провел здесь, ты сотни раз это доказал.
Однако теперь тебе предстоит явиться ко двору, а потому ты должен научиться носить некоторые маски. С людьми вроде Оруна нужно бороться их собственным оружием: гордостью, высокомерием, презрением, насколько тебе с твоим честным сердцем удастся все это изобразить. Ты не должен думать, будто твой отец стал бы с почтением обходиться с такой тварью, как Орун, если тот не проявил бы к нему почтения сам. Если кто-то ударит тебя по лицу, ты должен ответить тем же, и удар твой должен быть более тяжелым. Ты понял?
— Но… но он — вельможа и назначен моим дядей…
— А ты — принц и воин. Твой дядя сразу увидит это, когда вернется. А тем временем ты должен составить себе репутацию. Будь любезен с теми, кто проявляет почтение, но безжалостен к тем, кто этого не делает.
Аркониэль видел, что Тобин обдумывает и взвешивает его слова. Наконец мальчик поднял подбородок и кивнул.
— Значит, я не обязан быть вежливым с благородным Оруном, несмотря на то что он — гость?
— Он вел себя оскорбительно. Ты ничего не обязан ему обеспечить, кроме безопасности, пока он находится под крышей твоего дома. Ты уже сделал это, отозвав Брата. — Аркониэль снова улыбнулся. — Кстати, сделано это было здорово. Скажи мне, если бы ты велел Брату устроить переполох, выполнил бы он твою просьбу?
— Не знаю. Я никогда не просил его сделать что-нибудь — только перестать пакостить людям.
— Разве тебе не хотелось бы это выяснить?
Тобин нахмурил брови.
— Я не стану просить его причинить кому-нибудь вред, даже Оруну.
— Конечно. Но благородный Орун ведь этого не знает, верно? Сейчас тебе нужно спуститься в зал и сообщить нашим гостям, что тебе нужно время до завтра, чтобы сделать необходимые распоряжения по дому.
— А если он скажет «нет»?
— Тогда, я надеюсь, Брат будет так любезен и покажет ему, что вызывать твое неудовольствие небезопасно. Он сейчас здесь? Нет? Так почему бы его не позвать?
Тобин был явно смущен, произнося необходимые слова, хотя Аркониэль уже не в первый раз присутствовал при этом. Волшебник почувствовал, как резко похолодало в комнате, и по взгляду Тобина понял, что призрак появился у него за спиной. Аркониэль поежился на своем табурете: мысль о том, что сзади него стоит Брат, была ему неприятна.
— Поможешь ли ты мне? — спросил Тобин.
— Что он ответил? — поинтересовался Аркониэль.
— Ничего. Но думаю, он сделает, как я попрошу. — Тобин вспомнил о чем-то и нахмурился. — Где будет спать благородный Орун, если останется в замке на ночь? Единственная комната для гостей — здесь, рядом с твоей мастерской.
Аркониэль подумал, что можно было бы предложить Оруну покои Риуса или Ариани, но мысль о том, что этот негодяй окажется так близко от мальчиков, была ему ненавистна.
— По-моему, можно было бы поместить его в башне. — Аркониэль сказал это в шутку, но потрясенный вид Тобина убил улыбку у него на губах. — Это была только шутка, Тобин, и шутка неудачная. Он может обойтись ночлегом в зале. Пусть слуги устроят там для него удобную постель с пологом, да и для вестника тоже. Едва ли они могут ожидать большего в деревенском доме.
Тобин повернулся, чтобы уйти, но внезапный прилив любви к мальчику и страха за него заставил Аркониэля позвать его обратно. Когда Тобин встал перед ним, молодой волшебник не сразу нашел нужные слова. Неловко положив руку на плечо Тобину, он сказал:
