Павел Молитвин - Ветер удачи
— Люди поговаривают, ты не только лекарь, по и колдун. Сознайся, как тебе удалось охмурить Душегуба?
Что-то в неподвижном лице Аканумы дрогнуло и едва уловимо начало меняться. Ментальный посыл достиг его и подтолкнул мысли в нужном направлении. Страх уже начал свое разъедающее душу действие, и, ежели этот процесс слегка подтолкнуть…
— Зачем мне охмурять Амашу? Я просто поделился с ним кое-какими сведениями, собранными мною для моего трактата.
— Какими такими сведениями может располагать чужеземец? Вчерашний раб, жалкий лекаришка, бабник и выпивоха? — проскрежетал настоятель храма, сжимая кулаки и надвигаясь на арранта с таким видом, будто намерен собственными руками свернуть ему шею, вырвать язык, разодрать в клочья.
— Сведениями столь интересными и важными, что почтенный Амаша подарил мне за них снятый с собственной руки перстень. Тот самый, который тебе так приглянулся.
Аканума уставился на все еще зажатый в руке перстень с таким видом, будто это была готовая укусить его ядовитая гадина. Один из Безликих неслышно приблизился к нему и начал что-то почтительно нашептывать. «Ага! — мысленно потер руки Эврих. — Детинушка видел колечко на руке Душегуба и спешит сообщить об этом отцу настоятелю. Очень своевременно!»
Он ободряюще подмигнул изумленному до глубины души Тартунгу, начавшему наконец понимать, что господин его — тот самый еж, коего ударом кулака не прикончить, и подобрался, дабы отправить новый ментальный посыл. Серьезно повлиять на решение, зревшее в Аканумовои голове, он, понятное дело, не мог, но чуть-чуть подтолкнуть, качнуть в желаемую сторону был вполне в состоянии.
Эврих представил садящуюся на чашу чутких, используемых ювелирами весов бабочку и, стиснув зубы, отправил посыл: боль, страх, захлебывающиеся крики о помощи…
Обычно он применял Тилорнову науку для того, чтобы облегчать человеческие страдания, но в случае нужды готов был использовать ее и в качестве оружия. Пришельцу со звезд это пришлось бы не по душе, да и самому Эвриху не слишком-то нравилось, однако еще меньше его прельщала перспектива сгинуть вместе с Тартунгом в каменной глотке Мбо Мбелек.
А ну-ка еще раз! Боль. Страх. Скрежет зубовный. Крики пытаемых…
Лицо Аканумы начало плавиться, глаза беспокойно забегали, и он хрипло приказал Безликим:
— Отпустите их. Я хочу задать этому чужеземцу несколько вопросов наедине. И возьми ты свой проклятый перстень! — Он сунул его Эвриху с таким видом, будто тот жег ему руку.
«Дело сдвинулось с мертвой точки, дальше будет легче!» — подбодрил себя аррант, подумав, что рассказ о Зале Уст Божьих займет не последнее место в его описаниях достопримечательностей Города Тысячи Храмов.
* * *— Теперь ты пожалуешься Амаше на Нгардмая? Или сам будешь убивать гада, из-за которого нас едва не принесли в жертву Неизъяснимому? — спросил Тартунг, когда они свернули с улицы Оракулов на улицу Мечников.
— Нгардмай тут вовсе ни при чем. Это проделки Мфано и его коллег. А Душегуб, да будет тебе известно, даже не подозревает, что у меня находится чингак одного из его доверенных людей, — устало сказал Эврих и в нескольких словах поведал разинувшему от удивления рот мальчишке о том, как попал к нему чингак Амаши.
— Вот это да! — Тартунг остановился посреди пустынной, залитой лунным светом улицы и уставился на арранта так, словно впервые увидел. — Так ты все врал этому Акануме? И если бы он нас в Уста Божьи отправил, никто бы ничего не узнал и на дыбу его не поволок?
— Ни в коем разе. Сгнили бы наши косточки на дне колодца, а Просвещенный и Угодный Неизъяснимому жил бы себе поживал, горя не зная, — подтвердил Эврих, высматривая, где бы выпить стаканчик пальмового вина. В глотке у него пересохло, ноги гудели и противно подрагивали, да и чему удивляться: денек выдался нелегкий, а во рту с утра маковой росинки не было.
— Ну ты даешь! Тихоня, тихоня, а такую штуку удрал, что только держись! Рассказать кому — не поверят!
Преисполнившийся восторга мальчишка скакал вокруг арранта веселым щенком, и не тревожили его, похоже, ни сломанные ребра, ни ошпаренный бок. «Зажило как на собаке, — с завистью подумал Эврих. — И все-то ему хиханьки да хаханьки. А Мфано-то с коллегами на этом не остановятся, и Амаша едва ли в покое оставит. Тут не прыгать от радости — слезы горькие лить впору. Особенно ежели учесть, что Газахлара я в Тор-Богазе здорово разочаровал и он, надобно думать, тоже не прочь меня со света сжить».
Он вспомнил выражение лица хозяина «Мраморного логова» в тот миг, когда Нжери сказала ему, что носит в своем чреве ребенка, и зябко передернул плечами. Окажись он на месте Газахлара, так и его бы, верно, одолевали весьма противоречивые чувства.
— А вот и «Душевная жаба»! Хорошее, говорят, местечко. Зайдем?
— Зайдем, — согласился аррант, чувствуя настоятельную потребность прополоскать горло и хотя бы немного посидеть в тишине и покое.
Поднеся к губам глиняную кружку с обколотыми краями, он убедился, что пальмовое вино здесь не хуже и не лучше, чем подают в других трактирах. Спасибо и на том. Он сделал несколько жадных глотков, отломил кусочек лепешки и, мысленно возвращаясь к последнему разговору с Газахларом, решил, что самым разумным будет, выехав с ним за слонами, в Мванааке не возвращаться. Столица, в конце концов, не единственный портовый город империи, и в любом другом договориться с корабельщиками будет легче. В том же Аскуле, к примеру. Чем дальше от императорского дворца, тем меньше страх перед Кешо и его грозными указами…
— А знаешь, Газахлар говорит, что тебя принес в Город Тысячи Храмов ветер удачи, — сказал Тартунг, успевший опустошить свою кружку и заново наполнить ее. — Я думал, он так, пустое болтает, но теперь вижу — Белгони и впрямь о тебе здорово печется.
— Ветер удачи, принявший образ двух сторожевиков, захвативших «Ласточку»? — усмехнулся Эврих, отметив, что глаза у мальчишки заблестели, а мышцы лица расслабились, — пальмовое вино начало оказывать свое благотворное действие.
— Посланный Белгони ветер удачи может принимать любой образ. Я слышал, как Газахлар говорил об этом с Хамданом. И остальные обитатели особняка согласны с ними. Ты-то, наверное, думаешь по-другому, но со стороны виднее.
— Мфано и его приятели из гильдии лекарей вряд ли с тобой согласятся, — забавляясь неожиданным поворотом разговора, возразил аррант. — Для кого-то мое появление в Мванааке, может, и явилось подарком судьбы, но сам я не считаю удачным стечение обстоятельств, приведшее меня в столицу Мавуно.
— Ты просто еще не понял, что тебе тоже зачем-то надобно было очутиться здесь, — упорствовал мальчишка. — Не только тем, кому ты помог, но и тебе самому.
