Максим Бражский - Каэхон
— Кетхе! Они начали волноваться!
— Рано, Каэхе, — невозмутимо ответил кхае. — Нам нужно, чтобы церемония началась. Более того, нам нужно, чтобы они начали пробуждать Хеера.
— Еще бы отличить момент, когда они его пробуждают, от момента, когда он просто тянется в материальный мир, как тогда, — вздохнул я. — Хорошо. Но ожидание выматывает.
— Да? — удивленно спросил Экке, оторвавшись от своей жены. — А нам и здесь неплохо, но мы были бы благодарны Кетхе за парочку ходов для воздуха, а то задохнемся скоро.
— Парочку сделаю, — пожал плечами Кетхе деТаго.
— А тебе, Каэхе, я могу лишь посоветовать заняться тем же, чем и… — начала было Жани, поудобнее устраиваясь на коленях у мужа, но договорить она не успела.
— Тише! — шикнул на всех я. — Кажется, начинается! Я потом последую вашему совету.
— Я напомню, — пообещала Тайсама.
— Тише. Кстати, будьте осторожны, наверху, кроме не одного десятка Ледяных, еще и несколько иноземных иллюзионистов!
Наверху, над нами, вовсю что-то происходило. Какой-то северянин, немолодой, но все еще полный энергии, подошел к алтарю, точнее, к месту, где лежало Сердце. Аура харакорца окрасилась в цвета удовлетворения, радости и ожидания. Через какое-то время я почувствовал наконец присутствие Ледяного бога — раньше мне сложно было представить, что его появление сможет меня обрадовать!
— Килхейдхеер появился, — шепнул я.
— Обряд уже закончен? Что с Сердцем? — требовательно спросил Кетхе. — Нужно вылезать, как только Сердце Харакора активируется.
— Тогда ждем. Хотя я уже сейчас готов всех поубивать!
— Терпение, Каэхе, — насмешливо произнес Экке, поцеловав Жани. Эти двое совсем тогда расслабились, практически забыв о деле. — Чем больше волнуешься, тем хуже концентрация. Посмотри на Кетхе. Он сильнейший из нас, а спокоен, как Ледяное море в штиль.
— Да уж, — проворчал я и вновь вернулся к наблюдению.
События развивались медленно, — видимо, шел собственно ритуал. Я с трудом сдерживался, чтобы не начать активные действия. Мешало лишь наличие нескольких метров камня надо мной. Но, к счастью, и это утомительное ожидание закончилось. Сердце Харакора начало просыпаться. Медленно, лениво… В мире духов это напоминало, будто костер нехотя вгрызается в сыроватые еще поленья. Хотя никакие сравнения с реальностью для нематериального мира не будут правдивы.
— Кетхе! Началось! — крикнул я. — Пора! Сердце Харакора просыпается!
— Вот теперь и впрямь пора, — кивнул удовлетворенно Кетхе.
Кхае развел руки — и над нами разверзся камень! Пол под ногами вдруг зашевелился и понес нас вверх. Дух захватывало от того, с какой простотой опытный абаттец сумел все это сделать! Но некогда было задумываться над чем-либо, кроме главной задачи… Быстро обведя руками вокруг себя, я был поражен: десятки, сотни трупов северян! А ведь я не слышал ни единого чувства боли или страха!
Но страшнее было другое. Никакого транса на этот раз не было! Только мы появились, как харакорцы на нас накинулись и холод попытался сковать наши тела… Я только и успел заметить, как души кхае вдруг полыхнули во всю мощь, высвобождая накопленную энергию без оглядки на будущее! Потом они будут долго приходить в себя, но тогда это было необходимо.
Ветер хлестал врага беспощадно, он откидывал северян назад, не давая подходить, разрывал пальцы Ледяным магам, запрещая им творить своими знаками заклинания. Многие воины Харакора, послушные разуму Жани, поворачивали оружие против собратьев. Я пораженно узнавал ту немереную силу, что видел раньше, в Обители… И не узнавал — тогда они были аккуратны. Но и такой силы не хватало.
Сердце Харакора уже не тлело, оно полыхало. Каким-то образом я чувствовал: еще чуть-чуть — и Килхейдхеер будет разбужен. Этого нельзя было допускать: никакие даже самые сильные маги кхае не в силах противостоять богу! Пора было его разбить. Но на дороге стояла группа воинов, что не поддавались ни ветру, ни пси-магии: их защищала вера. Души этих воинов виделись мне ледяными, как касание их бога.
— Тай! Тифус! Нужно их убить! — приказал я. — Не знаю как, но надо!
— Убивать — не детей делать, тут все легко, — отмахнулся Тифка, вытащив две сабли. Упросил-таки Кетхе сделать ему оружие по душе.
— Я готова, — кивнула воительница, взвалив молот на плечо. — Не уверена, что смогу драться этим так же хорошо, как копьем… Тифус, ты без света драться можешь?
Наемник отмахнулся: и не то, мол, умеет. Я уже не удивился, так как даже мне было понятно, что сей человек не так прост, как кажется. Главное, что он был на нашей стороне, а не на вражеской. Я дал команду взмахом руки, но Тайсама уже успела прочитать мое настроение и побежала вперед, на врага. Полетели склянки, мне слышен был только едва различимый звон бьющегося стекла, но в аурах врагов возникло и начало расти замешательство. Сейчас или никогда!
— Прикрывай Тай, главное, чтобы добежала она, — быстро проговорил я Тифке.
Тот молча кивнул и закружился в смертоносном танце.
Жаль, но тогда мне было не до его необычного искусства, которое он, оказывается, раньше тщательно скрывал. Хватало и своих проблем. Поднырнуть под меч, уколоть в не защищенную доспехом шею одному, оставить широкую дыру в животе другому, что пошел в бой с голым торсом. Вперед, главное — идти вперед…
Меня несколько раз задевали, но раны затягивались почти тут же, принося мгновения слабости: работало кольцо. А не нарываться на серьезные угрозы моих умений хватало. Вожделенная цель, Сердце Харакора, была все ближе, и все сильнее нарастала во мне тревога.
Жрец-маг, огромный северянин, немолодой, но все равно сильный, заслонил своим телом алтарь. Я почувствовал дикий холод — опять эта проклятая магия! Но во мне вдруг разгорелась злость, появилось знакомое чувство, как при отражении атаки на Обитель. Все барьеры, все запреты сносило волной ярости… Будто наяву ощутил я прикосновение того самого амулета, что давала мне когда-то Наставница. Но на самом деле моей груди коснулся холодный кулак с зажатой в руке саблей. Рука Тифуса.
Мир духов полностью поглотил меня. Наверное, я сам стал призрачным, как мои друзья из Хадкитора. Ко мне будто вернулось зрение, но какое-то неправильное, извращенное: все души воинов-северян, кхае, все духи камней и волшебных предметов, все потоки магии были видны мне. Овеществленное сияние разных цветов… Нет, даже не цветов — вкусов и запахов. Хотя и это определение было бы неправильным. Просто я мог различать оттенки нематериальных сущностей. Магия жреца была холодной и острой, и силу для нее камень брал от Килхейдхеера через владельца. Усилие воли — и моя рука погрузилась в поток ледяного волшебства, разрушая его одним своим существованием. Какая-то часть меня заметила, что рядом свистнули сабли, и жрец повалился прямо на алтарь, окропляя его кровью…
