Джон Толкиен - Возвращение государя
Но осенью их коснулась тень прежних тревог.
Как-то вечером Сэм зашел в кабинет, и хозяин показался ему каким-то странным: на лице мертвенная бледность, а глаза отрешенно смотрят куда-то вдаль.
— Сударь, что с вами? — обеспокоенно спросил Сэм.
— Я ранен, — не глядя на него отозвался Фродо, — ранен, и рана моя неисцелима.
Но все обошлось благополучно. Уже на другой день Фродо почувствовал себя вполне здоровым, а Сэм, успокоившись, припомнил, какое было число. Два года назад, как раз шестого октября, Фродо получил рану под горой Выветрень.
Время шло. В марте 1421 года Фродо снова сделалось плохо, и ему стоило немалых усилий скрыть свой недуг от близких. Впрочем, у Сэма хватало иных забот. Двадцать пятого марта Рози родила дочурку.
— Вот ведь, сударь, незадача, — заявил Сэм, явившись к Фродо. — Мы с Рози давно порешили назвать первенца в вашу честь, с вашего, само собой, позволения. Ждали-то мальчика, а тут девочка… Чудная девчушка, просто красавица: к счастью, не в меня удалась, а в Рози. Но как с именем быть, теперь ума не приложу.
— Право же, Сэм, — отозвался Фродо. — Чем тебе старинный обычай не угодил? Подбери цветочное имя, Роза там или что-нибудь в этом роде. Куда лучше-то? В Хоббитании половину девочек так кличут.
— Так ведь это… — замялся Сэм, — хочется что-нибудь особенное. В странствиях наших я много слыхивал прекрасных имен, да только, как бы это сказать получше… великоваты они на каждый день. Вроде как для праздника придуманы. Вот и Старбень мой твердит: «Называть длинно — не больно умно. Короче назовешь — скорее позовешь», ну и все в этом роде. А если уж цветочное, так тут и не в длине дело, главное, цветок подобрать с понятием. Она ведь у меня прехорошенькая, а будет еще краше.
Фродо задумался, а потом сказал:
— А вот, Сэм — как тебе Эланор? Помнишь, такой солнечный цветок, мы его в Лотлориэне видели.
— Ох и удружили же вы мне, сударь, — восхитился Сэм. — Это самое то, что нужно!
Осенью 1421 года, когда крошке Эланор минуло уже полгодика, Фродо позвал Сэма к себе в кабинет.
— Слушай, в четверг у Бильбо день рождения, — молвил он. — Перещеголял-таки он старого Тука, ему стукнет сто тридцать один.
— Молодец старина, — отозвался Сэм.
— Вот-вот, — сказал Фродо, — и мы просто обязаны его навестить. Давай вместе поедем. Рози, наверное, чуток огорчится, но ты скажи ей, что вернешься не позже чем через две недели. Я сам понимаю, что отлучаться надолго тебе нынче не с руки.
— Опять я пополам разрываюсь, — вздохнул Сэм. — И в Разлог мне съездить охота, и Бильбо повидать, да только это… из дому выбираться, как помирать. Уж больно здесь хорошо.
— Бедолага, — рассмеялся Фродо. — Я твои чувства понимаю, но ничего, небось не разорвешься. Не из того ты теста, всегда целым был, целым и останешься.
На следующий день Фродо вручил Сэму ключи и показал, где лежат рукописи. Теперь все они были сведены в одну, дописанную почти до конца толстенную книгу в красном кожаном переплете. В начале множество страниц было исписано тонким почерком Бильбо, но все же большая часть книги оказалась заполненной твердой рукой Фродо. Он же поделил книгу на главы, причем последняя, восьмидесятая, оставалась незавершенной — там еще было несколько чистых страниц. На титульном листе красовалось много заголовков:
«Мой дневник. Мое неожиданное путешествие. Туда и обратно, и что случилось потом.
Приключения пяти хоббитов. Повесть о Великом Кольце, составленная Бильбо Беббинсом на основе собственных наблюдений и рассказов друзей. Что мы совершили в Войне Кольца».
Здесь кончалась рука Бильбо. Дальше писал Фродо:
«Падение Властелина Колец и Возвращение Короля (как это виделось Малому Народу: воспоминания Бильбо и Фродо из Хоббитании, дополненные отчетами их друзей и наставлениями Мудрых).
С извлечениями из Книг Премудрости, переведенных Бильбо в Разлоге».
— Славно вы потрудились, сударь! — воскликнул Сэм. — Книгу, можно считать, почти закончили.
— Я ее совсем закончил, — поправил его Фродо. — А последние страницы, они для тебя оставлены.
Двадцать первого сентября хоббиты отправились в путь. Фродо ехал на том самом пони, на котором вернулся из Минас-Тирита и которого нынче звал не иначе как Бродяжником. Сэм, понятное дело, выбрал для путешествия своего любимчика Билла. Стояло дивное золотое утро. Сэму и в голову не приходило спрашивать, куда они направляются: казалось, тут и гадать нечего.
Пони неспешно трусили по дороге к Затону. На ночлег путники остановились в Зеленых холмах, а двадцать второго сентября, во второй половине дня, добрались до опушки леса.
— Сударь, вы часом не за тем ли деревом хоронились, когда мы первый раз встретились с Черным Всадником? — спросил Сэм, указывая налево. — Нынче кажется, будто все это во сне было.
Настал вечер, на восточном небосклоне замерцали звезды. Хоббиты миновали дуплистый дуб, свернули и стали спускаться с холма сквозь заросли орешника. Сэм молчал, погрузившись в воспоминания, а потом услышал, как Фродо тихонько напевает себе под нос старую путевую песенку, только слова немного переиначил:
А впереди у нас, друзья,
Большак иль тайная стезя:
Идем мы нынче по земле,
А завтра — под землей, во мгле,
Иль в поднебесье, в вышине,
Под солнцем или при луне.
И словно в ответ снизу, с поднимавшей из долины дороги, донеслись голоса:
А! Элберет Гилтониэль!
силиврен пенна мириэль
о менел аглар элленат!
Мы здесь остались навсегда,
Средь этих сумрачных земель,
Но светит нам твоя звезда!
О Элберет! Гильтониэль!
Фродо и Сэм остановились и молча ждали, пока не увидели впереди сияние, а там и приближавшихся путников.
Сначала появился отряд эльфов во главе с Гилдором, а за ними, к величайшему удивлению и восторгу Сэма, — Элронд и Галадриэль. Владыка Разлога был облачен в переливчато-серую мантию, на челе его сияла звезда, а на персте — золотое кольцо с большим голубым камнем: Вилья, могущественнейшее из Трех эльфийских. Одеяние ехавшей на белой лошади Владычицы Лориэна походило на легкое туманное облако, окутавшее луну и испускавшее мягкий серебристый свет. На ее пальце красовалось кольцо из мифрила, Нэнья, с сиявшим, словно холодная звезда, белым камнем. Позади трусил маленький мышастый пони, и вез он не кого иного, как сонно покачивавшегося в седле Бильбо.
