Андрей Фло (Клаузов) - Дорога Испытаний
– Я волнуюсь, – шепотом сказал он Фло.
– Не стоит, – с улыбкой пожал плечами Фло. – Это же твой отец.
И не промедлив больше ни секунды, он постучал, и распахнул дверь.
Комната, в где оказались мальчики, вовсе не была похожа на те, которые обычно бывают в теремах. Не было здесь высоких сводчатых потолков. Не было встроенных в стены шикарных колонн с причудливыми капителями. Не было канделябров со свечами на стенах.
Это был обычный рабочий кабинет государственного служащего. Длинная ковровая дорожка, вытоптанная местами до самого основания, тянулась от самой двери, и исчезала под массивным длинным Т-образным столом. По обе стороны стола рядком расположились с десяток вертящихся кресел. И некоторые из них были неимоверно больших размеров (видимо, для гронгов). Два мягких дивана вдоль правой и левой стены. На стенах, в лакированных рамках, висели портреты великих волшебников Элудита, среди которых Фло разглядел Шелера и, даже, Лована. Возле высокого – до самого потолка – окна, стояла большая деревянная кадушка, в которой сидело странное высокое растение, ярко красного цвета, с широкими листьями, формой очень напоминающими человеческую кисть. Кабинет освещался яркими квадратными лампами, расположившимися между портретами.
За прозрачной оконной занавеской, стоял невысокий мужчина в сером халате украшенном золотыми погонами на плечах. Он задумчиво глядел сквозь оконное стекло, на невзрачные силуэты заснеженных бараков, и, казалось, даже не слышал, что к нему заявились гости.
"Интересно, что сейчас будет?" – подумал Фло, глядя на лицо Шака. Но тот стоял в нерешительности. Буд-то соображал – его ли это отец стоит возле окна. После стольких лет разлуки, немудрено было и ошибиться.
Но, когда хлопнула закрывшаяся дверь, и человек с пагонами повернулся, сомнений не осталось даже у Фло. Такого поразительного сходства между двумя людьми, ему еще видеть не доводилось. Сходство между Шаком и этим человеком даже пугало. У Фло закружилась голова, и он тряхнул ей, подумав, что в глазах у него просто двоится.
Такой же разрез чуть косоватых глаз, под такими же очками. Тот же маленький курносый нос, и та же форма ушей. И даже маленькая родинка над правой бровей. Ни дать, ни взять – зеркальное отражений. Повзрослевшее и возмужавшее отражение.
Шак и мужчина возле окна почти минуту молча разглядывали друг друга. А потом подбородок Шака мелко задрожал, губы сжались, и он бросился к своему отцу.
– Папа!!!
– Шак, сынок!!!
Мужчина, радостно улыбаясь, подхватил прыгнувшего на него сына на руки, изо всех сил прижал его к груди.
– Папа!!! Папа!!! – не переставал кричать Шак, захлебываясь от плача. Он уткнулся лицом в плече отца, мертвой хваткой обхватив его шею, и весь содрогался от рыдания. – Папочка-а-а!!!
– Ну-ну. Успокойся, родной, – говорил отец, ласково хлопая сына по спине. Его улыбка задрожала, а из-под очков, на щетинистую щеку выкатилась проворная слеза. Он одним резким движением руки утер её, и поцеловал Шака в лохматую макушку.
– Па-апа-а-а!!!
На Фло, понятное дело, внимания ни кто даже не обратил. Радость долгожданной встречи ослепила отца и сына. И, чувствуя некоторую неловкость оттого, что он присутствует при этой семейной сцене, Фло бочком пробрался к одному из диванов, и сел так, чтоб его не было видно из-за большой спинки гронговского кресла.
Он искренне недоумевал – от чего это вдруг всё вокруг стало каким-то размытым и мутным? Будто в глаза вода попала. Почему в горле встал комок, который ни как не желал проглатываться? В конце концов – от чего его собственный подбородок задрожал, а по щеке побежало что-то мокрое и щекочущее?
"Что же это такое? – удивился Фло. – Я плачу? С чего бы это?"
Еще дома, когда-то давно, Фло видел, как его мать, сидя перед телевизором, вдруг начинает плакать ни с того ни с сего. В это время, на экране, герои какой нибудь мелодрамы, надолго расставались, или же наоборот, встречались после длительной разлуки. И Фло никак не мог тогда понять, что вызывает у матери эти слезы? Сам он, глядя на эти сцены, ничего, кроме отвращения, не испытывал.
Похоже, что сейчас Фло понял истинную природу этих слез.
"Поплачешь где-нибудь в другом месте! – стиснув зубы, приказал себе Фло. Он руками размазал слезы по своему грязному лицу, и вновь тряхнул головой. – А то будет как-то не очень хорошо, если это воссоединившееся семейство посмотрит на тебя, и увидит, как ты истекаешь слезами!"
Только, "воссоединившейся семейке" сейчас было вовсе не до него.
Отец присел на корточки перед сыном, и с восторгом разглядывал Шака, словно не мог поверить в реальность всего происходящего.
– О, Боги! Как ты вырос! – радостно говорил он, потрепав сына по волосам. – Оброс…
А Шак лишь молча кивал в ответ, протягивая к отцу руки, словно младенец.
– Я… я скучал! – наконец проговорил он с трудом, а потом разразился новым приступом плача.- И… мама-а тоже скучает! Она твои… Она твои фотографии…
И отец снова прижал Шака к груди, не дав ему закончить фразу.
А тем временем, в дверь тихо постучались, и в кабинет робко протиснулась Мелин. Вид у неё был бледный и какой-то затравленный. А на щеках, которые были ничуть не чище чем у Фло, виднелись светлые полоски от слез.
– Здрасте, – тихо проговорила она. Но ни Шак, ни сам хозяин кабинета, казалось, даже и не заметили её появления. Лишь только Фло ей радостно улыбнулся.
– Привет, – сказал он, и вытер мокрые глаза. – Как дел…
– Фло! – простонала Мелин, и бросилась к нему на шею, чуть не свалив с дивана.
– Ну, ты чего? – удивился Фло. Он был в полной растерянности, и не знал – что ему делать. Толи обнять её тоже, толи отпихнуть. Мелин плакала. Плакала от облегчения. И поэтому Фло решил, что первый вариант, пожалуй, будет более подходящим. Он осторожно и ласково положил ей свои руки на плечи, чувствуя, как его лицо заливается краской.
"Ну и дела, – подумал он с усмешкой. – Похоже, что нам всем сегодня суждено, будет утонуть от слез в этой комнате".
И Фло был не против утонуть. Если, конечно, эти объятия не закончатся.
– Там… там столько па-ауков! – плакала Мелин. – Я кричала от стра-аха, а все эти жен… женщины кричали мне, чтоб я зат… заткнула-ась! Они называли меня…
Последние слова Мелин просто потонули в плаче. И Фло это вполне устраивало. Уж больно эти слова были похожи на те, которые он читал на стенах своей камеры.
Фло ладошками взял Мелин за щеки и осторожно повернул её лицо так, чтоб мог взглянуть ей прямо в глаза. И у него аж дыхание перехватило. До этого момента, Фло как-то и не замечал – какие у неё красивые глаза. Ярко-зеленые, словно молодая весенняя трава на лужайке. Проглотив, наконец, вставший в горле комок, он улыбнулся и со всей нежностью, на которую только был способен, проговорил:
