Виктор Исьемини - Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова
Император хмуро оглядел пустую площадь. Под балконом топтались два тролля — два из шести оставшихся в распоряжении Императора. Остальных командир наемников Дерынх увел в Тролльхейм, гда разгорелась гражданская война. Да еще сколько пришлось его уговаривать, чтобы хоть шестерых оставил… А ведь без троллей нельзя, если не будут их видеть у входа во дворец — это плохо отразится на престиже императорской власти. Вот поэтому Дерынх вытребовал все, что хотел — вплоть до дворянского титула — за то, что оставил шестерых самых бросовых своих бойцов. Ничего, пусть стоят… символизируют… Император подал знак к началу, затрубили трубы.
Первым на площадь вступил король Сантлака — довольно-таки небогато снаряженный, но зато сопровождаемый восемьюдесятью шестью рыцарями-вассалами. Даже таким количеством дворян, выступающих под его знаменем, не сможет похвастать ни один монарх, а сколько еще недисциплинированных сантлакцев подъедут позже! А сколько вообще не появятся по всевозможным причинам — кого-то не успели или забыли предупредить королевские вестники, кого-то не застали в родовом поместье, кто-то пренебрег своим долгом вассала, ведя бесконечную увлекательнейшую войну с соседом… Никто точно не знает, сколько дворянских поместий в Сантлаке — даже сам король этой страны, получивший корону после победы на турнире, проведенном в день похорон прежнего монарха. И присоединивший после коронации к своим владениям еще несколько деревень — королевское наследство, дающее возможность кое-как содержать двор — самый бедный королевский двор самой обширной державы в Великой Империи.
Элевзиль благосклонно приветствовал короля Игрина I (как правило, все короли Сантлака — Первые, нет королевской династии — нет и династических имен) — как-никак это самый верный из королей-вассалов. Рыцари и их латники гордо продефилировали по площади, демонстрируя глядящей из окон и толпящейся в переулках столичной публике разномастное вооружение и пестроту дворянских гербов на значках.
Следующим на площадь должен был вступить во главе сорока рыцарей король Гевы — второго по величине королевства Империи, давний и главнейший соперник Ванетских Императоров. Когда трубы оттрубили положенные сигналы, на площадь выехал одинокий рыцарь в сопровождении нескольких всадников:
— Ваше императорское величество, позвольте представиться, я — Гезнур, граф Анрака, старший сын короля Гюголана Гевского. Батюшка нездоров, возраст, понимаете ли… Ведь ему уже шестьдесят два, а потому он поручил представлять Геву мне.
— У вашего батюшки уйма детей, но старшего звали не Гезнур, а Адорик, насколько мы помним…
— С разрешения вашего императорского величества, я родился до брака батюшки с королевой. Моя мать — госпожа Игана из Акенра, что в Анраке… В прошлом году батюшка изволил официально признать меня.
— Пусть так… Вы — старший сын, но не наследник, как мы понимаем… И вам поручено представлять Геву… А сорок рыцарей — их тоже представляете вы?
— Увы, батюшка не в силах снарядить ко двору положенное войско из сорока рыцарей, ибо в данный момент у него неприятности с непокорными вассалами — принцами Ленота и Болотного Края. Полагаю, вашему императорскому величеству это известно…
Элевзиль нахмурился — разумеется, известно. Еще бы — ведь это его эмиссары постоянно науськивали на короля Гевы его вассалов, суля (и оказывая) им тайную помощь.
— …А потому, — продолжал граф Гезнур с невиннейшим видом, — положение дел в Геве таково, что батюшка не может прислать войско, поскольку оно крайне необходимо ему самому. Мне поручено передать вашему императорскому величеству наипочтительнейшие извинения его величества Гюголана Гевского…
— Это дерзость! Мы видим в этом оскорбление! И мятеж. — заявил Император.
— Отнюдь, ваше императорское величество, ведь батюшка прислал меня — старшего сына — в доказательство своей преданности и верности долгу вассала.
— Да, тут он нас поймал — прислал сына… Приемного… Что ж проглотим эту дерзость… пока, — тихо бросил Элевзиль сэру Гвино, стоящему позади кресла. И молча махнул рукой — дескать, следующий…
Дальше представление пошло без заминок своим чередом — на площади сменяли друг друга рыцари приведенные маркграфами Носа, Феллиоста, Приюта и королем Анновра в затейливо изготовленных облегченных доспехах, хорошо защищающих от эльфийских стрел; рыцари из Фенады в тяжеленных массивных латах, рассчитанных на могучие удары гномьих палиц, секир и боевых молотов; рыцари из Фегерна и Андруха, чье снаряжение отличалось предельной для рыцарского вооружения легкостью — даже самый прочный доспех вряд ли защитит от палицы тролля, зато более легкий обеспечит подвижность и даст шанс от этой палицы увернуться; рыцари из Неллы, Тогера, Тилы, Дрига — вооруженные в соответствии с модой и обычаями их стран; а затем — мелкая сошка, всевозможные провинциальные бароны и барончики, владеющие поместьями в разных частях Империи, но числящиеся вассалами самого Императора…
Затем рыцарей сменили пешие дружины, приведенные сенешалями, бургомистрами, губернаторами, судьями и деревенскими старостами — все, что были обязаны выставить по требованию Императора — согласно старинным законам и обычаям — города, сельские общины, купеческие братства и так далее…
Церемония продолжалась с перерывами до самого вечера…
— И охота тебе торчать на этих переговорах, братец? — спросил Коклос Алекиана (принц терпеливо высиживал все многочасовые раунды своеобразного дипломатического сражения, тянувшегося изо дня в день, на что непоседа-шут, разумеется, был неспособен)
— Да. Я хочу видеть и слышать все. Я решил, что буду помалкивать, но стараться вникнуть во все тонкости.
— Похвально, братец, похвально, — снисходительно одобрил Коклос. — А знаешь, тебе есть чему поучиться у здешнего монарха — он хоть и демон, а к советам людей знающих прислушивается. Вот бы и тебе так!
— Да-а-а… Мне бы капитана ок-Икерна послушать тогда, вместо того, чтобы спешить.
— Ну, вообще-то я имел в виду себя. Видел бы ты, как его демонское величество доверяет моим суждениям!
— Да видел я, видел… как ты, предатель, все секреты выдаешь!
— Ну уж и предатель! Я «выдаю», как ты говоришь, то, что мне никто хранить не доверял. О, смотри — маршал к королю на прием просится, а Кенперту наверняка ничего не сказал. Вот уж кто предатель настоящий! Пойди-ка, братец, послушай, о чем он говорить хочет, расстрой его козни, — и с этими словами шут торопливо скрылся…
Как ни старались послы — Ингви не подался ни на шаг, на все их просьбы и предложения отвечая одно:
