Сара Маас - Двор Шипов и Роз
Рисанд пожал плечами и снова сунул руку в карман.
— Мои извинения, моя королева, — он отвернулся, не дождавшись разрешения идти, и не посмотрел на меня, направившись в дальнюю часть тронного зала. Я шла следом в шаге от него, борясь с собственной дрожью и пытаясь не думать об оставшемся за нами теле, или о Клэр — всё ещё пригвождённой к стене.
Толпа оставалась далеко, далеко позади, когда мы проходили сквозь.
— Шлюха, — шипели некоторые из них на пределе слышимости и на достаточном расстоянии: — Шлюха Амаранты.
Но многие одаривали неопределёнными, признательными улыбками и словами:
— Хорошо, что ты убил его; хорошо, что ты убил предателя.
Рисанд не удостаивал вниманием ни одного из них, его плечи всё так же расслаблены, шаги неторопливы. Я задавалась вопросом, понимает ли хоть кто-то из присутствующих, кроме Рисанда и Высшего Лорда Летнего Двора, что убийство было милостью. Я готова поспорить, что были и другие участвующие в плане побега, возможно, даже Высший Лорд Летнего Двора лично.
Но, может быть, Рисанд сохранил эти секреты во имя собственных игр, которые он ведёт. Возможно, пощада того фэйри и его быстрое убийство, вместо медленного разрушения разума и превращения его в слюнявый овощ, было очередным просчитанным шагом.
Он не задерживался, пока мы не прошли весь тронный зал и не остановились у стола с едой и вином в дальнем конце зала. Он протянул мне бокал и сам осушил один. Он не проронил ни слова, пока вино не увлекло меня в забвение.
Глава 40
Пришло время моего второго испытания.
Я стояла перед Амарантой, а Аттор ухмылялся мне и его зубы сверкали. Очередной грот — меньший, чем тронный зал, но достаточно просторный для каких-то возможных древних развлечений. Помимо позолоченных стен, украшений здесь не было, как и мебели; только королева сидела на резном деревянном стуле, Тамлин стоял за её спиной. Мой взгляд не задерживался надолго на Атторе, пристроившимся с другой стороны от королевы, его длинный тонкий хвост хлестал по полу. Он улыбался только чтобы нервировать меня.
И у него получалось. Даже глядя на Тамлина я не могла успокоиться. Прижав руки к бокам, я стиснула кулаки, когда Амаранта улыбнулась.
— Что ж, Фейра, вот и твоё второе испытание, — в её голосе было столько самодовольства — столько уверенности, что моя смерть кружит совсем рядом. Я сглупила, отказавшись от смерти в зубах червя. Она скрестила руки и подперла подбородок рукой. Глаз Юриана в кольце повернулся — повернулся ко мне, его зрачок расширился в тусклом свете. — Ты уже разгадала мою загадку?
Я не посчитала нужным отвечать.
— Очень жаль, — сказала она с презрением. — Но я сегодня великодушна.
Аттор усмехнулся, несколько фэйри за моей спиной шипяще захихикали и их смех скользкой змеёй прополз по позвоночнику.
— Как насчет небольшой тренировки? — предложила Амаранта и я приложила все силы, чтобы удержать на лице нейтральное выражение. Если Тамлин играет в безразличие, чтобы обезопасить нас обоих, так буду делать и я.
Но я рискнула посмотреть на моего Высшего Лорда и обнаружила, что его взгляд прикован ко мне. Если бы я могла только дотронуться до него, хоть на мгновение почувствовать его кожу — вдохнуть его запах, услышать, как он произносит моё имя…
Тихое шипение эхом разнеслось по залу, привлекая моё внимание. Амаранта с неодобрением смотрела на Тамлина со своего места. Я не понимала, что пока мы смотрели друг на друга, грот притих.
— Начали, — резко приказала Амаранта.
Не успела я собраться с духом, как пол содрогнулся.
Колени дрожали, я замахала руками, стараясь удержать равновесие, в то время как камни под ногами начали проседать, опуская меня в огромную прямоугольную яму. Некоторые фэйри возбужденно закудахтали, но я снова поймала взгляд Тамлина и не отводила глаз до тех пор, пока я не опустилась так глубоко, что его лицо скрылось за краем.
Я быстро осмотрела окружающие меня четыре стены в поисках двери или любых подсказок о том, что здесь должно произойти. Три стены были из однородного, гладкого, сияющего камня — слишком отшлифованного и ровного, чтобы взобраться по нему. Четвёртая стена и вовсе не стена, а металлическая решетка, разделяющая пространство надвое и за ней…
У меня перехватило дыхание.
— Люсьен.
Люсьен лежал прикованным к полу в центре другой части каменной комнаты, его красновато-коричневый глаз был распахнут так широко, что было явно видно белок. А металлический крутился, будто одичав; его ужасный шрам страшно выделялся на побледневшей коже. Он снова оказался игрушкой Амаранты для пыток.
Дверей не было, никакого способа пройти на его сторону, кроме как вскарабкаться вверх по решетке между нами. Прутья довольно толстые и отверстия между ними достаточно широкие, чтобы я, возможно, смогла залезть и спрыгнуть на его стороне. Я не рискнула.
Фэйри зашептались, зазвенело золото. Рисанд снова поставит на меня? В толпе показались рыжие волосы — четыре рыжеволосых головы — у меня будто позвоночник окаменел. Я знала, что мучения Люсьена будут забавлять его братьев — но где его мать? Отец? Высший Лорд Осеннего Двора наверняка обязан быть здесь. Я окинула взглядом толпу. Никого из них я не заметила. Только Амаранта вместе с Тамлином стояла на краю ямы и присматривалась. Она наклонила ко мне голову и жестом элегантной руки указала на стену под её ногами.
— Здесь, милая Фейра, ты найдёшь своё задание. Просто ответь на вопрос, выбрав правильный рычаг, и ты победишь. Выберешь неправильный — умрёшь. Поскольку вариантов ответа всего три, полагаю, я подарила тебе неслыханное преимущество.
Она щёлкнула пальцами и раздались стоны металла.
— То есть, — добавила она. — Если ты справишься с загадкой вовремя.
Не очень высоко, две гигантские, унизанные шипами решетки, которые я приняла за люстры, начали снижаться, медленно опускаясь на каменную комнату…
Я обернулась к Люсьену. Вот почему решётка разделяет комнату надвое — чтобы я была вынуждена смотреть, как его пронзит насквозь, когда я и сама буду раздавлена. Шипы, увенчанные свечами и факелами, горели красным — даже на расстоянии я видела исходящий от них жар.
Люсьен дёрнулся в цепях. Это не будет быстрая смерть.
И тогда я повернулась к стене, на которую указывала Амаранта.
На её гладкой поверхности была выгравирована длинная надпись, а под ней — три каменных рычага с номерами I, II и III вырезанными над ними
Меня начало трясти. Я узнавала только самые простые слова — бесполезные, такие как «но» и «ушел». Остальное было размытой вереницей букв, которых я не знаю, букв, которые мне необходимо было медленно произнести и понять их значение.
