Юлиана Суренова - Город богов
— Прежний Хранитель мертв… — вновь заговорил Ларс. В его глазах смешались физическая боль и душевная. В этот миг может быть лучше, чем кто бы то ни было другой в городе, он ощущал ужас того, что уже начало происходить, налагая печать конца на все вокруг: камни, своды, — полня дыханием смерти даже воздух. Его душу терзало, рвало на части собственное бессилие, когда он искал возможность все изменить, отвратить неминуемое и не находил, видя впереди лишь черный мрак пустого сна. Это бессилие злило, заставляло до крови кусать губы, скрипеть в отчаянии зубами, не надеясь на чудесное избавление, и, все же, веря в него…
— Ларс, — Бур взглянул на него с жалостью и, вместе с тем, с укором, словно говоря: "Зачем ты изводишь себя из-за такой ерунды? Да, прежний Хранитель мертв. Ну и что? И слава богам. Никто не будет плакать по этому сыну погибели. Нам не о чем беспокоиться, ведь у города есть ты…" — Керхе ничто не может угрожать. Ты — ее маг. Вы все, — он скользнул взглядом по караванщикам и небожителям, — знаете, что это так. А Ты, госпожа, — он с почтением склонил голову перед богиней врачевания, — наша новая покровительница. Ты ведь не оставишь нас в беде, если та вновь забредет в эти края?
— Если бы мне это только было дано! — вздохнув, Нинти с нескрываемой грустью взглянула на горожанина. — Не осуждай меня, смертный, поверь: я очень хочу помочь, но просто не в силах.
— О чем вы говорите? — с каждым новым мигом горожанин ощущал, как постепенно растерянность и страх охватывают его душу, подчиняя себе, околдовывая, заставляя разум искать среди тысяч бед ту, которая была бы самой ужасной. И, все же, он так и не понял истинной причины до тех пор, пока Ларс не ответил на заданный им в порыве беспокойства вопрос.
— Магический камень, Бур! Талисман ощутил смерть своего хозяина. Его дух — дух города — тоже умирает, не находя никого, кто смог бы стать новым Хранителем!
— Так войди поскорее в храм и коснись его! — решение казалось таким простым! Почему же лица тех, кто должен, просто обязан стать новыми хозяевами города, так мрачны и безрадостны?
— Это ничего не изменит, — потерянно качнув головой, тихо молвила Нинти.
— Но почему, во имя всех богов, почему?!
— Ты сам знаешь это не хуже меня, — в глазах Ларса читался укор. — Прежний Хранитель, — медленно, не спуская с друга твердого взгляда спокойных, немигающих глаз, продолжал он, — залил священный талисман города кровью невинных, одурманил его дыханием смерти…
— Нет! — вскричал Бур, зажав руками уши. Он не хотел этого слушать, ему было невыносимо больно осознавать неотвратимое, то, что вновь ставило его на край, отделявший жизнь от смерти. — Замолчи!
Но Ларс продолжал, понимая, как важно принять правду, перестав прятаться от реальности, сколь бы ужасной она ни была, среди выдуманных миров фантазий и грез: — Камень не воспримет силу жизни. Он забыл ее, столько лет находясь рядом со смертью… Бур, чтобы Керха продолжала жить, нужно исцелить талисман, очистить его от скверни.
— Почему ты молчал, когда здесь была госпожа Кигаль? — нахмурившись, проговорил Евсей, который внимательно прислушивался к их разговору, однако до поры предпочитал не вмешиваться… Не сразу, однако, постепенно он начал понимать. Ему даже стало казаться, что он ощущает боль и скорбь священного камня, потерявшего своего хозяина. И еще… Караванщик вдруг совершенно отчетливо представил себе тот эпизод книги Ута, который до этого мига оставался в тени иных воспоминаний, тускнея и расплываясь среди них.
"А ведь город Нинта не пережил смерти своего Хранителя, — плетью стегнула его по спине горькая мысль. — Он умер. И на месте его возникла первая пустыня — не снежная, другая — знойная, еще более мертвая и безжизненная…"
— Госпожа Кигаль… — мрачная усмешка скользнула по губам Ларса. — Она бы помогла…! Предложила б заключить с Ней договор… Что может быть проще…!
— Что бы там ни было, не делай этого! — Нинти с ужасом взглянула на него. — Пойми, — шептали Ее вмиг побелевшие губы, кричали почерневшие словно от нестерпимой боли глаза, — жертвоприношение лишь продлит страдания, растягивая миг умирания на долгие годы! А после того, как Нергал узнал дорогу сюда… Он ведь не откажется от своих планов! Он будет пытаться их воплотить, вновь и вновь, пользуясь для этого известной ему лучше всего силой смерти…! Он станет точить душу мира, как вода камень, пока, в конце концов, она не сдастся, меняя все на пустоту!
— Но как же люди, жители этого города? — Евсей качнул головой. — Ведь они все умрут…
— Иногда приходится жертвовать ближними ради спасения далеких… — Нинти перевела взгляд на караванщика, в ее глазах была просьба — если не принять необходимость такого шага, то хотя бы понять его.
— Мне что, — мужчина пожал плечами, нервно дернул головой, — я здесь чужой… Но не слишком ли многого, госпожа, Ты требуешь от этих людей — умереть, когда есть возможность жить?
— Что есть смерть? Иная форма бытия, лучшая и светлая. Здесь страдания, боль, голод, а там — самые прекрасные сны и бескрайние просторы чудес. Ларс…
— Тебе нет нужны убеждать меня, — хрипло проговорил тот, — я не стану лить кровь на алтарь богини смерти. Это не мой путь. Она сама признала это.
— Но неужели ничего нельзя сделать? — Лис переводил взгляд с одного из своих спутников на другого. Все эти разговоры о конце города… Они казались ему бессмысленными, когда вот же, вот! с ним рядом стоит наделенный даром. Что еще нужно для жизни? Почему этого недостаточно?
Горожане молчали, не зная, что сказать и можно ли вообще дать ответ на такой вопрос. И тогда караванщик взглянул на богиню врачевания, полагая, что уж Она-то должна знать, когда небожительнице известны все пути мира людей.
Нинти безнадежно качнула головой. Она отчаянно гнала от себя мысль о том, что будет потом.
Да, она знала, что Керха обречена еще с тех самых пор, когда город был основан посреди цветущей солнечной земли тысячелетия назад.
Все было предсказано, предначертано, описано в подземной летописи Гештинанны…
Нинти и пришла-то сюда лишь затем, чтобы облегчить страдания обреченных, утешить их, оплакать, прося прощение за то, что, свершенное ею в минувшем, легло печатью беды на будущие века.
Но оказавшись в городе, заговорив с его жителями, встретившись с Ларсом… Как она могла думать о том, что его уже нет, когда вот он, стоит рядом, когда его рука так горяча и тяжела. Это плоть живого, не тень призрака! На глаза Нинти набежали слезы. Они были так непривычно горячи, так горьки, что хотелось кричать, надеясь, что шум прогонит их, словно диких зверей…
