Константин Мзареулов - Зачарованный мир
Ефимбор опохмелялся после всенощной попойки; Чорносвит, упражняясь, озверело размахивал деревянным мечом; Карабуйнуз развлекался с наложницами. Остальные тоже маялись какой-нибудь ерундой.
Сумукдиар не отчаивался, ибо знал, что главное в деле тайного сыска – терпение и обстоятельность. Когда все враги находятся под плотным наблюдением, то рано или поздно они разоблачают сами себя. Охота на человека, в коей он достиг недюжинного мастерства, имела свои законы, и правильно обложенные загонщиками двуногие хищники обязательно оказываются в силках или капканах.
Пока же он, не торопясь, вернулся к прежней работе. Обнаруженные в замке зеркала, бесспорно, были чудом, однако со времен Джуга-Шаха и Мир-Джаффара магическое искусство шагнуло (пусть даже недалеко) вперед, и Сумукдиар представлял, как можно усовершенствовать эти приспособления. Он уже третий день мастерил новое всевидящее зеркало, шлифуя и пропитывая заклинаниями огромный кристалл горного хрусталя. По мощности его изделие должно было многократно превзойти все подобные устройства Розового замка. Еще немного – и останется лишь соорудить золотую оправу, а потом можно будет без помех разглядывать весь мир поднебесный от Магриба до таинственной страны Ямато. Во всяком случае, Сумук на это сильно рассчитывал. Завершив работу над магическим зеркалом, он намеревался изготовить полный комплект волшебного оружия: доспехи, меч, копье, арбалет. Впрочем, молодой джадугяр понимал, что до войны остается слишком мало времени, так что против сюэней, скорее всего, придется воевать тем оружием, которое имеется сегодня.
Отрывистый перезвон невидимых колокольчиков оторвал Сумугдиара от работы. Кристалл, следивший за Древлеборском, извещал, что там начинается нечто интересное.
Изображение в глубине стеклянистой субстанции дрожало и расплывалось – похоже, княжеские палаты были защищены могущественными заклинаниями, чтобы обеспечить тайну заговорщиков. Сумуку пришлось усилить зоркость зеркала обоими своими перстнями и магическим жезлом, но даже после этого видимость оставалась неважной. Хорошо, хоть слышно было неплохо. Ефимбор стоял навытяжку перед развалившимся на расписной лавке Иштари. Заморское чудище, грозно взрыкивая, выговаривало повелительным тоном, и венедский князь, суетливо кивая, подтверждал готовность выполнять вражьи наставления.
– Мы двинемся через девять дней, – сказало Иштари. – Сначала раздавим, словно таракана, армию бикестанцев, затем промчимся вдоль северного берега Гиркана, разорим попутно Хозарский каганат, форсируем реку Итиль и вступим в княжество Волчьегорское. Ждут ли нас там с распростертыми объятиями?
– Я велю князю Герославу, чтобы думать не смел воевать с великим Тангри-Ханом, – раболепно пообещал Ефимбор. – Да и о чем вам тревожиться – у него и дружины-то кот начихал: десять тыщ пехоты и столько же конницы.
– Все равно, – отрезало Иштари. – Нам задержки ни к чему. И пускай старый дурак приготовит провианта на полмиллиона людей, столько же коней и быков, полтысячи драконов и две сотни слонов. Ну еще будут три сотни ифритов и тарандров – это уже мелочи. Понятно тебе?
Князь принялся записывать. Гусиное перо скрипело, разбрызгивая чернильные кляксы. Тем временем Сумук проверил, хорошо ли работает его техника. Все было в полном ажуре: золотая пластина тоненько дребезжала, записывая разговор предателя с врагом.
Хоть грубые лапы Ефимбора непривычны были к перу, да и грамоту он знал с грехом пополам, все же занес кое-как услышанное на бумагу и сказал:
– Готово, хозяин. Чего еще прикажете?
– А вот чего. После Волчьегорска путь наш проляжет через Будинию. Если Царедар объединит силы со Змиевом, да еще всякая мелочь к ним примажется – тяжкая предстоит битва. Надо бы их заблаговременно повырубить. В первую голову Ползуна с Веромиром.
Ефимбор заскулил: дескать, не берется штурмовать Царедар, потому как стены у крепости дюже надежные, да и дружина древлеборская взбунтоваться могет, ибо не станут венеды-рыссы воевать супротив рыссов-сколотов, когда из-за Итиля чужеземцы напирают… Однако Иштари, не дослушав его причитаний, прикрикнуло:
– Усмири своих холопов, болван, или не князь ты больше! А для начала вместе с Чорносвитом предашь огню и мечу Змиев. Чтобы через пять дней с Веромиром покончили и обложили Царедар! Я два раза говорить не привыкло – запомни это, нукер!
– Слушаюсь и повинуюсь, хозяин… – Вид у Ефимбора был жалкий – смотреть мерзостно. Словно мужик в нужнике с головой искупался. – Не завтра, так послезавтра двину дружину на Змиев. Чорносвиту ваш план ведом ли?
– Слушай, ты почему такой дурак? – развеселилось Иштари. – Конечно, ведом. Как раз послезавтра его войско выступает. Всю добычу поделите честно на пять частей: по одной части себе возьмете, а другие три части нам отдадите, когда Орда подтянется.
Очень довольный таким оборотом, князь заверил монстра, что все выполнит в точности. На прощание Ефимбор облобызал когти нижних лап чудища и просил передать пожелание долгой счастливой жизни великому и могучему владыке тьмы – непобедимому и безжалостному Тангри-Хану. Иштари снова засмеялось:
– В самом деле дурак, клянусь копытами Иблиса! Нашел, кого великим называть… Этот червь – лишь игральная фишка в руках истинных владык мира. Захотим – следа от него не останется… Ну будь здоров!
Фигура чудовища окуталась густыми клубами грязно-бурого дыма. Когда воздух в светлице проветрился, Иштари уже не было.
«Вот вы и попались, шакалы бесхвостые!» – не без злорадства подумал Сумук, лихорадочно обдумывая, что можно предпринять в ответ, чтобы успеть сорвать вражеские происки. Через четверть часа Ползун, Пушок, Веромир, Светобор и Охрим уже были оповещены обо всем и, сидя перед магическими светильниками, бурно обсуждали план совместных действий. Всем воеводам из числа заединщиков было приказано немедленно поднимать дружины и держать воинов в готовности к маршу.
– Они надеются покончить со Змиевом в три, а то и два дня, – показывал на карте Охрим Огарыш. – Навряд ли Ефимбор и Бравлин осмелятся увести войско из Древлеборска, ежели с Запада им станет угрожать армия Царедара. Поэтому – упреждая выступление неприятеля – мы подведем наши полки на подступы к Древлеборску.
– Понятно, – сказал Пушок. – Если Ваньша, Алберт и Охрим навалятся или хотя бы станут лагерем неподалеку – в жисть Ефимборка столицу без защиты не оставит Но таким макаром мы избавляемся только от древлеборской рати. А тигропольских-то башибузуков ничто не остановит – они даже своих единокровных братишек-будинийцев за милую, понимаешь, душеньку резать станут. Без всяких угрызений совести.
