Игорь Дравин - Ворон. СИ
— Куда мне лечь? — поинтересовался я у Тверда.
— Постоишь пока.
Да не вопрос, Тверд начал прикреплять меня к какому-то варианту местной дыбы. Лечь я всегда успею особенно под землю. Так, теперь Тверд начал снимать с меня кандалы. Грамотно действует, все по технике безопасности, сначала зафиксировал мои конечности, а только потом стал избавлять от лишнего железа и одежды. Правильно, это тряпье пригодно только для мусорного контейнера. А теперь что он делает? А, крутит какой-то барабан в результате чего я скоро стану сильно напоминать человека Леонардо де Винчи, человека-звезду. О, глашатай на площади прорезался, какой у него поставленный и сильный голос, все слышно. Все горожане узнают, за что будут казнены изменники короны. Начал утренний петушок с перечислений грехов мастера Байнара как самой мелкой сошки из присутствующих на помосте. Ого, с каким подонком я общался! Тут и колдовство, предательство, воровство, шпионаж в пользу Анорского королевства, чьим подданным он является. Глупость несусветная, как будто королева, бывшая гражданка этой страны не могла сливать гораздо более ценную информацию своему брату, чем придворные сплетни и слухи. Вы бы еще обвинили мастера Байнара в работе на Кампучию или Вьетнам! Тверд, что ты вытворяешь, мне же больно стало!
— Тесс Валок, я готов к работе, — поклонился палач засевшему в углу благородному.
Так вот ты какой «цепной пес» нового короля.
— Барб, — где находится принц Лабин, — тихо прогавкал песик.
— Откуда я знаю, где вы его похоронили? — попытался я пожать плечами.
— Приступай, — Валок посмотрел на Тверда. — Лицо не трогай.
Ну-ну, всегда хотел узнать свой предел, скулил и перебирал лапками от желания! Дьявол, как больно! Тверд, ты из меня инвалида хочешь сделать?
— Повторяю, где находится принц, — скучающим голосом поинтересовался пес у меня, когда Тверд закончил крутить свой ворот.
— Мы разговариваем на разных языках, я убил его и где находится сейчас тело Лабина мне неизвестно.
— Палач, изменник запирается, примени второй уровень допроса.
Вот хрен с бугра, дьявол, как же больно! Сейчас мои суставы покинут свои привычные места. Ой бл…! А я не понимал почему в средневековье дыба считалась основным детектором лжи. Ой е! Правда тогда существовали еще милые игрушки вроде испанского сапога, железной девы, гроба чернокнижника, четок истины, гвоздей для ногтей и прочего, тисков, различных напоров стоматолога. Холодная вода прервала поток моих воспоминаний.
— Я спрашиваю тебя в третий раз, где принц?
— Не знаю, — прохрипел я.
— Третий уровень допроса.
Вот ведь садист, Тверд, я не тебе, и вообще осторожней выдирай мне ногти. А теперь применим некоторые мои специфические умения. Раствориться, полностью раствориться в океане боли. Правда я проходил этот курс с электродами на некоторый интересных местах в облегченном виде, но ничего, боль она и есть боль.
— Барб, — кто-то мою опущенную на грудь голову, — пойми, я хочу помочь принцу Лабину. Где он, где он может прятаться наслушавшийся сплетен и слухов, распространяемых врагами короны. Король Бармаш готов усыновить Лабина.
Так я тебе и поверил, песик. А вообще-то с такой проникновенной речи и надо было начинать допрос, вдруг я бы повелся? Вдруг я бы за это время пустил сок в камере, осознал свою незавидную участь и выложил бы всю правду-матку? А что, я не герой, станешь тут им, когда твоих сокамерников ежедневно казнят.
— Не хочешь говорить, — песик отпустил мои волосы, молчишь во время пытки. — Палач, ты не особенно усерден, хотя твой контракт действует еще два года. Ты жалеешь своего сородича? Ты не исполняешь свой контракт?
— Исполняю, тесс Валок, и я не жалею Барба, он для меня никто, я отверженный, Вы знаете, что это значит.
— Знаю, но проверю. Писарь, пригласи сюда помощника городского палача, он в коридоре.
А вот это лишнее, так унижать Тверда не стоило. Надо же его обвинили в непрофессионализме. Тебя бы сучонок на мое место, оценил бы искусство Тверда полностью. Да хрен с тобой, послушаю я лучше, что там кричит глашатай. Ого, так вот кто почти убил короля и королеву, провел убийц потайным ходом, а я и не знал, я-то сижу с таким чудовищем в одном пансионате. А вот и новый палач. С ним не знаком. А что он свой морду прячет под капюшоном, зрителей бойтся? Так их здесь нет. Тесс Догир со своей сворой в коридоре кучкуется.
— Четвертая степень допроса, — пролаял песик.
М-да, раствориться в боли, а чем меня удивит этот экземпляр? Да ничем хорошим! Кто ж так кровь бездарно пускает?! Ты вообще в курсе, что от сильной кровопотери чувствительность тела снижается?
— Остановись! — рявкнул пес на палача номер два. — Пошел вон!
— Тверд, приступай к пятой степени допроса.
— Опасно, тесс Валок, Барб может умереть.
— Знаю, я не новичок в дознании, все равно приступай.
А отдохнуть? Ой-е, раствориться, дьявол, ничего не выходит! Другой способ ухода от боли. Надо принять ее, надо почувствовать удовольствие от нее. Нет ничего слаще, когда тебе выворачивают и растягивают ребра. Да, да, я хочу эту боль, она лучше девушки. Приди ко мне, еще раз и еще. Опять вода, да сколько можно?! Меня решили заодно помыть?
— Где принц, Барб?
— Его тело у вас.
— Шестая степень допроса.
— Но тесс Валок! У него сердце может не выдержать.
— Приступай!
Тверд, а зачем тебе эти всякие раскаленные железяки? Ты ведь не хочешь сделать из меня крицу-гриль. Б… Да…
Я едва смог поднять голову, вода, везде вода.
— Я же предупреждал, тесс Валок.
— Я слышал, отойди в сторону, седьмую степень допроса проведу я сам. Когда я был молодым у меня даже камни разговаривали.
Ах ты плесень, а еще благородным прикидываешься, пес смердящий. Да еще и умелый! Я забился на этой дьявольской дыбе. Боль, всюду только одна боль и ничего от нее не спасает. Из пересохшего горла вырывается крик. Все, я спекся, я могу только кричать, плакать и молить о пощаде. Прекрати, сука! Прекрати все это!
— Где принц? — через миллионы лет боли донесся до меня голос пса.
— Он не может говорить.
— Тогда напои его, палач.
А сам то ты кто? Может быть поэтому ты так презрительно относишься к Тверду? Я сумел протолкнуть в горло глоток воды. Еще один и еще.
— Где принц, где он мог спрятаться?
— Не знаю, тесс Валок. Не надо больше, я не знаю! — по моим щекам покатились слезы.
— Может быть ты говоришь праду.
— Правду, истинную правду, не надо меня мучить!
— А должен удостовериться. Ты крепкий камень, если сможешь остаться в живых после восьмой степени допроса, если опять скажешь мне что не знаешь, то я тебе поверю.
