Кристофер Раули - Дракон на краю света
Он двинулся дальше.
Пора было отдохнуть и собраться с мыслями. Для следующего шага ему потребуются все его силы. Теперь он разобрался с этим эльфийским трюком извлечения энергии из массового разума. Он выучился ему, сам не зная, что учится. И теперь мог перемещаться по мирам по собственному желанию.
Релкин поискал утешения в ласковом мире, где лиловые облака плыли над желтым каньоном. Солнце – квадратное и тусклое. Но искусственность всего этого вызвала раздражение, и он снова двинулся дальше.
Открыл заново потайной мир Мот Пулка. Вновь приобретенная власть давала ему возможность сделаться невидимым для других лордов. И вот он снова стоял у беседки и вспоминал утраченное счастье. Задумчиво глядел он в грот, вспоминал наслаждения, пережитые с Ферлой, и сердце его сжималось от горя, слезы наворачивались на глаза.
Время пришло. Пора. Захлестываемый эмоциями, переполняемый ненавистью к Мот Пулку и вообще ко всем эльфийским лордам, создал Релкин новую силу, какой они и не знали никогда. Он покинул миры Игры и направился к месту, далекому от Игрового поля. Перемещение, занимающее у лордов долгие часы, он совершил мгновенно.
Теперь он стоял на галерее Башни Обозрения Аркелаудов, а заря пробивалась сквозь горы на востоке. За спиной высилась громада дворца. В узорном бассейне журчал фонтан. Столы и кресла галереи, город внизу – все было залито первым светом дня. За озером мерцала статуя Зизмы Боса. На юго-востоке, где еще догорал Город Рабов, поднимался дым. Запах горелого был очень силен, он забивал даже аромат жасмина в садах. Озеро светилось такой прекрасной голубизной, что перехватывало дыхание; горы и холмы окаймляли края правильной чаши озера. Релкин мог понять Зизму Боса, выбравшего это место для постройки города. Такая естественная красота встречается редко.
На мгновение взор его затуманился, он почувствовал слабость. Оперевшись рукой о поручень, он сел на ближайшую скамью. Обожженные руки по-прежнему жутко болели, но каким-то образом он научился справляться с этой болью. Ему нужно было отдохнуть. Привести себя в порядок. Он знал уже, что должен сделать, и знал, что на это уйдут его последние силы.
Разум-левиафан был здесь, но он все еще спал. Все, что он делал, делал во сне, связанный злым колдовством эльфийских лордов. Разбудить его было все равно что горошине пытаться разбудить слона. Единственный козырь Релкина: юноша знал, как выпустить всю энергию из этого своеобразного слона.
Чувствуя себя совершенно опустошенным и обессиленным, он перевел взгляд на церемониальную часть города, протянувшуюся по северному побережью. Утрата Ферлы, пытки… Релкин был выжат до последней капли. Мир встал как бы по другую сторону невидимой черты; он мог видеть его, но больше не ощущал. Дракон его затерялся где-то внутри первобытного континента. Лумби утеряна навсегда. Эйлса? Она на дальнем краю света, и все складывается так, что он не доживет до встречи.
Если все это и делает меня Иудо Фэксом, ну что ж, решил он, не будем больше об этом беспокоиться. Сделаем тогда лучше что-нибудь другое. Как-то отрешенно он подумал, что может лишиться рук. Ожоги были ужасно глубокими.
Бироик снова сломал ему нос. Кровь запеклась внутри разбитых хрящей, и дышать юноше было трудно. Кровь чувствовалась и во рту, он ее сплюнул. Легонько вздохнул. В неприятности он влип, это точно. Проверки на прочность не выдержал.
Затем он уронил голову и задремал, сочетание изможденности пополам с шоком пересилило даже боль. Очнувшись, он обнаружил, что уже не один. Рядом сидела эльфийская леди и смотрела на него.
– Ах, вот и ты. Добро пожаловать, – сказала она. Большие глаза были полностью голубыми.
Он вгляделся. Это была леди Цшинн, та, что развязала все это безумие, назвав его Иудо Факсом.
– Входи. Мы должны позаботиться о твоих ранах.
– Вы ведь знаете, кто я.
– Да, ребенок, знаю.
– Как может Иудо Фэкс доверять вам?
Она опустилась на колени, коснувшись лбом пола у его ног.
– Я – твоя служанка. Я предсказала твою судьбу; теперь позволь мне служить тебе.
Она подняла голову, но с колен не встала, а лишь села на пятки.
– Видишь ли, я понимаю, что Игра должна кончиться. Она превратилась в зло. Наши лорды не всегда были такими, какими ты их видишь. Когда-то они были равны великому Альтису.
– Вы знаете Альтиса?
Ее ответный взгляд был странным.
– Конечно, мы одного рода. Но мы изменились. Покинув Гелдерен, мы бросили и все связанное с Гелдереном, а потом началось и наше выпадение из мира. Здесь мы построили свое тайное убежище, в нем мы и гнием.
Глаза ее теперь были молочно-голубыми и смиренными.
– Рок постиг наших лордов, вмешалось что-то злое, чуждое их природе. Думаю, сама Игра сделала их такими.
Леди говорила все тише, а закончив, показалась юноше совсем неживой. Потом она снова взглянула на него.
– И все же не все из нас пошли путем лордов Игры. Некоторые сохранили правду в сердцах. Но от лордов мы заслужили лишь презрение. Мы для них либо пассии, либо зрители, – выдохнула она. – Мы помним Гелдерен и наше величие. И мы верны клятвам Высочайшим. Мы принимаем свою судьбу. Значит, мы должны служить тебе. Ты избран ее инструментом.
Все это звучало достаточно зловеще.
– Мне бы попить, – сказал Релкин.
– Входи. Я принесу тебе воды или что ты захочешь.
Все еще в лихорадке, Релкин поднялся на ноги и пересек галерею.
Боль от ожогов теперь не прекращалась ни на минуту. Движение уже не меняло ее характера. Леди придержала дверь, и юноша почти ввалился в большую гостиную с бархатной мебелью и толстыми коврами. Стены были бледно-зелеными.
Он лег на позолоченный диван. По звону серебряного колокольчика явились три девушки арду. Они принесли воду, лекарства и принялись за работу вместе с леди Цшинн – промывать и перевязывать его раны. Пока девушки-рабыни бинтовали его, леди занялась лечебной магией. На маленьком камне она подожгла истолченные травы, втянула в себя дым и выпустила его в Релкина, сопровождая магическими словами. Релкин воспринял это как часть лечения. За свою короткую жизнь он повидал слишком много магии, чтобы удивляться подобным вещам.
Девушки перевязали ему нос, вычистили глубокие раны и порезы на спине, полученные, когда Бироик бросил его оземь. Потом занялись ожогами. Когда же они закончили, он оказался весь обмотан бинтами и едва мог шевелиться.
Девушки удалились. Леди Цшинн села рядом с ним и тихонько запела, занявшись шитьем. Он старался не очень думать о том, что ждет его впереди. Потом вдруг сказал:
– Они убьют меня.
