Василий Сахаров - Воин Яровита
Клерво. 1144 Р.Х.
В полупустой рабочей келье Бернарда Клервоского перед большим медным распятьем Христа, которое висело на стене, преклонив колени, стояли два человека. Первый, сам настоятель местной обители, который был облачен в свою привычную повседневную одежду, перепоясанную грубой бечевкой темно-серую рясу. Второй, его ученик и верный последователь, аббат Бернардо из монастыря Санте-Анастазио-алле-Тре-Фонтане. Гость настоятеля Клерво, крупный сорокапятилетний мужчина с аккуратно подстриженной темно-русой бородкой и усами, одевался, как и подобает цистерианцу: белый балахон, черный капюшон, черный фартук-скапулярий и черный пояс. С виду, это был сильный, спокойный и уверенный в себе человек. Однако иногда внешность бывает обманчива. На самом деле в душе аббата Бернардо, в миру Бернардино Паганелли из Пизы, бушевала буря и иногда, шепча одновременно с учителем знакомую молитву Душа Христа, он сбивался.
— Anima Christi, sanctifica me… Corpus Christi, salve me. Sanguis Christi, inebria me… Aqua lateris Christi, lava me. Passio Christi, conforta me. О bone lesu, exaudi me… Infra tua vulnera absconde me. Ne permittas me separari a te. Ab hoste maligno defende me. In hora mortis meae voca me. Et iube me venire ad te, ut cum Sanctis tuis laudem te in saecula saeculorum… Amen!
Последнее слово итальянский аббат выдохнул через силу, после чего он размашисто перекрестился, вслед за настоятелем Клерво встал на ноги и вместе с ним покинул келью. Два священнослужителя молча прошли по узкому сумрачному коридору и вскоре вышли из храма во двор, где стоял ласковый и погожий летний день. Было тепло и приятный свежий ветерок, прилетающий к святилищу с окрестных полей, обдувал тела людей, которые ступили на огибающую святую обитель тропу. Здесь к ним присоединился худой блондинистый паренек, самый молодой ученик Бернарда Клервоского, датчанин Асбьерн Виде. Мальчишка, который, несмотря на жару, накинул на голову капюшон, следовал за двумя Бернардами, французом и итальянцем, по пятам и старался быть незаметным. Это было привычное его поведение, и аббат Санте-Анастазио-алле-Тре-Фонтане не обращал на датчанина никакого внимания. Да, честно говоря, ему вообще ни до чего не было дела. Он думал о предложении, которое сделал ему Бернард Клервоский, на коего с момента их знакомства старался равняться и походить. Поэтому сейчас итальянец размышлял только над этим и ждал от своего учителя вопроса. Ждал его и дождался.
— Итак, брат Бернардо, что ты решил?
Француз остановился, а итальянец послушно замер рядом с ним и выдохнул:
— Учитель, боюсь, что это невозможно. Как я, обычный аббат и не кардинал, могу стать новым папой римским? Как?
Настоятель Клерво усмехнулся, положил на плечо будущего наместника бога на земле руку и сказал:
— В нужный час, друг мой, кардиналы примут правильное решение. Такова воля Господа, переданная мне самой Богородицей.
— И все же…
— Стоп! — Француз вскинул правую ладонь и оборвал итальянца. — Брат Бернардо, ты сомневаешься в себе, а это недопустимо. Ты долгое время пробыл вдали от меня и стал забывать то, чему я тебя учил. Вспомни мои слова.
— Какие именно, учитель? — Паганелли понурился.
Бернард Клервоский кинул косой взгляд на стоящего рядом Асбьерна и обратился к нему:
— Юноша, что мы проходили с вами вчера?
— Основы веры, — не поднимая глаз, ответил ставший с недавних пор круглым сиротой датчанин.
— И что я сказал?
— Было сказано следующее. Все, что есть в нашей вере, основано на достоверной и прочной истине, а так же подтверждено пророчествами и чудесами от Бога. Поэтому сомневаться в словах небесных посланцев, передающих нам волю Бога, нельзя.
Клерво посмотрел на Паганелли и тот согласно кивнул:
— Я понял вас, учитель.
— Это хорошо, что понял. И ты готов принять крест, который тебе предстоит нести до самой смерти?
Итальянец помедлил и согласно мотнул головой:
— Да, если такова воля Господа. Однако я буду нуждаться в ваших наставлениях.
— Они будут, брат мой, ведь ты станешь первым цистерианцем, который наденет на свое чело папскую тиару. И хотя для вида я отдалюсь от тебя, оставить своего брата по ордену и лучшего ученика без поддержки у меня не получится. Поэтому ты всегда сможешь получить мой совет и наставление Богородицы.
— И что же говорит Мадонна? — Паганелли мелко перекрестился и с благоговением посмотрел на безоблачное синее небо. — Когда я стану папой?
— Она сказала, что тебя объявят папой через полгода. Это случится зимой следующего года, а раз она так говорит, значит, это непреложная истина.
— Ясно. Вот только смогу ли я соответствовать такому высокому посту? Время сейчас трудное и наша вера находится в кризисе. Еретики множатся. Сарацины в Испании и Святой земле начали новое наступление. По сообщениям из Иерусалима вот-вот падет Эдесса. Папы меняются очень быстро, и народ не имеет к ним доверия. Кардиналы погрязли в распутстве и роскоши. В Риме всем заправляет патриций Джордано Пьерлеоне и верные ему наемники и бандиты из черни. Во Франции король Людовик бьется со своими вассалами. В Англии гражданская война. В Германии склоки и король Конрад Третий точит зубы на итальянские города. В Польше между собой режутся братья-Пясты. Восточные ортодоксы расширяют влияние на Европу и недавно послали в Венгрию большую группу проповедников. На севере мы почти потеряли Швецию, а наше влияние в Дании и Норвегии снизилось. Последователь Пьера Абеляра еретик Арнольд Брешианский продолжает критиковать мать-церковь и ее высших иерархов, но одновременно с этим просит простить его и дать возможность вернуться в Рим. Богомерзкие язычники бесчинствуют вдоль берегов Европы, а недавно они разбили войска Фридриха Саксонского, Адольфа Шауэнбургского и фон Штаде, и сейчас осаждают прибрежные города германцев. Кругом беды, разорение, ереси и голод, и в этот момент во главе церкви должен встать по настоящему сильный человек, не я, а вы, мой учитель.
— Это хорошо, что ты следишь за событиями в мире, Бернардо, — нахмурившись, произнес настоятель Клерво, — и я доволен, что ты не переоцениваешь свою значимость и смотришь на все критически. Однако именно ты станешь папой, а не я.
— Но почему? Потому что я итальянец и для большинства кардиналов буду своим?
— Ты не прав. Дело не в твоем происхождении, хотя это свою роль, конечно же, играет. Суть в другом и я мог бы еще раз сказать тебе, что такова воля Господа и на этом прекратить наш разговор. Однако, ты мой ученик, которого я люблю, словно брата, поэтому назову тебе иную причину. Папа обладает слишком большой властью, заполучив которую, он очень быстро меняется. Иногда в лучшую сторону, а случается, что и в худшую. Уж кому, а тебе про это хорошо известно. По этой причине я не могу стать наместником бога на земле, ибо понимаю, что в таком случае очень быстро утрачу все человеческое, что во мне есть, и вскоре превращусь в монстра, который именем Господа выжжет половину Европы. Нет. Я нужен на своем месте, как проповедник и наставник, а папой должен быть человек вроде тебя, в меру добрый, умный, иногда сомневающийся и прислушивающийся к моему мнению.
