Олеся Шалюкова - Ночь теней
— Андали.
— Господин. — Амазонка распахнула глаза, бесцветные провалы напугали Карен.
«Что это значит?»
Голос тихо ответил:
«Она шаманка, умирая, каждая из амазонок ее племени отдавала свою душу, чтобы защитить свою предводительницу и дать ей силу уничтожать врагов дальше».
— Я справилась, господин?
— Да, Андалия, ты просто умница.
— Теперь господин может уйти? Печати потеряли свою силу? — тихо прошептала амазонка.
— Да. Ты можешь пойти со мной, если хочешь.
— Я слаба, господин. Я больше не смогу быть вам полезной. Мои силы иссякли. И больше нет моего племени, чтобы восстановить их.
Старый вампир мягко покачал головой.
— Если ты согласишься, я дам тебе силу. — ТерАль осторожно провел по щеке девушки.
— Я… — Андалия закашлялась, — я смогу быть вам полезна?
— Да. Когда ты будешь рядом со мной, я смогу не опасаться за себя.
— Тогда, мой господин, я согласна на все.
Коротко кивнув, ТерАль полоснул клыками по своему же запястью и прижал руку к губам. На глазах у изумленной Карен порез не затягивался, пока директор набирал свою же кровь в рот.
«Что он делает?»
«Изменяет состав своей крови».
«Но зачем?»
Голос не ответил. Карен, распахнув глаза, смотрела на то, как директор целует ее предка!
Андалия спала, а вампир все шептал что-то над ее телом. Потом полыхнуло несколько раз магическое зарево.
«Он ставит печати на новоприобретенные способности. На свою кровь, так сказать. — Тот, кто говорил внутри Карен, тихо вздохнул. — По сути ТерАль поделился небольшой частичкой своей сущности».
«Но зачем же?»
«Я не знаю. Каждый раз, когда рождается дитя с четвертью крови ТерАля, сущность перерождается. Я знаю вот это начало. В моих знаниях есть кое-что из памяти твоих предков, но не самого ТерАля».
Кровавый тоннель мягко окружил Карен и повлек ее наверх.
— Но почему меня так тянет к ТерАлю?
— Твоя кровь и я, как сущность от него, хотят воссоединиться со своим хозяином. Первая печать, которую ставил он, была предназначена для того, чтобы дитя с частью крови Тер Аля могло жить независимо от самого вампира, сохраняя свои чувства и разум. И насколько мне доступна память прошлых родов, еще никто ни разу не оказывался рядом с ТерАлем без защиты этой печати.
— Это странно?
— Это пугает, — внутренний голос стал стихать. — Мы все ближе к реальному миру. И вскоре там сольемся окончательно. Но если тебе понадобится моя помощь, то знай — я буду ждать тебя здесь, в глубинах кровной памяти.
— Спасибо, — тихо сказала Карен и открыла глаза.
Стар вышел из душа, единственное, что было на нем, это белое полотенце на бедрах. Капельки ледяной воды на коже вампира ввели бы в ужас любого, кто увидел бы молодого человека, но свидетелей не было.
Черные немаркие джинсы, светлая рубашка и бежевый свитер, черные носки и светлые кроссовки. Одевшись, Стар вздохнул, рассматривая в зеркале свое отражение. Он не успел уловить тот момент, когда зеркальная гладь покрылась рябью, а потом затянула его в себя.
Сморгнув набежавшие слезы, вампир неожиданно обнаружил, что находится в большом городе и стоит у огромной витрины шикарного магазина. Сильный порыв ветра швырнул ему в лицо газетный лист, броский заголовок заставил Стара недоуменно захлопать глазами:
«Легенда возвращается. Они среди нас.
В городе за последние три месяца число жертв достигло уже трехсот человек! Неизвестные убийцы, маскирующиеся под вампиров из голливудских ужастиков…»
Вампир бросил листок в урну. Ему не надо было читать до конца, чтобы понять, что в этой газетенке написана правда, в воздухе запахло другим вампиром.
Карен села на кровати и схватилась за сердце. Чувство неизбежной потери, предчувствие ужасной беды захватило всю ее сущность. Девушке не пришлось долго думать, чтобы понять, кто мог вызвать такие ощущения, кому именно грозила опасность. Подскочив на кровати, Карен метнулась к дверям. Защитная сфера Кио, оставленная урсаилом перед уходом, лопнула с тихим шипением.
Далекий отголосок боли коснулся ума и тела, Карен было все равно. Она спешила…
На то чтобы дойти до лестницы, потребовались все ее силы. С лестницы она уже падала. И лежа на пороге замка, понимая, что ничего не может сделать, она отчаянно закричала:
— Стар!
Волна очарования, чуть горьковатый запах знакомых духов, расплескавшиеся по плечам медовые волосы, карие с золотистыми прожилками глаза.
В стоящей перед Старом вампирессе было знакомо все до последней черточки.
И пушистые, хотя и немного короткие ресницы, и родинка слева от нежных губ, и высокие скулы, которые вампир так часто покрывал поцелуями.
Безумие… сладкое безумие потекло по венам Стара, заставляя его не дышать, не думать, не говорить. Он мог лишь смотреть в глаза своей неизбежной смерти…
Дикий крик — ментальный зов расколол его мысли, сбрасывая оцепенение. Короткий щелчок и огненная защита вышла уже на рефлексах.
Теперь Стар мог смотреть в лицо своей несостоявшейся жены, не боясь опять попасть под ее змеиное очарование.
— Зейнара.
— Здравствуй, дорогой. — Восхитительно томным движением вампиресса отодвинула за ушко прядь волос. — Ты знаешь, я думала, нам с тобой уже не суждено встретиться.
Стар улыбнулся и развел руками.
— Как видишь, нет. Непонятно, по чьей прихоти наши дорожки снова пересеклись.
— Что же, — Зейнара повела плечиком, — ты помнишь, дорогой, что именно я сказала тебе перед нашим расставанием?
— Безусловно. Я же не мог забыть тебя. А значит, твои слова — тоже.
Вьюга все так же заметала все за окном. Прислонившись спиной к стене, Стар ждал девушку, которую ему прочили в жены.
Молодой вампир, сын единственной женщины-старейшины, считался лучшим воином и лучшим магом льда в клане. Ему пророчили великое будущее. И тот дар, который он получил, стал для всех ударом.
Дверь дома мягко хлопнула, и на крыльце показалась Зейнара. Стар поморщился, увидев на плечах девушки шубу из шкур белых барсов. Не более чем прихоть, но очень жестокая. Вампиресса наслаждалась теми чувствами, что вскипали в вампирах, второй ипостасью которых были барсы.
Остановившись на полпути, девушка посмотрела на падение хлопьев снега, затем опять перевела взгляд на Стара.
— Ты меня разочаровал, — сказала презрительно Зейнара. — Я потратила на тебя много времени, слишком много, чтобы можно было тебя сейчас простить. Уходи. Немедленно.
— Ты даже не хочешь меня выслушать?
