Сергей Зайцев - Принцип действия
– Это мы еще посмотрим, ты, жулик!..
Петр счел нужным вмешаться, мягко похлопал мускулистой лапой по плечу подруги, успокаивая. На что Шайя охотно поддалась. На самом деле с командиром ей конфликтовать не хотелось. Просто выпустила пар.
– Мне вот что показалось странным, Бола, – продолжил я, дождавшись окончания прений. – Видишь ли, идея Специализации стара, как мир. И проверена временем. Но когда все только начиналось, неужто ты думаешь, что никаких экспериментов с психоматрицами не проводилось? Что теоретиками идеи Специализации сразу был получен готовый результат? И никаких побочных эффектов?
– Хочешь сказать, что я очередной простак, который попался на эту удочку? Что «РобоТех» не столько рассчитывает на положительный результат, сколько собирается в очередной раз посмотреть, что выйдет из этой затеи?
– Что-то вроде этого, – кивнул я.
Бола не согласился:
– Ты забываешь вот о чем. Когда разрабатывалась идея Специализации, таких технологий по работе с сознанием, как сейчас, еще не существовало. Ты ведь знаешь, как это делается. Берется человек с богатым жизненным опытом, и из этого опыта выжимается все конструктивное, что тем или иным краем касается конкретной специальности. Так создаются все специализированные «иждивенцы»…
– Вот именно, – подхватил я, – личностные и эмоциональные составляющие отсеиваются. Остается лишь обезличенный боевой опыт, точнее, даже не опыт, а алгоритм поведения в боевых условиях данного конкретного человека, доказавшего за свой долгий жизненный путь, что его тактика жизнеспособна. И я думаю, – с нажимом проговорил я, – что опыт обезличивался не зря.
– Все верно. Не зря. – Бола прищурился, и без того узкие глаза превратились в едва различимые щелочки. – Потому что речь шла о специализаторе общего пользования. Понимаешь? Общего. А я говорю об индивидуальном специализаторе. Который заточен конкретно под меня. Можно развить и использовать собственную матрицу сознания. Просто подумай, и ты поймешь, какие возможности это открывает… В «двойнике», как и в обычном специализаторе, нет личных воспоминаний. Лишь измененная структура эталонной личности. Экстраполянт, развитие которого задано конкретными базовыми условиями. За основу берется твое восприятие мира и реакция на него…
Он прервался на пару секунд, затем уже не так уверенно добавил:
– Да и использую я свою матрицу всего процентов на тридцать. Больше, если честно, побаиваюсь. Очень сильные ощущения. Требуется осторожный подход, постепенная адаптация, по чуть-чуть каждый раз. Но и этого хватает за глаза. Даже с такой «надстройкой» в бою я превращаюсь в экстра-элитара.
На минуту в помещении повисло молчание. Все обдумывали сказанное командиром, находясь под впечатлением его «исповеди».
– Бола… а что конкретно ты при этом чувствуешь? Когда подгружаешь матрицу-двойника к своему сознанию? – поинтересовался Саня, глядя на капитана как-то по-новому.
– Чего молчишь, капитан? – темно-карие глаза Шайя прямо-таки блестели от любопытства.
– Думаю. Пытаюсь подобрать слова для того, что чувствую. Потому что ощущения очень специфические. Наверное… наверное, я чувствую Ветер.
– Не понял, – Санек недоуменно приподнял брови.
– Я не знаю, как это объяснить. Мир начинает жить иначе. Там, где не было ничего, кроме мертвой материи, возникает какое-то движение. Внимание обостряется до такой степени, что становится жутко. Ты словно дышишь в многозадачном режиме. Просчитать действия противника становится до смешного легкой задачей…
– Капитан, а ты не находишь, что подобная матрица способна создать сильнейшую зависимость? – буркнул Булочка, молчавший весь разговор. Молчал, молчал, а теперь решил вставить. Сказалась старая неприязнь «агностиков» к нейро-наворотам?
– Ну и что? – капитан посмотрел на него спокойным взглядом абсолютно уверенного в себе и своих возможностях человека. – Индивидуальный робот тоже создает зависимость пилота к себе. Как-то же мы с этим живем. Страхи по поводу подобных «зависимостей» всегда преувеличены. Кроме того, я ничего не имею против богоподобной зависимости.
– Что ж, теперь я лучше понимаю, в чем наше преимущество перед «миротворцами», – добродушно улыбаясь, изрек Саня Большой. – Капитан Бола на своем «Огненном Демоне», пожалуй, один стоит целого звена «мехов».
– Не преувеличивай, – скупо улыбнулся Бола. – Я…
Этот разговор для меня прервался на самом интересном месте.
По лоцману связалась Танити Стокс, вызвала меня в коридор для приватной беседы, словно эту приватность нельзя было обеспечить по внутренней связи, организовав виртуальную комнату для общения. По-видимому, хотела сказать что-то очень личное, вот и потребовалось поговорить с глазу на глаз в реальном пространстве. Опять будет терзать меня насчет системы безопасности космопорта? Как бы ее аккуратно послать куда подальше?
Извинившись перед ребятами, я вышел.
И столкнулся нос к носу с весьма интересной компанией. Танити Стокс здесь и не пахло, она вытащила меня для совсем иной экзекуции. Губы против воли сложились в совершенно дурацкую растерянную улыбку:
– Кассид? Зайда? О-о, еще и Лайнус. А что вы здесь…
* * *Вся вышеназванная троица сверлила меня взглядами, не предвещающими ничего хорошего для моей скромной персоны. В меховых куртках они выглядели непривычно, на корабле экипаж «Забулдыги» всегда носил только легкую одежду, но на таком холоде налегке не пощеголяешь, уши отвалятся. И взгляд у каждого был свой, «фирменный». Кассид, этот огромный синемордый шкаф, в присутствии которого даже сверхрослая мускулистая бикаэлка казалась стройной и худощавой девочкой, набычившись и выставив в мою сторону белоснежные рога, словно желая меня ими протаранить, сверлил меня гневным взглядом. И сопел. Как стадо быков. Разве что копытом не рыл. С собой Кассид принес какой-то кейс, игрушечный в сжимавшей его ручку лапище. Зайда… бикаэлка рассматривала меня с каким-то настороженным отчуждением, словно я отколол номер, которого она от меня никак не могла ожидать, и теперь не знала, как я поведу себя дальше. И, соответственно, теперь не знала, как быть ей самой. Какие все-таки обалденные у нее глаза, машинально подумал я, стараясь не замечать выражения, с которым она на меня смотрит. Разрез глаз – утонченно-хищный, словно выгнутые в полете крылья птицы, цвет – пронзительная зелень с расплавленным золотом. В сопливом детстве на своей родной Пустоши, с которой меня пять лет назад выперли в качестве благодарности за оказанную помощь, я был влюблен в «тетку» Зайду, и ждал каждого появлении «Забулдыги» на нашей захолустной планетке с нетерпением. А теперь она для меня была просто Зайда, и за годы совместных торговых операций я на нее насмотрелся. Как на партнера. Хотя какая-то часть влюбленности и осталась до сих пор.
