Сергей Иванов - Миро-Творцы
Just do it!
И самым краешком сознания он притронулся к заветным огням.
В тот же миг по Вадиму прокатился ошеломляющий разряд, вырвавшись на поверхность ужасной судорогой, едва не смявшей бедную секретарку. По сторонам от его тела расплескались трескучие змеи разрядов, опаляя мебель, плавя обои. Вокруг закружился водяной смерч, вздымаясь к потолку. А во все каналы, накрепко связавшие Вадима с Ледой, хлынули бурлящие потоки, играючи снося регуляторы, понаставленные колдуньей. На мгновения обретя божественную ясность видения, Вадим запечатлел в девушке последние штрихи, недостававшие его творению для совершенства, и этим наконец вдохнул в неё жизнь, вырвавшуюся наружу пронзительным криком. На том же подъёме, до корней сотрясаемый могучими волнами, он успел прорваться сквозь бьющуюся в конвульсиях Леду и запломбировать паразитные отводы, отгородив колдовской закуток несокрушимой стеной. А заодно ухитрился выцарапать у Паучихи её последнюю надежду, блок Текучести, которым она могла уничтожить ожившую матрицу.
Затем Вадим почувствовал, что натянувшиеся, точно якорные канаты, корни срываются один за другим, уже не выдерживая чудовищной тряски. Что в любой миг его может утянуть на глубину либо разнести в клочья. И торопливо отпрянул от грозных огней, походивших теперь на пылающие солнца, и от опасного дна, шибавшего посильней высоковольтного кабеля.
Пожалуй, на вторую попытку его не скоро потянет, разве опять потребуется «клин клином». Интересно, сколько народу полегло здесь, не успев отлепиться вовремя?
3. Слишком много ведьм
Когда Вадим вернулся к норме – будто и впрямь всплыл из океанских глубин, – то обнаружил, что лежит на «морском» склоне, бережно погребя под собой Леду и уткнувшись лицом в её расправленную шею. А девушка плотно охватила Вадима конечностями, из последних сил продолжая к нему прижиматься. Трясло обоих в едином ритме, словно они вошли в резонанс, – однако это была остаточная дрожь, постепенно стихающая, покидающая обессиленные тела.
Приподняв голову, Вадим заглянул в лицо девушки: глаза закрыты, на губах дрожит блаженная улыбка-поцелуй. Что она-то испытала? Пока я тут сражался за жизнь, даже за две…
– Как мне хорошо, – прошептала Леда, не открывая глаз. – Боже…
И вдруг заплакала, чуть слышно всхлипывая.
«Если она ещё не проснулась, – подумал Вадим, – то я ничего не понимаю в „спящих красавицах“! Правда, одним поцелуем тут не обошлось. А вообще, так и положено при рождении: сначала крик, потом плач. До этого – смерть, маленькая. Когда-то мы уже проходили через такое – с Эвой. И что мне теперь делать с двумя ведьмами, не говоря о прочих?»
Осторожно отлепившись от новорождённой, Вадим огляделся, оценивая нанесённый ущерб. Оказалось не так страшно. Ну, поменять кое-где обои, подштопать кресельную обивку. Могло обернуться куда хуже, затянись это безумие на минуту.
Затем он посмотрел под себя: не пора ли обрывать пуповину? И вправду: сей «мавр» уже такого натворил!.. Кажется, это из тех случаев, когда при любом исходе оказываешься виноват. Выбор, как перед тем камнем: «направо пойдёшь»… н-да.
– Накупалась? – спросил Вадим неловко. – Говорил же: не заплывай за буйки!
Он в самом деле плохо представлял, как себя вести, даже не вполне понимал, кто перед ним. Что в нынешней Леде от паучихи-колдуньи, а что – от Эвы, кроме внешности? Придётся знакомиться наново – хотя, говорят, «это ещё не повод».
– Пошли, – сказала девушка, выскальзывая из-под Вадима, но не отпуская его руки.
Они снова пересекли укромный бассейн, но на мелководье остановились и приникли друг к другу, будто прощаясь.
И тут Вадим насторожился, уловив внутри стены шорох. Кого это чёрт несёт? Солнце уже опустилось за горизонт – время пробуждения вампиров. Пора им вспомнить о нас с Эвой. Вот сейчас откроется люк, и перед нами появится… Леднёв! – внезапно дёрнуло его. И Леда. Совпадение?
Однако из люка выбрался не «очковый змей», осанистый и поджарый, а наоборот – сутулый упитанный коротышка с коротенькими конечностями, вдобавок и лысый. Правда, очки имелись и на нём, а двигался гость с лёгкостью паука. Разросшиеся зубы не умещались во рту, будто он надел боксёрскую капу, на бледных кистях проступали когти, заплывшие глазки явственно светились. И пост на Студии он занимал не меньший, ибо это был Куницын, директор информ-программ. А вот вампир, судя по всему, из него вышел средненький – получше «короля», но куда слабее Исая.
– Стоять! – брюзгливо скомандовал толстячок и без усилий переместился к застигнутой парочке. После Исая он не казался таким уж быстрым, но здесь, перед нагим и вычерпанным противником, ощущал себя господином.
Напрягаясь, вампир силился подмять Вадима властным лучом, как уже вытворял со многими, – подчинить или хотя бы запугать. Но до сих пор он имел дело с публикой, взращённой Крепостью, и не попадались на его пути ни маги, ни герои, укротившие своего Зверя. А уж чтобы герой и маг в одном лице!..
– Ещё один проявился, – заметил Вадим. – Что, на оборотней уже не полагаетесь?
Куницын не ответил, словно не слышал. Подрагивая пухленькими ноздрями, он направлял луч то на Вадима, то на Леду, будто пытался сообразить, что здесь стряслось и почему Хаосом теперь тянет от обоих. («Человечьим духом пахнет!») И куда девалась вторая, главенствующая суть этой стервы, с которой только и можно спросить за проваленное задание!
– Ап! – сказал Вадим. – Закрой рот, олух, не напрягайся. Всё равно не поймёшь. Эта задачка для колдуна, твоего хозяина. – И неожиданно приказал: – Ну-ка, веди меня к Банджуре!
Куницын мигнул – первый раз с момента появления. Наверно, это означало удивление. Или возмущение – такой наглостью. «И правда, – подумал Вадим, – не зарываюсь ли? Голый, безоружный, опустошённый – против вампира, вполне свежего и уже вошедшего в полночную силу. Испытание по полной программе, без всякой подстраховки! Да и кому страховать? Господи, опять мне идти в отрыв…»
– Что наделала, дура? – спросил вампир отрывисто. – Тебе что поручали? Устроила, понимаешь, бардак, развесила губищи!..
– Не груби, – вмешался Вадим. – Сам-то ещё не то вытворяешь – уж я наслышан! Эдакий шибзик, ноги до полу не достают, – а гонору!..
Как ни коротка была стычка с Исаем, она продвинула Вадима ещё на шаг. Осталось сделать последний. «Мастер тройных прыжков, – подумал он про себя. – И одиночные мы делаем не худо!»
Чуть присев, Вадим скакнул через полкомнаты к столику, а ухватив его, развернулся со всей силой, роняя посуду и яства. И угодил точнёхонько по черепу Куницына, как раз подскочившего для расправы.
