Тимур Туров - Ядовитая кровь
– Понимает... – глухо ответил Серый. – Понимаю...
Он хотел еще что-то сказать, но вдруг дернулся всем телом так, что даже в темноте это было заметно, и начал заваливаться в сторону. Послышался сдвоенный шлепок. Словно один за другим упали две мокрые подушки. Или два увесистых куска мяса.
Что-то засветилось над самыми головами зеленоватым светом, мягким, но Влад и Капустян зажмурились, прикрывая глаза еще и руками.
Даже маах'керу зарычал недовольно, отворачиваясь.
– Добрый вечер, – сказал, проморгавшись, Капустян. – А вы откуда?
Сатресса стояла над телом Серого.
– А как же клятва Гиппократа, Петровна? – устало спросил Влад.
Она молча посмотрела на Влада и не ответила.
– Ничего себе! Она ведь его напополам разрубила. – Капустян посмотрел на тело Серого и поежился. – Только чем?
– Он не мог жить, – сказала сатресса. – Он должен был умереть.
– Это он убил твоего супруга? – спросил Влад.
– Да. Он и люди... У мужа не было шансов, они напали неожиданно, когда муж шел на встречу с тобой.
– Я не выдавал твоего мужа, – сказал Влад.
– Это телефон, – без выражения произнесла сатресса. – Они следили за телефоном. И когда он шел, его окружили. Он знал... догадывался, что так может случиться. И приказал мне не вмешиваться. Приказал отдать тебе записку и защищать, если придется. А его... Его я защитить не могла. Стояла, превратившись в дерево, смотрела, как этот... – Сатра указала на Серого. – Как этот задает вопросы. И как убивает. Никто из сатра не вмешался. Слышали, но не вмешались. И я не вмешалась, потому что поклялась Корнями.
– Как ты нас нашла? – спросил Влад.
– Для мага это не так сложно.
Влад подошел к телу Серого и осторожно, чтобы не запачкаться, полез в карман плаща. Незримое лезвие прошло наискось, разрубив руку и ребра по диагонали, и вышло около левого бедра.
– Вот, возьми, – Влад протянул цветок. – Это ваше.
– Он тебе еще нужен, – ответила сатресса. – Больше, чем мне. Оставь.
Огонек, который она зажгла над головами людей, стал меркнуть.
– Я ухожу. Я выполнила свой долг.
– Я благодарю тебя, – сказал Влад. – Если я могу что-то сделать...
Огненный шарик полыхнул, заливая площадку, людей, оборотней, живого и мертвого, отразился в дождевых лужах и в луже крови, пятнистой от капель дождя.
– Ты ничего не можешь сделать! – выкрикнула сатресса, и вокруг нее полыхнул белый ореол. – Ты и остальные люди могут только умереть. Я ненавижу вас! Ненавижу! Не понимаю, почему он относился к вам с жалостью. Вы не заслуживаете жалости! Все. Он был лучше всех вас. Он лучше всех! Но он не послушал меня. И никто из сатра не вмешался, потому что мой муж нарушил обычаи и законы, лишил себя права на защиту и месть. Только я...
Свет погас, и сатресса исчезла.
– Такие дела, – помолчав, произнес Капустян.
– Смешно, – согласился Влад.
– И холодно, – сказал Руслан. – Холодно, грязно и противно.
Влад включил фонарик, посветил – Руслан стоял голый, обхватив себя за плечи грязными руками, оставляя потеки грязи на теле. Ступни и колени также были в грязи.
– Я пойду к машине. – Капустян кашлянул. – Забрать художника?
– Забери оружие у Серого, телефон – обыщи, короче. И иди.
– Ладно, – кивнул Капустян, жмурясь в свете фонарика.
– Ты как? – спросил Влад у Руслана. – Как самочувствие?
– Странное самочувствие, – поежился Руслан. – Может, в первый раз так неприятно. В следующий будет полегче. Но привыкнуть можно. Даже не знаю, радоваться или плакать.
– Иди в машину, там, наверное, Богдан извелся весь. И как бы Кроха не пришел в себя и не начал чудить. Наручники на нем мне в этом смысле особого доверия не внушают. И по дороге оденься.
– А ты?
– А я попробую грехи отмолить.
Влад подождал, пока уйдут Капустян с Русланом, подошел к лежащему Каменецкому, присел на корточки.
– Забавно получилось, – сказал Каменецкий. – Ловко это у вас... Только больно. И как оно, подставлять других под пули? Согревает душу?
– Не очень, – признался Влад. – Вы хотели, чтобы я остановил вас. Пока не поздно.
– Хотел... Думал, что все будет немного быстрее и менее болезненно. Чик – и готово, – голос Каменецкого чуть дрожал, то ли от холода, то ли от потери крови. – За все нужно платить.
– Я знаю, – сказал Влад.
– Убьете меня?
– Не знаю. Выберете вы.
– И вы исполните?
– Наверное. Постараюсь вас уговорить, но если нет – исполню. Циркачи хотели получить убийцу своего соплеменника, – ровно, стараясь не сбиться с ритма, выговорил Влад.
– Убьют?
– Могут убить. Могут замучить. Мы говорили о поединке чести.
– В таком состоянии?
– Поэтому я и не знаю. Честно, не знаю.
– Ну, снять меня с крючка я даже просить не буду, не получится, – Каменецкий тихо-тихо засмеялся. – Не знаю, что там со мной сделал оборотень, но это начинает отпускать. Боль возвращается. Из чего я могу выбрать?
– Могу убить я, – сказал Влад. – Могу позвонить циркачам.
– Для вас это?..
– Может, я останусь в живых. Или мне тоже подарят поединок чести. Может, выторгую жизнь для моих друзей. Но больше всего я надеюсь, что смогу добраться до Шкворня. Вы же понимаете, так все сложилось – либо он меня, либо я его. Никто не станет вмешиваться.
– Это правда, что ты смог перехватить источник? Там, в Косово?
– Правда, – ответил Влад.
– Здорово... – простонал Каменецкий. – Я читал в бумагах... Не верил, но так хотелось... Больно... Очень больно. Запорожцы это умели. Они умели это очень ловко... Куда ни ткни в историю – везде они отметились... Даже к Москве ходили по поводу Лжедмитрия... И... и много чего еще... Плохо мне...
Каменецкого колотила крупная дрожь.
– Пойдешь к Шкворню? – смог проговорить он.
– Пойду. Счет у меня к нему.
– Хорошо. – Каменецкий с трудом поднял руку. Сунул во внутренний карман куртки, залитой его кровью, достал листок бумаги.
В клеточку, вырванный из общей тетради. Протянул Владу.
– Тут адрес, – прошептал он. – Там – все. Записи, материалы, адреса – все там. И номера счетов, деньги... Вызывай циркачей. Только скажи: пусть они скорее... Очень больно. И что бы там ни случилось – прижми Шкворня. Пусть они не лезут в наши дела... Пусть не лезут... не люди...
Влад вытащил телефон и набрал номер.
Глава 13
Влад велел сделать крюк, остановил машину возле проходного двора на Пушкинской.
– Встречаемся в десять возле Успенского, – уходя, бросил он через плечо.
– Орел! – буркнул Богдан. – Наполеон! Талантище!
– А мне нравится, – неожиданно сказал Капустян и улыбнулся. – Он хорошо держится. Я бы...
– Ты бы... – передразнил Богдан. – Ты его знаешь полтора дня, а уже он и нравится... Ясное дело – нравится. А ты с ним год потрись, эту симпатию сохрани, вот тогда и рассуждай. Нравится... Мне вон итальянская сантехника нравится и что? Гажу я в нее при случае от всей души и комплексов не испытываю. И Влад многим нравится... И гадят, суки...
