Макс Фрай - Темная сторона
Я с ужасом понял, что эта девочка верит каждому моему слову, без тени сомнения — кошмар какой-то!
Примерно через час я понял, что мы приехали: в стороне от дороги разгуливали рогатые менкалы, стояли нагруженные повозки. Никаких сомнений, перед нами была временная стоянка кочевников.
Великий полководец Барха Бачой издалека разглядел мой черный тюрбан и бросился к нам навстречу. Бедняга вполне мог бы схлопотать какой-нибудь дурацкий инфаркт или инсульт, если бы знал, что это такое. К счастью, Барха не был отягощен медицинскими познаниями, а посему выжил.
— Какая честь, Владыка! — воскликнул мой военачальник, пытаясь сложиться пополам. Посмотрел на Кенлех и понимающе кивнул: — Ты смог снять с нее чары колдовской мыши манухов, Фангахра!
— С нее и со всех остальных, — подтвердил я. — Мне необходимо поговорить с тобой, Барха. Поэтому садись рядом со мной.
— В твою колесницу? — осторожно уточнил он.
— Ага. Здесь удобнее сидеть, чем на земле, даже устланной коврами. Так что добро пожаловать.
Барха Бачой покорно кивнул и залез в амобилер. При этом у него было отчаянное лицо человека, вознамерившегося свершить главный подвиг своей жизни.
— О чем ты хотел поговорить со мной, Владыка? — спросил он. — О манухах?
— И о них тоже, — согласился я. — Эта моя дурацкая идея насчет торжественного приезда их плененного царя, клятвы верности и прочей чепухи в таком роде… Она мне больше не нравится. Забудь об этом, Барха.
— Что мы должны с ними сделать? — деловито осведомился полководец.
— Убить, — коротко ответил я и сам удивился равнодушной уверенности своего тона. Можно было подумать, что я уже много лет изо дня в день, с утра до вечера отдавал приказы о массовых смертных казнях и привык считать это самой рутинной частью своей работы…
— Всех? — уточнил Барха Бачой.
— Всех. Детей и взрослых, мужчин и женщин — одним словом, всех до единого. Дело не в том, что они прислали ко мне своего чудовищного повелителя. Будь моя воля, я бы оставил все как есть, магистры с ними, не так уж я мстителен… Просто теперь я знаю о манухах то, чего не знал раньше. На этих несчастных лежит триста восемнадцать проклятий — и каких! Их предков проклинали все мышиные короли далекого материка Уандук поочередно. Все, кроме последнего, этого самого Дорота, который согласился иметь с ними дело. С того дня удача оставила и его. Сначала он утратил свободу, когда король Мёнин призвал на службу всю теплую компанию: и заклинателей, и мышь. Впрочем, с Мёнином им было хорошо — порой удача Вершителя оказывается сильнее любого проклятия… Но преемник Мёнина, который изгнал манухов из Ехо, — о, он знал, что делал! Проклятие заразно, как болезнь, запомни это, Барха, поэтому вам придется убить манухов — чтобы выжить и не опуститься… Ты понял меня?
— Я понял, Владыка, — неохотно ответил мой полководец.
— Ты сможешь объяснить моему народу, почему это необходимо?
— Я не смогу. Но старый Файриба сможет. Он с самого начала войны с манухами говорил мне то же самое, что сейчас говоришь ты. Он тоже откуда-то знал, что манухи прокляты. Но я не хотел их убивать. Когда убиваешь невиновного, его дух приходит к тебе каждую ночь, чтобы спросить: «Почему?»
— Это скверно, — печально усмехнулся я. — Но у меня есть шикарное предложение. Можешь говорить тем, кого будешь убивать, что делаешь это по моему приказу. Пусть приходят ко мне, если им так уж приспичит, прямо в Дом у Моста. По ночам я, как правило, сижу именно там. В конце концов, борьба с разного рода беспокойной нечистью — наша основная профессия… Правда, сэр Мелифаро? — Я обернулся к притихшей на заднем сиденье парочке.
— Ну ты даешь! — вздохнул Мелифаро. — До сегодняшнего дня я был уверен, что шучу, когда называю тебя чудовищем… По крайней мере, я здорово на это надеялся!
— Можешь считать, что сам и наворожил! — отрезал я. — Нельзя же столько лет безнаказанно бубнить одну и ту же несмешную шутку…
— Ты действительно разрешаешь мне говорить детям манухов, что я убиваю их по твоему приказу? — уточнил Барха Бачой.
— Разумеется, — я пожал плечами. — Кто я такой, чтобы запрещать хорошему человеку говорить правду?
— Я сделаю так, как ты сказал, Владыка, — мой храбрый полководец произнес эту фразу с нескрываемым облегчением.
— Ладно, с неприятным разговором мы вроде бы покончили, — я решительно пристукнул кулаком по колену, словно бы подводя итог. — А теперь я должен попросить у тебя совета.
— Тебе нужен мой совет, Владыка? — удивился Барха Бачой.
— Вот именно. А потому слушай внимательно. У меня возникла небольшая семейная проблема, Барха. У меня есть целых три жены. И еще у меня есть один хороший друг. Моему другу очень обидно, что у меня так много жен, а у него — ни одной. Он плачет по ночам и почти ничего не ест. Я больше не могу спокойно смотреть на его страдания!..
— А почему он не может взять и жениться? — поинтересовался мой полководец.
— Посмотри на него, Барха! — патетически сказал я. — Он так уродлив, что женщины обходят его стороной…
— Что?! — взвыл Мелифаро.
«Умри, радость моя! — мне пришлось воспользоваться Безмолвной речью, чтобы утихомирить этого „униженного и оскорбленного“. — Ты хочешь, чтобы все было в порядке? Тогда молчи и терпи!»
«Я не знаю, что я с тобой сделаю!» — пообещал он. Но заткнулся, надо отдать ему должное.
— В общем, ни одна женщина не хочет стать его женой, — продолжил я, обращаясь к Бархе Бачою. — А поскольку этот несчастный человек — мой лучший друг, я решил ему помочь. Я хочу подарить ему одну из своих жен — это единственный выход. Я долго уговаривал Кенлех, и сегодня она наконец согласилась подчиниться моему приказу. Но она хочет получить и ваше разрешение — эта девочка очень дорожит мнением старейшин своего народа.
— Ты — лучшая из женщин нашего народа, Кенлех! — проникновенно сказал ей Барха Бачой. — Ты согласилась отказаться от титула царицы и связать свою жизнь с уродливым мужчиной, которого избегают все остальные женщины! — (В этом месте я явственно услышал скрежет зубов бедняги Мелифаро.) — И на все это ты готова пойти, чтобы выполнить волю своего Владыки! Вот поступок, достойный дочери Исноури!
— Значит, вы разрешаете мне стать его женой, дядя Барха? — робко уточнила Кенлех. — И вы скажете остальным, что на меня не нужно сердиться?
— «Сердиться»?! Мы будем поклоняться тебе, девочка! — торжественно пообещал Барха Бачой. — Мы сложим о тебе лучшую из песен — еще никто из женщин Хенха не приносил такую жертву своему Владыке!
— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся я. — Я рад, что вы оценили ее мужество, Барха. Я и сам никогда не забуду ее — как бы поточнее выразиться… — бессмертного подвига, да!.. А теперь я, пожалуй, должен поздороваться с остальными ребятами. И попрощаться заодно. Нам пора возвращаться в Ехо, а вам предстоит долгий путь домой.
