Николай Воронков - Время собирать камни (СИ)
— Значит, когда я сегодня приехал, ты уже знала?
— Сомнения ещё были, но когда ты стал рассказывать сказки, стараясь выглядеть маленьким и беззащитным, сомнения исчезли — Верона даже тихонько засмеялась.
— Ты мне не веришь?
— Верю, — улыбнулась Верона — но, зная тебя, за каждым убитым надо видеть десяток, за каждым весёлым разговором — кровавую схватку.
— Ну... зачем тебе всё это знать? А чем дело закончилось, я и так рассказываю.
— А почему ты сменил имя? Почему не признался сразу как приехал?
— Боялся.
— Боялся? Чего?
— Что ты меня уже похоронила, и моё воскрешение может тебя не обрадовать. Что если я появлюсь с чужим лицом, но прежним именем, ты можешь заподозрить меня в подлых замыслах.
Верона помрачнела.
— Наверное, в этом ты был прав — задумчиво произнесла она — После твоей гибели мне было очень плохо, и если бы появился ты — красивый, здоровый, и сразу заявил, что ты и есть прежний Гордан, я бы ... могла совершить страшное.
Преображение Вероны мне очень не понравилось, и я тихо порадовался, что хоть в этом не ошибся. Верона всё ещё была мрачной, словно вновь переживала что-то очень неприятное, и вдруг жалобно сморщилась.
— Давай пойдём в кабинет, а то у меня спина устала. Там диванчик есть, можно полежать — я невольно покосился на стол, и Верона поняла — Бери что хочешь.
Хотелось лёгкого сухого, и я, прихватив бутылку и пару бокалов, пошёл за Вероной.
За окном уже темнело, и на столе стояли два подсвечника с зажженными свечами, но Верону сейчас интересовал только диванчик. Сдвинула подушки и со вздохом облегчения прилегла, осторожно придерживая живот. Для меня места уже не было, и я просто бросил подушку на пол, устраиваясь поближе к Вероне.
Выглядела она очень уставшей, и я осторожно коснулся её руки.
— Не волнуйся. Я здесь, всё плохое кончилось, а впереди только хорошее.
Верона снова вздохнула, но теперь как-то грустно.
— Плохое для нас ещё не кончилось.
Я как раз потянулся за бутылкой, но от таких слов замер.
— Что ещё случилось?
— Баронесса Донава жила в замке на правах гостьи и отправила письмо королю, обвиняя тебя и меня в преступлениях против короны.
— А ты откуда знаешь?
— Три дня назад гонец привёз письмо, в котором король потребовал приезда в столицу баронессы и нас с тобой. И тон письма был очень... нехороший для нас. Баронесса сразу собралась и позавчера уже уехала. Мне даже пришлось дать ей несколько солдат для сопровождения. У баронессы есть влиятельные знакомые, и к тому времени, когда приедем мы, королю уже наговорят про нас столько гадостей, что оправдаться будет очень трудно.
Я всё-таки дотянулся до бутылки и отхлебнул прямо из горла.
— Прошлый раз король показался мне вполне разумным человеком. Может не всё так плохо?
— Он очень разумный, — Верона грустно смотрела на меня — но он — король, и не может идти против правил. А ты... — она вздохнула — Убийство трёх баронов за один день, в мирное время, это очень против правил.
— Подавление мятежа, справедливый суд над баронами, отказавшимися исполнить волю короля — выдал я свою версию событий.
— Всего лишь твоё слово против слова баронессы.
— Достаточно спросить — почему её семья за полгода не удосужилась принести присягу тебе, присланной самим королём.
— Не знаю, не знаю. Всё как-то неопределённо. Можно и так повернуть, и этак. Теперь ты вернулся, можешь рассказать как было на самом деле. Завтра с утра и поедем.
- Поедем? И кому ты нужна в таком виде? — кивнул я на большой живот Вероны — Даже если ехать в карете, но ведь это несколько дней! Короче, я один съезжу.
— Гордан, мне приказал приехать король! Даже если я буду при смерти, я обязана приехать!
— Это пока меня не было — отмахнулся я — Как твой Хранитель, я имею полное право решать все вопросы от твоего имени. Так?
— Ну, так.
— Значит, и с королём буду говорить я.
— Гордан, это приказ короля!
— Он — Хранитель королевства, я — Хранитель тебя и твоих земель. Как-нибудь договоримся.
Верона обречённо глядела на меня.
— Мне даже страшно представить — чем может закончиться этот разговор.
Я осторожно взял её ладошку.
— Ты же сама говорила, что я — наглый и везучий врун. И я всегда возвращаюсь к тебе.
Верона ласково погладила меня по щеке.
— Не обманешь?
— Да когда это я тебе врал?! — оскорблено вскинулся я, потом сам понял, что снова соврал, и усмехнулся — Я почти всегда говорю правду.
Мы долго молчали, и Верона осторожно гладила меня по волосам, касалась пальчиками бровей, скул, линии губ, словно заново узнавая меня.
— Гордан, расскажи — как ты выжил? Что с тобой было?
От ласковых прикосновений я совсем сомлел и с трудом открыл глаза.
— Как я выжил? Не знаю. Вот честное слово, не знаю. А потом... — я начал вспоминать, и получалось, что если выбросить упоминания магии, то рассказывать-то мне и нечего. Как-то так получалось, что все события были связаны с моей магией дракона, а без магии был только сарай, в котором я валялся обгорелым куском мяса — Знаешь, было очень тяжело, плохо и больно. Я тебе обязательно расскажу, но как-нибудь потом. Не хочу портить сегодняшний вечер. Хорошо?
Рука Вероны замерла, пока я говорил, и снова ласково коснулась моего лица.
— Хорошо.
— Лучше о себе расскажи.
Рука Вероны снова замерла.
— Когда ты умер, мне тоже было очень тяжело и плохо. И я тоже не хочу портить сегодняшний вечер. Сегодня у меня праздник, и я хочу думать только о хорошем.
— Тогда придётся весь вечер молчать — хмыкнул я.
— А я не против — улыбнулась Вероны. Подтащила мою руку к груди, обняла как самое дорогое, и немного покрутилась, устраиваясь поудобней — Ты — живой и со мной. Теперь я ничего не боюсь.
Потом мы просто молчали. Я время от времени прикладывался к бутылке и удивлялся, что можно быть счастливым от такого простого действа. Не от выпивки, конечно, а от того, что можно сидеть на полу, устроившись на подушечке, рядом со своей женщиной, просто молчать и быть счастливым.
Верона уже засыпала, и тогда я решился задать давно мучивший меня вопрос.
— Верона, скажи, а от кого у тебя ребёнок?
Сонные глаза медленно раскрылись, и Верона посмотрела на меня таким взглядом...
— Гордан, и у тебя ещё хватает совести спрашивать об этом?! — совершенно по-бабски произнесла Верона, и я тут же почувствовал себя последней скотиной, хотя и непонятно почему — Ты уже забыл как мы добирались до столицы? Забыл, что было в столице и потом?!
