Юлия Фирсанова - Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров
— Этим топором не рубят, — почти нежно улыбнулся Шей-кхо. — Он — отражение первой песни мастерства. Пальцы касаются его и вспоминают о том, как пришли на острова наши предки, как родилась первая песня мастера, как был построен первый корабль. Я никогда воочию не видел Первого Топора, но не узнать его не мог.
— Раз он ваш, держи, — беспечно согласился Элегор и всунул в руки шшиисуц топорище. Тонкие пальцы мастера машинально сжались, удерживая святыню, глаза распахнулись как у слепого, рот полуоткрылся. Кажется, молодой полукровка был в шоке.
Даже Кэлберт почувствовал это и забеспокоился, в основном о возможности сдержать клятву о доставке ценного объекта в добром здравии, нежели о сердечных переживаниях парня.
— Ты чего? — удивился и герцог, не ожидавший такой реакции на свой невинный жест.
— А…ва… о…
— Исчерпывающий ответ, — вставил Джей.
Досада на сестру начала проходить, сменяясь интересом к новому развлечению, тем более, что Элия стояла совсем рядом и можно было приобнять ее за талию и не ждать в ответ тычка или оплеухи. Принцесса всегда выполняла свои обещания. С поиском заклятий некроманта было покончено, а значит, настало вполне подходящее время для флирта. Подходящим азартный бог считал любое, когда не получал увесистой затрещины сразу.
Элия тоже помнила о договоре, к тому же преследовала свои цели. Поэтому богиня сделала шаг и осталась стоять перед Джеем так, чтобы он мог обнять ее сзади, прижав покрепче к себе и прижаться сам, чтобы еще разок продемонстрировать принцессе свою ощутимую радость от ее близости. Когда богиня чуть повела бедрами, мужчина коротко выдохнул, его горячее дыхание ветром прошлось по шее.
— Каждый шшиисуц имел право коснуться Первого Топора, но держать его — привилегия Грандмастера, — беспомощно пролепетал объяснение Шей-кхо.
Исчез утомленный жизнью, апатичный мастер-корабел, пред которым преклонялись, чью малейшую прихоть стремились исполнить немедля матерые пираты Канвая. Снова перед богами стоял неуверенный в себе, мнительный подросток-полукровка, каким-то волшебным образом заменивший вальяжного шшиисуц.
— О, любопытно, — промурлыкала богиня, нежась в жестком излучении эмоций и крепких объятиях Джея. — А обратной силы эта последовательность не имеет?
— Что вы…
— Если ты держишь Первый Топор, то являешься Грандкорабелом, конечно, — хмыкнул вор, а Кэлберт мысленно выругался, явственно чувствуя тяжелую поступь Судьбы за спиной, и эти шаги не обещали богу доброго отношения демона-казначея Канвая.
— Плывем на Шшиисуц? — весело вопросил герцог, обрадованный тем, как складывается дело. На легендарных островах ему еще бывать не доводилось ни разу.
Взгляд бога-пирата, пронзивший разговорчивого хулигана, притащившего на корабль лишние предметы, был острее стилета, жаль, не так смертоносен.
— Бедные корабелы, мало им убийства седьмого мастера, теперь разгром верфей пережить придется, — ехидно и совершенно неискренне посочувствовал мастерам циничный Джей.
— Почему разгром? — не то, чтобы герцога обидели такие подозрения, скорей уж он больше интересовался тем, почему принц решил, что шшиисуц ждет именно такой вид «невинной забавы».
— А поджигать неинтересно, океан рядом, зальют быстро, — объяснил Бог Воров, подмигнул Элегору и покрепче притиснул к себе Элию, гибкие пальцы скользнули под жакет, лаская тело через тонкую ткань рубашки.
— Кстати, а дубинка ничьим скипетром не является? — получив объяснения, насмешливо озадачился Бог Авантюристов и подкинул вверх драгоценное убожество, о чьих утилитарных функциях в погоне за декоративным эффектом ювелиры забыли начисто.
— Если окажется, что ты прав, герцог, лучше сам и сразу за борт прыгай, а то Кэлберт тебя точно утопит, как котенка, во избежание очередной находки-реликвии и кучи проблем к ней прилагающейся, — прыснула богиня. Ее рука лежала на бедре Джея и поощрительно гладила его.
— Не надо меня топить, я хороший! Бываю. Иногда. Жертвую эту дубинку в фонд помощи голодным морякам «Разящего» на пропив… то бишь пропитание в тавернах. Найдешь, где ее сбыть, Кэл?
— Найду, — согласился Кэлберт каким-то деревянным тоном, принимая ювелирный кошмар и объявил: — Завтра «Разящий» возьмет курс на Острова Корабелов.
— Вам не стоит ради меня менять курс, — переступив босыми пятками, начал было Шей-кхо, ведя себя как сущий ребенок, мнительный и робкий вдобавок.
— Не ради тебя, мастер, — нехотя возразил пират. — Я многим обязан шшиисуц, ради этого долга я верну им Первый Топор, а ты можешь сопровождать меня и нести реликвию. Полагаю, твоим сородичам будет приятнее, если Топор останется у мастера, нежели окажется в чужих руках. Но если ты желаешь плыть на Канвай…
— Я еду, благодарю, капитан, — набрал в грудь воздуха, словно перед прыжком в ледяной омут, выдохнул и ответил Шей-кхо. Поклонившись капитану и крепко прижимая к груди великую святыню своей расы, шшиисуц отошел на корму корабля и замер неподвижно, всматриваясь в глубины Океана Миров, где прятались огоньки далеких звезд.
— Элия, не могли бы вы с Джеем уединиться в каюте, — продолжил, скрипнув зубами, Кэлберт, он старался не смотреть на милующуюся парочку, но взгляд, вопреки решению, снова и снова возвращался обратно, принося приливную волну досады, ревности и возбуждения. — Мне кажется, палуба не самое удачное место для таких забав!
Элегор глянул на троицу, тоскливо подумал «Блин, опять леди Ведьма сейчас братцев дрессировать начинает, к ясновидцу не ходи» и почти торопливо убрался с палубы в каюту. Пока выходки Элии не касались Лейма, Бог Авантюристов предпочитал не вмешиваться. В семейке Лимбера все друг друга стоили, на каких весах ни подвешивай. По большому счету стоил и Лейм, но он-то был Элегору другом, а значит ситуация кардинально менялась, в дело вступала другая система счисления.
— Уединиться? К чему? Мне и здесь нравится, — хрипловато протянул Джей и бросил на брата торжествующий взгляд.
Вот такие ситуации он обожал: в объятиях млела прекраснейшая и самая желанная женщина, а достойный соперник бесился, заставляя еще острее ощущать собственную удачу.
— Уединиться? Конечно, могли бы, но сейчас эффект сильнее, потерпи еще несколько минут, дорогой, — деловито ответила богиня и не удержалась от ехидной шпильки. — Я же не рвалась в «Бочке» расцарапать лицо твоей Резе.
— Тебе наши девки похрену, — рыкнул Кэлберт, выходя из себя, и подступая к принцессе почти вплотную, намеренно сокращая дистанцию до минимума. Ноздри раздувались, в карих глазах мерцало пламя бешенства, брови хмурились, плясали желваки.
