Далия Трускиновская - Шайтан-звезда (Книга первая)
– Поднимайся, о женщина, возблагодари вместе со мной Аллаха! – требовал курд. – Нельзя же столько спать!
Солнце близилось к зениту. На голову Джевана-курда была накинута джубба и он заслонял собой Абризу от горячих лучей.
Абриза села.
Местность вокруг немного изменилась. Она не сразу поняла, что исчезли тела мальчика и еще двух убитых. Но появился холмик из тех камней, что покрупнее. Очевидно, курд нашел что-то, способное заменить заступ и лопату, и, как умел, похоронил одного мертвеца, а других оттащил туда, где они не огорчали бы взгляда.
Кроме того, он раздобыл кремень и кресало, выложил из камней небольшой очаг и даже что-то на нем сготовил, судя по уголькам.
– Как это я проспала всю ночь и утро до полудня? – удивилась Абриза.
– Ночь и утро до полудня? – переспросил Джеван-курд. – Ты – бесноватая, о женщина, или твой разум от бедствий улетел? Клянусь Аллахом, ты спала ночь и день, потом еще ночь и еще день, а потом еще одну ночь! А если бы я не разбудил тебя, ты и дальше бы спала!
– Погоди, о Джеван, дай мне понять, что со мной произошло! – прикрикнула на него Абриза, к которой вернулись и прежние силы, и задиристый нрав. – Я пошла к холму, чтобы найти на тех мертвецах коробочку с принадлежностями для огня. Как же я оказалась здесь?
– Я принес тебя, о несчастная, – объяснил курд. – Когда ты ушла, я лежал без движения, но видел и слышал тебя. Настала ночь, а ты не возвращалась. Тогда я подумал – а почему это, ради Аллаха, я боюсь пошевелиться? Я приподнялся, встал и пошел. Твое платье я заметил издали, и благодари Аллаха, что он дал тебе надеть в эти дни желтое платье! Если бы на тебе было красное или черное, я бы не заметил тебя на склоне холма.
– Что же было потом?
– Потом я хотел приподнять тебя, и я согнулся, и подвел под тебя руки, но мне помешал выпрямиться мой живот, – хмуро признался курд. – Вернее, у меня пропала та сила, которая должна быть у мужчины в спине и животе. Я пошел, принес теплые аба, укрыл тебя и лег с тобой рядом прямо на том склоне.
– Ты не разбередил свои раны? – забеспокоилась Абриза.
– О каких ранах ты мне тут толкуешь, о женщина? – высокомерно спросил Джеван-курд.
– У тебя были разрублены грудь, плечо и досталось животу, о несчастный! – воскликнула Абриза. – Я уж боялась, что ты помрешь, и сидела с тобой, и лечила тебя чем могла.
– Грудь, плечо и живот? Аллах отнял у тебя разум, о женщина! – возмутился курд. И с силой хлопнул себя кулаком по мощной волосатой груди. Очевидно, это не вызвало у него не то что боли, а даже неприятного ощущения, что было по меньшей мере странно.
– О Джеван, о бесноватый, что ты делаешь? – закричала Абриза. – Еще и трех дней не прошло, как у тебя вот тут и вот тут все было разворочено и окровавлено! Потрогай свои шрамы, о несчастный!
Она ухватилась за полы его фарджии, и распахнула их, и задрала на ошеломленном курде рубаху, и распутала повязки, и коснулась пальцами пересечения красных рубцов, проведя вдоль каждого из них сверху вниз, до самого живота. И они были наподобие шнурков, которыми женщины привязывают к голове изар.
Вид этих шрамов поразил Абризу. Она видела, что и с ней, и с раненым творится что-то необычное, но не ждала такого скорого и безусловного успеха от своего диковинного лечения.
– Ты удивительная красавица, – сказал вдруг Джеван-курд, приосанился и подкрутил длинный ус. – Погоди немного, я вспомню какие-нибудь подходящие стихи и скажу их тебе.
– Зачем мне от тебя стихи? – крайне изумилась молодая женщина. – Разве сейчас время для стихов?
– Без этого добиваться твоей близости было бы неприлично, клянусь Аллахом!
Абриза немедленно убрала руку с живота курда.
– Потрогай свои рубцы сам, о Джеван! – приказала она. – И не говори мне о близости. Объясни лучше, что было потом!
– Утро было потом, и я вернулся туда, где оставалось так много вещей, и увидел, что все это время лежал рядом с Алидом…
Джеван-курд вздохнул и склонил голову перед холмиком из крупных серых камней.
– Ты говоришь о мальчике? – осторожно спросила Абриза. – Он спас тебе жизнь. Когда ты упал, пораженный тремя ударами, он сражался над твоим телом, пока его не убили, и он упал на тебя, прикрыв тебя собой, и только поэтому ты спасся и тебя не прирезали, о несчастный.
– Откуда ты знаешь, о женщина? Ты видела то сражение? – осведомился курд, трогая себе грудь, обнаруживая поочередно все три шрама и проникаясь недоверием. – Но я не мог свалиться от таких царапин, клянусь Аллахом!
– В таком случае, объясни мне, о сын греха, как вышло, что ты несколько дней и ночей лежал наподобие камня, боясь пошевелиться, и откуда взялись эти, как ты их называешь, царапины!
– Я воистину лежал камнем, клянусь Аллахом, и все это время ты трогала меня руками, – согласился Джеван-курд. – Растирания – тоже один из способов лечения, и я знал индийского лекаря, который только так и снимал боль. Объясни наконец, кто ты, о женщина! И откуда ты взялась?
– Разве ты все еще не узнал меня?
– А почему это я должен тебя узнать? Благодарение Аллаху, у меня есть свои жены, и я не имею обыкновения смотреть на женщин, принадлежащих другим, даже если они из дерзости открывают передо мной лицо, – отрубил курд. – А ведь ты по виду и повадкам из благородных, и у тебя наверняка есть отец или муж, и такие, как ты, всегда были для меня запретны. Вот если на войне моя рука дотянется до какой-нибудь пленницы – это другое дело, этого и сам Аллах не возбраняет, о чем ясно сказано в Коране!
– Я не пленница и я больше ни разу не прикоснусь к тебе, раз ты так это понимаешь! – отрубила Абриза. – Но я еще раз спрашиваю тебя – ты действительно не узнал меня? И ты не удивился тому, что я знаю твое имя?
– Мое имя, благодарение Аллаху, хорошо известно во всех землях, где живут правоверные!
– А я тебя узнала. Я видела тебя в лагере Ади аль-Асвада…
Произнеся, впервые за много дней, вслух это имя, Абриза вздохнула и неожиданно для себя самой покраснела.
– В лагерях аль-Асвада было множество женщин, – с некоторым презрением к тем женщинам сообщил Джеван-курд.
– Такая, как я, была всего одна. Вспомни – конный разъезд привел в лагерь беглеца из войска франков в кольчуге и длинном белом гамбизоне с красным крестом! И этот человек требовал, чтобы его отвели в палатку к аль-Асваду! И это оказалась женщина! И аль-Асвад отправил ее в Хиру, во дворец к своему отцу! Ее многие видели в лагере с непокрытой головой! Теперь ты узнаешь меня?
– О госпожа! – воскликнул Джеван-курд, от изумления прекратив трогать и поглаживать свои шрамы. – Клянусь Аллахом, все бедствия, которые нас постигли, были из-за тебя!
