Светлана Фортунская - Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна
И даже Ворон был не против.
Мы уселись за стол, предварительно вымыв лапы – почему-то, когда я пишу или печатаю на машинке, мои лапы всегда пачкаются чернилами или краской.
Домовушка напек блинов, и мы ели их со сметаною, и с вареньем, и с медом.
Крыс, как мне кажется, слегка примирился с жизнью, потому что за стол сел, не ерепенясь, ел, что дают, и на вопросы Домовушки, сметанки ему положить, али там медку, али вареньица, отвечал четко и ясно, не колеблясь. Однако красные его глазки смотрели на нас по-прежнему злобно, а уж в сторону комнаты, где спала Лада, он посматривал и вовсе свирепо, с какой-то даже жаждой отмщения.
Улучив момент, когда Крыс был занят очередной порцией блинов, я наклонился к Псу и спросил:
– Ну и как новенький? Не шалит?
– Пусть только попробует, – грозно сказал Пес, глядя не на меня, а на Крыса.
– Моя помощь не требуется?
– Домовушка им пока что занимается. Разговаривает. И привлекает к работе. Ты же знаешь, бездельники ему…
Пес не договорил, потому что Крыс быстро и хитро взглянул на нас и тут же с видом невинного младенца отвел взгляд в сторону. Мы уткнулись в свои тарелки.
Ужин подходил к концу.
Я взял с блюда очередной блин и раздумывал, взять ли мне меда, или, может быть, сметаны, как вдруг раздался звонок в дверь.
Я вздрогнул и уронил блин.
Пес поперхнулся.
Жаб сдавленно квакнул, быстро прожевал кусок, бывший у него во рту, и сказал:
– Кого еще черти принесли?
Домовушка замахал на него лапками, сбросил валенки и босиком, на цыпочках, подкрался к двери.
– Ктой-то долговязый, – еле слышным шепотом произнес он, глядя в глазок. – Не разобрать… Вроде женска пола… Отпирать ли, нет, Коток?
Все посмотрели на меня. Звонок раздался снова, и тоненький голосок, приглушенный дверью, просительно протянул:
– Впустите меня, пожалуйста!..
– Может, Бабушка? – высказался Рыб.
– Ну да, Бабушка будет тебе под дверью стоять! – сказал Пес тихо.
Я на всякий случай сплел магионную сеть, чтобы в случае чего набросить ее на непрошеного визитера.
Пес встал возле двери, чуть сбоку. Из такой позиции он мог перекрыть визитеру путь к отступлению, прыгнув наперерез. Или схватив визитера за горло – это уж как выйдет.
Домовушка, повинуясь моему кивку, снял цепочку и приоткрыл дверь. Совсем чуть-чуть, так, чтобы только просунуть в щель мордочку.
И тут же открыл дверь настежь.
Вошла Лёня.
Она была заревана, глаза, окруженные черными разводами размазанной туши, покраснели и заплыли, а губы распухли.
– Тебя кто-то обидел? – галантно осведомился Пес.
Лёня бросила на пол пальто, которое несла переброшенным через руку, потом и сама села на пол и разревелась – как все мы поняли, не в первый раз за сегодняшний день.
Домовушка закрыл дверь, предварительно выглянув, не стоит ли кто за дверью, и принес Лёне стакан воды.
Лёня пила воду, и зубы ее постукивали о край стакана. Одновременно она пыталась говорить, захлебывалась, кашляла, всхлипывала и сморкалась в скомканный и насквозь промокший носовой платочек.
Из ее сбивчивых объяснений мы поняли следующее:
Днем Лёня отправилась домой, то есть в дом своих родителей, где сама она проживала четыре года назад. В квартире жили чужие люди.
На вопрос Лёни о прежних жильцах они толком не могли ничего ответить, потому что купили квартиру через агентство по продаже недвижимости, и им известно только, что, прежде чем они сюда въехали, в квартире некоторое время никто не жил. Когда Лёня выразила надежду, что, может быть, в агентстве по продаже недвижимости ей помогут найти родителей, новая хозяйка квартиры пожала плечами и сообщила, как показалось Лёне, злорадно, что агентство это прекратило свое существование, что несколько человек посадили, а бухгалтер агентства со всей документацией и всеми деньгами сбежал куда-то за границу.
Тогда Лёня решила разузнать что-нибудь о родителях у соседей.
Она мало кого застала дома, и известия были не очень утешительные. Родители Лёни куда-то перебрались вскоре после Лёниного исчезновения, а куда, никто не знал. Высказывались разные мнения – эмигрировали в Америку, в Израиль, уехали в Россию, в деревню, в Киев.
Правда, соседи, с которыми Лёня общалась, не были близки с ее мамой, и Лёня решила подождать возвращения с работы ближайшей маминой подруги, тети Кати, жившей на первом этаже. И пристроилась на скамеечке возле дома.
Она совсем забыла, что и прежний ее возлюбленный жил в том же самом доме, и даже в том же самом подъезде.
Тети Кати она не дождалась, зато попалась на глаза родителям своего бывшего ухажера, нынешнего нашего Крыса. Те вцепились в нее, как изголодавшиеся пиявки, и их, конечно, можно было понять. Ведь Лёня и их сын ушли в тот злополучный вечер вместе, и вместе исчезли, и вот теперь Лёня вернулась, а мальчик – нет; родители требовали объяснений, и вернуть им немедленно сына, и вызвали даже милицию. Лёня вырвалась от них чудом, и убежала, и долго блуждала по городу, опасаясь, что за ней будут следить, и пришла к нам, только дождавшись темноты.
И теперь она не знает, что ей делать и как разыскать маму и папу, да еще при этом не попасться на глаза гневным и мстительным родителям Крыса.
Может быть, мы ей поможем?
Мы почесали в затылках. В буквальном и переносном смысле.
– И в милицию не обратишься, – задумчиво сказал Пес.
Ворон от ужаса забил нервно крыльями и чуть не свалился с насеста.
– Какая еще милиция! Ты с ума сошел! Без Лады… Нет, нет, в ближайшие три месяца мы должны вести себя тише воды ниже травы… Придется тебе пожить эти три месяца с нами.
(Как всегда в минуты душевных потрясений Ворон забыл про свою наукообразную манеру выражаться.)
– А что, Лада куда-то уехала? – осведомилась невинно Лёня.
Мы переглянулись. Ничего не поделаешь, не выгонять же бездомную девочку на улицу. Теперь ей придется жить с нами – во всяком случае, пока Лада не проснется.
– Кот, посвяти ее в суть дела, – скомандовал Ворон.
Обычное дело – трудную и неприятную работу Ворон оставляет для меня.
Я горестно вздохнул и приступил к объяснениям.
Но прежде Домовушка – ах, этот заботливый Домовушка! – потащил Лёню в ванную – умываться и приводить себя в порядок. Оттуда Лёня вышла уже не такая зареванная. Она переоделась в купальный халат Лады, висевший на ней, как на вешалке, и обула домашние тапочки.
Домовушка усадил Лёню за стол и заставил есть.
– Соловья баснями не кормят, а голодное брюхо к ученью глухо, – огрызнулся он на требование Ворона оставить свои заботы на потом. – Намаялась девка-то, на ногах целодневно, да и одежка с обувкой на ней не по погоде. Тебя вот так нарядить да на улицу выгнать – много ль намудришь? Кушай, сердешная, кушай.
