Курт Бенджамин - Принц снов
Спокойствие и самообладание. Контроль.
— Иди ко мне, — тихо, успокоительно пробормотал Льешо. — И успокойся.
На какой-то бесконечно длинный, словно замерший момент шум игры стих. Принц раскрыл ладонь, вытянул руку и направил все силы души к копью, пытаясь поймать его раньше, чем оно успеет вонзиться в сердце.
Раз! Пальцы крепко сомкнулись вокруг древка, не выпуская его даже тогда, когда копье подняло своего хозяина и выбросило его из седла, швырнув на землю в самой гуще столь неудачного состязания. Даже падая и катясь по земле, Льешо пытался не давать страшному оружию воли; собрав все силы, он резко воткнул острие копья в примятую траву, а потом еще глубже, в глинистую землю. После этого уже ничего не оставалось делать, как распластаться, прикрыв свободной рукой голову, под копытами мечущихся лошадей и ногами разбегающихся во все стороны сброшенных с седел всадников.
Раненая земля извергала пламя, словно фейерверк, и бушевала, словно ребенок в припадке бешенства. Льешо уже устал бороться с норовистым оружием, настолько сосредоточенным на смерти хозяина, что его нельзя было утихомирить никакими приемами.
Все. Нелепому проклятию пора положить конец.
— Ты принадлежишь мне! — Принц Фибии поднялся на нога. — Твое дело лететь туда, куда тебя направляют. — Обеими руками он крепко сжал древко. — Ты не имеешь права поступать по-своему. — Он вытащил острие из земли. Копье тускло мерцало; бледные искры гасли одна за другой. — И ты…
Принц Таючит покинул седло — по своей воле или против нее, в тот момент, когда содрогнулась земля, Льешо не знал. Как бы там ни было, сейчас он, дрожа, стоял на коленях, бледный, как грива отцовского коня. Обхватив плечи руками, он пытался унять дрожь, но она продолжала бить, словно лето внезапно сменилось суровой зимой.
— Я видел все, что произошло, — пролепетал наследник с раскаянием в голосе. — И все понял. Я тебя ненавидел. Хотел убить.
Льешо удивился подобной искренности. Встречал ли он подобное? Наверное, так мог бы сказать мастер Якс. А мастер Ден, возможно, считал таким самого Льешо. С глубоким вздохом, в котором читалось и раздражение, и признание того факта, что и сам он не слишком далеко ушел от Таючита, принц Фибии поднялся на ноги. Некоторые уроки приходится учить всю жизнь…
Для пущей убедительности взяв в руки все еще продолжающее мерцать копье, Льешо гневно взглянул на испуганного юношу:
— Больше никогда в жизни не трогай без разрешения чужое оружие. Ты ведь не знаешь, какую именно магию оно может заключать в себе и что за опасность таит эта магия. Скажи спасибо, что проклятая штуковина не убила нас обоих.
— Понимаю, господин мой принц. — Таючит склонил голову, все еще не в силах совладать с собой. Однако он был молод и силен, а потому уже через пару минут выпрямился, настолько придя в себя, что любопытство пересилило все остальные чувства. — Так что же это за оружие такое?
Мысленно приказывая копью перестать сверкать, погаснуть, Льешо одновременно обдумывал ответ. В последний раз подобное оружие побывало в его руках еще в провинции Фаршо, и явилось оно из арсенала дворца правителя. Тогда юноша сражался им с мастером Марко, причем ярость и гнев превзошли и мудрость, и страх. Вопрос заключался в том, где скрывалась ненависть — в самом копье или в жизнях его собственной души.
— Это всего лишь копье, — наконец ответил принц. — Магия же — в нас самих.
Таючит ничего не понял, но теперь это уже не имело значения. Льешо наконец-то обратил внимание на окруживших их людей. Вот Каду, Бикси и Харлол, все они стоят с виноватым видом — не сумели остановить принцев. Рядом с полдюжины гарнских юнцов, потрясенных не меньше Таючита. Братья Льешо, на лицах которых застыл ужас — главным образом перед тем, что могло произойти, но также и перед неожиданно раскрывшейся мощью младшего. Хан — с глазами, потемневшими от понимания катастрофы, предотвратить которую удалось лишь чудом, и с благодарно склоненной головой. Брат хана Мерген — на его лице проступало любопытство, не уступающее любопытству племянника; впрочем, взрослый человек быстро совладал с собой и повернулся к матери наследника.
— Спасибо за то, что спас мое дитя, — поклонилась та, изображая почтение и покорность.
Однако глаза женщины оставались холодными, словно агаты, а лицо неподвижным, как смертная маска, и Льешо невольно спросил себя, не надеялась ли она на иной исход события, и если так, то почему.
Бабушка юноши хранила молчание. Лишь она одна не выглядела потрясенной, если не считать лукавого бога и шаманов-целителей. Те стояли как ни в чем не бывало, и на лицах их играли довольные улыбки.
— Говорил я вам! — напомнил своей компании Собачьи Уши, явно продолжая какой-то давний разговор.
Из маленького кармашка он извлек странную, по форме напоминающую картошку флейту и сыграл на ней какую-то причудливую мелодию. Улыбка Карины выразила полное согласие с мнением музыканта, а мастер Ден решил сохранить свое мнение при себе, словно ожидая продолжения событий.
Сожалею о том, что должен разочаровать, мысленно извинился Льешо, но на сегодня с меня уже вполне достаточно приключений.
— Ну вот, — неожиданно объявил Болгай, — думаю, теперь уже можно начать. Он нужен мне ровно на четыре дня.
Подобное заявление вызвало целый сонм вопросов. С какой стати шаман вдруг перестал изъясняться загадками? На самом деле он, конечно, не перестал. Хотя его слова и казались понятными, они несли в себе массу вопросов: что именно начать? Четыре дня для чего?
— Мы не можем тратить четыре дня, — решительно возразил Льешо.
Но почти одновременно с ним мастер Ден, медленно склонив голову, произнес:
— Да.
Не сомневаясь в Болгае, он уже успел рассчитать последствия действий и событий.
— Только на четыре дня, не больше. Мальчик прав — у нас совсем мало времени.
Болгай взял принца за руку, чтобы увести его прочь, и тут Льюка остановил его презрительной гримасой:
— И что же, судьба Фибии будет решена? Ты доверяешь мошеннику и его сумасшедшему шаману больше, чем родным братьям?
— Хватит! — резко оборвал оскорбления Льешо, боясь, что Льюка успеет сказать что-нибудь еще.
Он почти забыл, что так и держит в руке ужасное копье; напомнил ему об этом внезапно вновь появившийся в глазах братьев страх. Сегодня не только юнцы показывают свою глупость. Так, может быть, стоит воспользоваться этим страхом, чтобы поставить кое-кого на место?
Прищурившись, принц мысленно велел копью ожить. В руке тотчас зажегся неземной свет.
— Нам необходимо приобрести здесь новых союзников, а не отпугивать тех, кто нам сочувствует.
