Андрей Стригин - Последний блюз ночных
— Причём тут Драгиния? — не разжимая губ, пускает мысль Катюша.
— Гм, Драгиния… это твоё истинное имя, девочка-дракон, — в глазах богини мелькнули озорные огоньки.
— А как меня звать? — меня буквально трясёт от возбуждения, с надеждой смотрю в прищуренные глаза Великой дочери Сварога.
— Ты Андхараш, это истинное имя, которое передаётся от дракона к дракону по твоей линии. Но люди тебя знали по вторым именам, одним из которых было имя… Вирг — Бронзовый Дракон. В то время у твоей спутницы было имя Гзэла. Тогда вы первый раз тесно связали свою жизнь с людьми, — она продолжает говорить на телепатическом уровне.
Словно вихрь воспоминаний врывается в моё сознание, крутится хороводом, как листья сорванные ураганом, выстраивается мозаика из лиц, одно событие сменяет другое.
Я вижу прекрасный подземный мир: величественный океан, окружённый невероятными по красоте пещерными органами; живой лес, шевелящий корнями как гигантские сороконожки; пурпурный лес, населённый существами называющими себя эльфами; пещерные города, крыши домов напоминающие крылья бабочек, птиц и паруса кораблей… Затем, словно лечу над землёй. Воздух чист и свеж, внизу проносятся густые леса, глубокие озёра. В панике разлетаются могучие грифы, внизу тревожно трубят мамонты, зло шипят саблезубые тигры. Мне весело, я ощущаю в себе великую силу, мои крылья крепкие, чёрные когти сияют на Солнце, а на душе радость.
— Вирг, проказник, прекращай подпаливать хвосты орлам! — внизу скачет на диком жеребце Великий князь города Растиславль. Волей судьбы он стал мне отцом, а его сын — мне братом. А где же Гзэла?
— Я здесь! — пискнула рядом Катя.
Словно опускаюсь на землю и… под землю. Я в одном из подземных туннелей, в сыром, наполненном неприятными запахами, помещении. Рядом вздрагивает хрупкая девушка, глаза горят изумрудным огнём.
— Катюша, ты почему плачешь? — прижимаю её к груди, целую в макушку.
— Хочу туда!
— Что было, то прошло, — звучит мягкий голос Марены Свароговны, но вас ждут другие миры и прекрасные и… страшные. Вы в начале Большого Пути ваша жизнь будет интересной и вечной.
Внезапно воздух в мрачном помещении очищается, наполняется запахом свежих роз, тело Марены Свароговны наполняется светом, она взмахивает огненным платком, и растворяется в пространстве, рассыпав на прощание, тысячу алмазных искорок.
Гл.31
Потрясение огромное, не часто можно встретиться с богами такого ранга, некоторое время стоим молча.
Неожиданно Осман словно очнулся, сверкнул очами, повёл толстой шеей и, без всякого акцента произносит:- Невероятная женщина, в её присутствии чувствовал себя глупым школьником и… словно жизнь пронеслась в одночасье.
— Немудрено, ведь перед нами была богиня Смерти, — у Эдика вздрагивает бородка, он зачем-то теребит её пальцами, капельки пота блестят на лице, глаза лихорадочно блестят.
— Ты путаешь, — Катя укоризненно смотрит на него, — она не Смерть, а дающая Переход в иной мир.
— Да, конечно, — опускает глаза Эдик, — она уж иная.
— Это она тогда была иной, а сейчас та, которой и должна была быть, — с убеждением говорю я.
— Значит, смерти нет? — в глазах Кости Сталкера сияет радость.
— Это для кого как, кто к чему привык, если сильно захотеть, можно уйти в НЕБЫТИЕ, — с иронией говорит Катя.
— Это не для нас, — уверенно заявляет Костя Сталкер, мы… исследователи.
— Однако, нам пора, — я поднимаю импровизированное копьё с серебряной пулей вместо наконечника. — Куда нам идти, Костя?
— Можно по тоннелям, но…
— Что-то не так?
— Я впервые боюсь их, — он со страхом смотрит в темноту.
— Но другого пути нет, верно? — вкрадчиво спрашиваю я.
— Можно пройти часть дороги по поверхности и спуститься непосредственно в станцию Кропоткинскую. Есть там один коллектор, ведёт на нижние уровни. По молодости спускался по нему, затем возле него поставили милицейский пост. Всё думал, зачем его охранять? Ход неинтересный, ведёт в замкнутую полость, что-то вроде гигантского каменного мешка, — Костя Сталкер запнулся на миг, — это то, что вы ищите.
— Там их цитадель! — уверено восклицает Катя, хищно сверкнув глазами, огненные искорки вырвались из ноздрей. Теперь я уже знаю, у неё всегда так бывает в момент крайнего возбуждения.
— Решено, идём по поверхности, — соглашаюсь я.
Пришлось идти к двери, в которой скрылся хопотун. Хотя Марена Свароговна и сказала ему нас не трогать, всё одно, неизвестно, что на уме у мёртвого колдуна.
Дверь противно скрипит, впереди мраморная лестница ведущая вверх. Ступени влажные от постоянной сырости, на них растёт мох, по ним ходят не часто ходят. Перила, на удивление, прочные, основательные, когда-то изготовленные из хорошего дерева, вероятно из дуба или из лиственницы.
В своё время пытались сюда проводить освещение, о чём говорят следы прогнившей проводки, не удивлюсь, что это было в царское время. Вполне возможно, инфекционная больница до революции была чьим-то дворцом.
Через два пролёта выходим к ещё одной двери, с ней пришлось повозиться, петли вконец заржавели, но, под натиском могучего плеча Османа, проорав как кот, которому наступили на хвост, нехотя открылась.
Помещение, в котором оказались, является подвалом и как обычно захламлено. Тусклая лампочка едва освещает серые стены, вдоль которых громоздится всякий хлам: покореженные панцирные кровати; множество ящиков; гнутые стеллажи, забитые пыльными склянками, старыми журналами; в углу, сиротливо жмущиеся друг к другу, ждут своего часа с десяток гробов… и всюду витает запах лекарств вперемешку с плесенью, один лишь он может навеивать уныние, но, вкупе с гробами, возникает оторопь, хочется быстрее покинуть сие место. Нечто зловещее витает здесь, вероятно хопотун частый гость здешнего подвала.
— Старайтесь ничего не трогать, — Костя Сталкер боком проходит мимо сваленного в кучу грязного тряпья. — Как-то один бич заночевал в этом подвале, подцепил неведомую заразу, мясо с костей сходило, умер в невероятных мучениях. Его похоронили на заброшенном кладбище, предварительно засыпав могилу хлоркой.
— Однако, весёлое место, — вздрагивает Катя, для её обострённого восприятия, это явный перебор.
Эдик приостановился у ящика забитого ветхими книгами, взгляд загорелся.
— Ничего нельзя трогать, — осаживает его пыл Костя Сталкер.
— Это старинные книги…
— Здесь столько заразы, — Костя настойчиво толкает Эдика вперёд.
В конце подвала виднеются пару крупных ступеней, и едва просматривается ещё одна дверь, убыстряем шаг, хочется быстрее покинуть эти стены.
